– Не обращай внимания. Это дитя защищает своего носителя. Пока еще может, – ухмыльнулась Ильен, затем глаза странно сверкнули. – Веди, я сказала.
Я не верила в происходящее – Верена снова взяла меня за руку – ее ладони сразу же покраснели, запахло паленым, по щекам служанки катились крупные слезы, но она тащила меня на задний двор.
– Верена, отпусти, – зашептала я. – Вернется хозяин, ему не понравится такое самоуправство.
– Не могу, – плакала она в ответ. – Убери защиту.
– Я тоже не могу. Отпусти, я пойду сама.
Краснота уже добралась до середины предплечья, а на пальцах надулись волдыри. Смотреть на это было ужасно, но я ничего не могла поделать – тело реагировало на угрозу совершенно автономно от сознания.
– Не могу, – Верена ревела уже в голос, не вызывая у Ильен ни капли сочувствия. Видимо, для знатной госпожи подобные сцены были привычными. Что за дикие нравы?
Мне не приходилось еще бывать на заднем дворе. Хотелось осмотреться, но взгляд неизменно притягивал черный, изъеденный ржавчиной столб. Похоже, что им давно не пользовались. Именно к нему меня и тащила Верена.
Из хозяйственных построек высыпали слуги и столпились гомонящим полукругом в ожидании внепланового развлечения. Виднелась даже объемная фигура Греты, но она, в отличие от других, не смотрела на меня с жадным любопытством, а прикрыла рот уголком передника.
Ильен взмахнула рукой, и связывающие меня путы пришли в движение. Нет, меня не освободили, наоборот, они потянулись к столбу и обвились вокруг петель, поднимая мне руки над головой.
Поскуливая, как побитый щенок, Вреена сразу же бросилась на грудь Греты
Это что, меня сейчас высекут как рабыню на плантации? Совсем охренели?
Словно подтверждая мои мысли, Ильен взмахнула рукой и платье с терском разошлось на спине.
Все еще не веря в происходящее, будто все происходит не со мной, а я просто наблюдаю со стороны, взглянула в глаза Ильен – они подернулись маслянистой поволокой и застыли, прикованные ко мне, будто я удерживала их какими-то чарами.
Да ей же просто нравится чувствовать безраздельную власть!
Насмотревшись на мою беспомощность, Ильен отвела глаза и стала осматривать столпившихся слуг.
– Ты, – посмотрела в упор на одного из конюхов, выделяющихся на общем фоне ростом и широченными плечами.
Это мне от слабость уже мерещится? Показалось, что из глаз Ильен к конюху протянулись фиолетовые лучи, растеклись и окутали его в некий кокон. Конюх, так же как Верена, больше напоминая управляемую марионетку, сделал вышел из толпы.
– Просоли как следует плетку и высеки ее, – приказала Ильен и отошла, выбирая наиболее удобное для наблюдения место. Она нетерпеливо теребила пышные рукава, а зрачки расширились и перекрыли почти всю радужку.
Божечки, да она садистка! Хорошую невесту выбрал себе Ладислав, нескучная его ждет семейная жизнь.
Впрочем, черт с ним больше всего меня сейчас занимал конюх – он неторопливо пропускал плетку сквозь сжатые пальцы. От рукоятки до кончика, разделяющегося на несколько более тонких плеток.
Кажется, убьет меня не ребенок, а порка. Ее мне точно не пережить.
От свиста рассекаемого воздуха я все сжалась, ожидая, когда на оголенную спину опустится обжигающий удар, и в душе взорвался протест.
Глава 30. Освобождение и новый плен
МЕЛИССА
Какого черта! Я вообще не местная! Они не имеют права так со мной обращаться! Я буду жаловаться в посольство нашего мира!
Удерживающие путы лопнули и распались, руки бесчувственными плетьми упали вдоль тела.
Ильен попробовала повторить свой фокус, но все ее попытки превращались в пар, столкнувшись с моей злостью. А я шла к ней. Что собиралась сделать, даже не представляла, мною двигал чистейший, ничем не замутненный гнев.
– Держите ее! – взвизгнула Ильен, когда поняла, что только ее сил уже не хватает, и поспешно отступила.
Сзади навалился конюх и сдавил в медвежьих объятиях.
Но что конюх. Сейчас меня бы не остановило даже торнадо. Я порывисто развернулась, и конюх отлетел в дальний конец двора, кажется, врубившись головой в угол одной из построек.
Взгляд зацепился за изогнувшийся, будто гадюка, и чернеющий на земле кнут.
– Что ты хотела со мной сделать?
Нагнулась и подняла. Платье сползло с плеч и держалось только на честном слове, но я не обращала на это никакого внимания. Даже если бы оказалась голой у всех на виду, это волновало бы меньше, чем благородная девица, сейчас в испуге отступающая передо мной.
– Выпороть меня? – я подбросила и снова перехватила рукоять кнута, оказавшуюся вполне удобной. – Сама не хочешь попробовать?
– Как ты смеешь, безродная девка, угрожать Ильен из рода Ильчиньо?
Хоть девица и старалась говорить высокомерно, но голос дрожал, выдавая владеющий ею страх.
А у меня словно упала какая-то завеса с глаз, или же кто-то настроил резкость.
С невероятной четкостью я видела, как из глаз Ильен в меня летят разноцветные стрелы – видимо пробует различные заклятия – и разбиваются об окружающую меня стену гнева. Очередные путы растаяли невесомым облаком. Ильен оглянулась в поисках поддержки, но все слуги благоразумно отшатнулись, не желая связываться с двумя сумасшедшими.
Видимо, я не оставила ей выбора, и на кончиках пальцев снова замерцали красные искры.
Я прищурилась, рука сама собой поднялась, и ее окутало такое же свечение, только более насыщенного, почти огненного цвета.
«Господи, что сейчас будет!» – фоном промелькнуло в голове.
Черты лица Ильен исказились, полные губы приоткрылись в хищном оскале, и, словно в замедленной съемке, я увидела, как искры отделились от ее пальцев и полетели ко мне.
– Мелисса! – раздался за спиной окрик.
Медленно, словно воздух превратился в вязкий кисель, я обернулась и увидела Ладислава в сопровождении двух мужчин.
А я все еще была во власти гнева. Искрящаяся черным волна погасила заклятие Ильен и понеслась к троим мужчинам.
– Мелисса! Прекрати! – Ладислав попытался загородить одного из гостей, но я собой не владела, и его снесло, как цунами сносит картонные коробки, а волна устремилась к следующим жертвам.
«Мелисса»
Нет, я это не услышала, словно кто-то говорил у меня в голове.
Привет, шизофрения!
«Мелисса, успокойся. Мы не причиним тебе вреда»
Повторил голос, а я смотрела, как один из мужчин повел рукой и волна развеялась, словно дым. А ко мне уже подкатывала другая, молочно-белая. Она обступила, словно бы затопила ограждающую меня сферу и проникла сквозь нее.
Накатила апатия и захотелось спать. Только одна настойчивая мысль не позволяла тут же мешком упасть на землю – Ладислав. Я его ранила? Что с ним?
– Ладислав? – изо всех оставшихся сил сопротивляясь слабости, сковывающей руки и ноги, я обшаривала взглядом двор, пока не нашла Лдаислава. Он сидел на земле и держался за голову, а между пальцами стекали красные ручейки. – Ладислав!
Сбрасывая оцепенение, как липкую паутину, я бросилась к нему.
– Схватить ее! – голос Ильен донесся как сквозь толщу воды, возрождая погасший было гнев.
Кажется, я схожу с ума. С одной стороны, меня захлестывал ослепляющий гнев. Такой, что казалось, я готова разорвать врагов голыми руками и перегрызть им горло. А с другой, сознание оставалось удивительно ясным. И какая-то часть меня с интересом наблюдала, как поблескивая, будто черный алмаз, мой гнев пытается справиться с молочно-белой дымкой.
– Вы видели? – продолжала верещать Ильен. – Она напала на меня. Напала на своего хозяина. Напала на принца. Она заслуживает смерти! Схватите ее!
А меня разрывало от противоречивых желаний: жалость, что причинила боль Ладиславу, желание поскорее залечить его раны, злость, что меня отвлекают от этой важной задачи, и конечно же гнев на несносную Ильен.
Черная волна начала набирать силу, а белая дымка таяла под ее напором.
Я припала к земле около Ладислава и, клянусь, зарычала, как волчица, у которой собираются отобрать дитеныша. Не уверена, что не укусила бы, посмей кто-то сунуться ко мне в этот момент. Все отшатнулись, и я допустила роковую ошибку – повернулась к Ладислау и отвела его руку, осматривая рану.
