Я поморщился от мысли об очередных мародёрах.
– Там песок и песчаные бури, заметающие следы. Нужно хорошо знать территории, и без новой карты в пустыне их не отыскать. Бандитам даже убивать нас не придётся, достаточно будет подождать, пока мы не заплутаем и не умрём от жажды, – со вздохом упираясь руками в столешницу, пробубнил я.
– Шейн и его Дар, – напомнил Исар.
– Это тоже пальцем в небо, брат, – искренне воспротивился я. – Он не пробовал доставать воду из-под песка. Что, если подземные источники будут слишком глубоко? Или их не будет вовсе? Но вода – только половина проблемы. Ещё остаются еда и зной.
– Твой Дар, – с тем же спокойствием подсказал Исар.
– Что «мой Дар»?
Я вскинул взгляд, отрываясь от карты, когда ни брат, ни отец не ответили на мой вопрос. Я внимательно оглядел их лица и выпрямился, поняв затею, но она мне не понравилась.
– Ты предлагаешь использовать мой Дар, чтобы я уменьшал зной, скрывая свет?
– Да, ты можешь? – прямо спросил брат.
– Не знаю, – в тон ему ответил я.
В походе я практически не тренировался с тенями, да и за все годы в подобном Даре не появилось необходимости. Разве что во время коротких тренировочных боёв с Каидом против его света.
– Я не практиковался в длительном и стабильном удерживании теней. Неизвестно, какое количество территории я смогу скрыть. Также сомневаюсь, что способен продержать темноту на протяжении всего дня под палящим солнцем, а даже если сумею, то тьма спасёт лишь от солнечного удара, но не от жары, – искренне вывалил я.
Отец закрыл несколько книг, а Исар потёр подбородок, заросший щетиной, обдумывая услышанное.
– Я поговорю с Шейном, узнаю о возможностях его Дара, – наконец решил Исар. – Мы ещё обдумываем этот план, Илос. Но рано или поздно бандиты из пустыни осмелеют и начнут чаще наведываться на наши территории. Я бы хотел иметь запасной план и тебя в качестве поддержки, когда нам всё-таки придётся отправиться на юг.
– Тогда что я могу сделать?
– Тренируйся тайно, узнай свои пределы. Лето почти наступило, и в условиях нашей жары можешь проверить, в силах ли ты опустить температуру и как долго способен удерживать тьму.
Сбитый с толку внезапной просьбой, я втянул носом воздух. Я практически безукоризненно следовал наставлениям родителей никогда не демонстрировать свой Дар, а слова брата ставили под сомнения все установленные правила. Я думал, что буду рад возможности однажды открыться, но в действительности ощутил неуверенность в желании показывать свои способности.
* * *
В тот же день несколькими часами позже я сидел в одиночестве на небольшом каменном возвышении недалеко от тренировочного поля, размышлял над словами брата и точил один из своих кинжалов. Теяла пришла ко мне сама, неся миску со свежей клубникой. Возвышение, на котором я сидел, доходило ей до груди, и сестре пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть мне в глаза.
– Не поможешь, брат?
Я отложил кинжал, соскользнул вниз, привычным жестом обхватил её тонкую талию и, легко приподняв, усадил сестру наверх. Затем подтянулся и присел с ней рядом. Было светло, мимо изредка проходили стражи или слуги, поэтому меня не страшила мысль, что Теяла могла со мной что-то сделать. Хотя сама идея была смехотворна. Я переживал, что со мной может что-то сделать хрупкая сестра, которую я с лёгкостью мог удавить голыми руками.
– Я тебе противна, Илос?
Только я хотел снова взяться за оружие, как печаль в её голосе заставила меня повременить и посмотреть Теяле в глаза. Я успел позабыть про нашу игру и противостояние, занятый мыслями о юге.
– Нет, Тея.
– Тогда что?
– Я люблю тебя, сестра. Это никогда не изменится.
Я не врал, не было смысла скрывать правду. Ни её игры, ни наше общее упрямство или глупый поцелуй не влияли на то, что при необходимости я бы отдал жизнь за каждого из своих родных.
– Я тоже люблю тебя. И это тоже неизменно. – Она прижалась губами к моей щеке, и в том прикосновении не было ничего, кроме простого тепла.
Я продолжил заниматься оружием, а Теяла, сидя рядом, среза́ла маленьким ножом зелень клубники, ела ягоды сама и кормила ими меня. Мы улыбались друг другу, как раньше, и казалось, что мы сможем заделать трещину в наших отношениях.
– Твой Дар. Расскажи о нём. Ты не говорил мне, что можешь исцеляться.
– Как ты узнала?
– Твоя губа. Я видела, как рана затянулась.
Моя рука дрогнула, и точильный камень криво соскользнул с лезвия. Достаточно очевидное замешательство, если сестра следила за моими действиями.
– Да, я могу исцеляться. Узнал как-то на тренировке, – уклончиво ответил я, зная, что Тея всерьёз обидится, узнав, что остальные братья давно в курсе.
– Поэтому у тебя нет шрамов? – Теяла положила себе в рот ещё одну ягоду.
– Да. Все полученные травмы зажили.
– То есть ты лгал, говоря, что не получал травм и порезов? – Она недовольно нахмурилась, а я едва заметно улыбнулся, мне было приятно её беспокойство.
– Да. Бывали серьёзные порезы и ранения.
– Дурак!
Я фыркнул. Невозможно всё время выходить сухим из воды. К несчастью, удачи в качестве побочного Дара не было ни у одного из нас.
– А боль? Ты её чувствуешь?
– Чувствую. Кстати, прокушенная губа – это зверски больно.
Щёки Теялы окрасились румянцем, а следом покраснело и всё лицо, стоило мне губами случайно задеть её пальцы, держащие для меня клубнику. Я совсем её не понимал. Она бесстыдно отобрала поцелуй во тьме, но смутилась, стоило сказать что-то столь невинное.
– Почему ты не вылечил братьев? У них есть шрамы.
Я с недоумением посмотрел на Теялу, прекращая точить лезвие.
– Я могу исцеляться, но не могу лечить других.
– Думаю, можешь, – возразила она.
Неожиданно сестра задрала юбку платья, демонстрируя свою коленку.
– Видишь. Кожа в порядке, никаких ран или царапин.
Я неуверенно кивнул, не понимая, к чему она ведёт.
– В тот день я упала и сильно разбила коленку, даже кровь была. Лекарь сказал, что останется шрам. Однако после нашего… нашего поцелуя твоя кровь попала мне в рот. Рана исчезла. Уже перед сном я хотела сменить повязку, но все ссадины пропали.
Я несколько раз моргнул, не зная, что и думать. Лечение кровью?
Звучало неправдоподобно, но следов шрама действительно не было.
– Давай проверим.
Прежде чем я успел остановить её, моя глупая сестра порезала свою ладонь принесённым с собой ножом. Лезвие было достаточно острым, чтобы моментально рассечь тонкую кожу. Порез вышел неглубоким, но непривычная к боли Тея зашипела и ахнула.
– Ну и зачем ты это сделала, глупая? – Я хмыкнул, видя, как против воли слёзы собирались в её глазах.
Всё моё веселье исчезло, когда кровь начала обильно сочиться, собираясь в ладони сестры. Не прошло и десяти секунд, как красные струйки сбежали по руке Теялы и кровь закапала в миску с клубникой. Я выругался сквозь зубы, попытался схватить сестру, чтобы зажать порез и остановить кровь, но Тея упрямо отстранилась, убрав ладонь от меня подальше.
– Просто вылечи меня, и всё.
Теяла упрямо сжимала губы, сдерживая слёзы. Зная, что она не отстанет, пока не добьётся своего, я сделал разрез на собственной ладони и замешкался, не зная, как вообще должен предложить сестре выпить своей крови. Ещё не хватало, чтобы её стошнило. Не найдя лучшего варианта, я торопливо обмакнул одну из ягод в собственную кровь и запихал сестре в рот.
Я перестал моргать, напряжённо наблюдая, как она морщилась, пережёвывая клубнику. Мой взгляд нервно бегал от её лица к ладони, с которой продолжала капать кровь, и обратно. Я оглянулся, проверяя, не идёт ли кто в нашу сторону.
– Смотри! Работает!
Теяла с восторгом рассматривала свою ладонь, а потом с победной улыбкой продемонстрировала её мне. Рука хоть и была в крови, но порез исчезал прямо на глазах. В тот день именно благодаря сестре я впервые узнал и другую сторону своего побочного Дара.
