Примаков с согласия Председателя совета министров снова перехватил разговор.
— Множество проектов уже нашло своё решение в виде конкретных договоров, кое-что пока в работе. Мы с Алексеем Николаевичем из самолетов не вылезаем. Вот только недавно прилетели из Аргентины.
— Я и смотрю, ну и список у вас! — Брежнев перевернул в своей папке несколько листов и озадаченно хмыкнул. — Хорошо работаете, товарищ Примаков. Такой разбег взяли! Ну а это нам точно выгодно? Вы все просчитали?
Косыгин скуксился.
— Леонид Ильич, над всеми этими проектами работали множество различных ведомств, комитетов, сотни, тысячи людей, десятки тысяч людей.
— И не забываем, пожалуйста, про наших разведчиков! — поправил ПредСовМина Ивашутин и окинул цепким взглядом небольшой зал ЦК КПСС. Здесь обычно никто не собирался. Но Брежнев сегодня решил поломать застарелую традицию. Затем начальник ГРУ постучал костяшками пальцем по столу. — И если быть до конца честными, то больше всего нам помогает материал, попавший к нам из будущего. Поэтому мы смогли обойти многие острые углы, подходить сразу к нужным людям, зная существо вопроса. Некоторых, правда, пришлось к сотрудничеству дополнительно подтолкнуть, — кто-то в кабинете замысловато хмыкнул. На лицах появились улыбки. Шантаж — это дело, конечно, нехорошее, но для блага страны чего только не сделаешь. — Но нашим ведомствам остро не хватает людей для анализа огромных массивов информации. Товарищи, нужно привлекать свежие кадры. Разведка со всем объёмом не справляется. Необходимы специалисты из совершенно различных направлений науки, экономики и культуры. Особенно со стороны молодежи. У них все-таки совсем другой взгляд на вещи, более передовой, он ближе к людям из будущего.
Брежнев вскинулся:
— Как это? Прошло столько времени, и вы до сих пор не проанализировали всю полученную от наших потомков информацию?
Ивашутин ответил Генсеку без обиняков.
— Не справляются, Леонид Ильич, там очень много всего сразу же было засекречено, поэтому к материалам допущены только самые проверенные люди. Куда им?
Кириенко едко заметил:
— Я уже давно вам говорил, что у нас в стране слишком много всего секретного. Любая сопля стремится повесить на полнейшую ерунду гриф, чтобы поднять себя в глазах окружающих. Лишняя секретность приносит лишь одни проблемы и хлопоты. Предатели наносят нам меньше вреда, чем наше ненормальное стремление засекретить вокруг все и вся! — секретарь ЦК бросил в сторону председателя КГБ многозначительный взгляд. Тот не преминул ответить:
— Мы работаем над этим, Андрей Павлович. Возможно, и в самом деле стоит отменить часть устаревших правил. Но это тема сложнейшая. Здесь не только контрразведка должна потрудиться, но промышленники, учёные, Главлит и первые отделы.
Брежнев покачал головой:
— Если бы всё так было просто. Сложный у нас народец, не сразу раскачаешь.
— Значит, будем толкать сами, — Кириленко блеснул глазами. — Пусть этим непосредственно займутся все высшие руководители партии и правительства. Так сказать, подадут пример всем остальным. Мы, — он сделал упор именно на это слово, — подошли к той черте, когда первая волна, поднятая людьми из будущего, прихлынула к знаковому рубежу. Дальше уже не получится мчаться по ней так же быстро и легко. Пенку мы сняли и использовали. С умом ли и по делу — не знаю. Впереди кропотливая работа, тяжёлый с кровавыми мозолями ежедневный труд! Так что не стоит расслабляться, товарищи. В ближайший год нам всем придётся неимоверно трудно. Но мы обязаны выстоять и изменить судьбу страны, которую нам доверили партия и народ.
Казалось бы, полный неуместного пафоса посыл в этот раз прозвучал как грозный набат. Сидевшие в кабинете люди молча переглянулись. Очередная установка, к которой точно стоит прислушаться.
— Андрей Павлович верно заметил, — веско добавил к выступлению своего заместителя Брежнев, — мы несколько расслабились, получив чуть ли не даром столько ценной информации. Дальше нам следует использовать её с большим толком и расстановкой.
— Это мы отлично понимаем Леонид Ильич, — ответил молчавший доселе Машеров. — Но есть в наших действиях одна большая и закономерная ошибка, — окружающие оживлённо зашевелились и с интересом уставились на бывшего главу Белоруссии. — Мы еще довольно мало используем в настоящем деле наших товарищей из будущего.
—Это как это? — спросил искренне удивленный Кириленко. — Мы постоянно взаимодействуем с Обществом защиты, с его самыми яркими представителями, искренне желающими нам помочь.
— Я считаю, что этого мало, думаю нужно непосредственно привлекать людей из будущего во всевозможные комитеты и комиссии. Зачастую взгляд со стороны более ценен, чем изнутри. Я уверен, что множества ошибок мы могли бы избежать благодаря именно такому непосредственному участию в работе. И я утверждаю это неголословно. Многие успешные проекты мы смогли осуществить только благодаря поддержке попаданцев. Среди них немало по-настоящему ценных специалистов, и по тем профессиям, которых у нас и в помине нет. Даже обычные на первый взгляд люди из капиталистического будущего на самом деле в некоторых областях более компетентны, чем многие советские чиновники.
— Но как может принимать участие в комитете партии человек, в компартию не вступивший? Я наслышан, что из людей будущего в КПСС вступило очень мало народу. Как так, товарищ Кириленко? — Брежнев уставился на секретаря ЦК, тот тут же ответил.
— Леонид Ильич, они просто не верят в нашу партию, и вы знаете почему.
Брежнев помрачнел, но с твёрдостью в голосе во всеуслышание заявил.
— Вот поэтому нам нужно крепко подумать о реформе нашей партии! Сколько в ней скопилось лишних и совершенно чуждых нам людей, с этим надо что-то решать. И незамедлительно. Так, товарищи?
Соломенцев свел вместе свои седые брови.
— Леонид Ильич, я против того, чтобы обвинять всех коммунистов огульно. Больно уж это все будет напоминать приснопамятные чистки.
Генеральный секретарь стал чернее тучи, а его глаза сверкнули.
— Это слово при мне лучше не припоминать, Михаил Сергеевич. Мы отлично помним, чем заканчивались чистки в прошлом.
Машеров развел руками и глянул в сторону Генерального секретаря.
— Насколько нам известно из будущего, товарищи из социалистического Китая всё равно считали их необходимыми. И, надо признаться, были во многом правы. Ну можно назвать их по-другому, но я считаю, что балласт из партии следует незамедлительно убирать! Он тянет нас на дно. Неужели вы этого не видите?
Мазуров и Кириленко переглянулись, военные сохраняли каменные выражения лица. Остальные силовики уже привыкли никак не показывать внешне собственного мнения. Больно уж потом им лишние телодвижения боком выходит. У каждого есть своя мера ответственности. Так и сидели, как истуканы пока их прямо не спросят. Лишнего слова не дождешься!
Брежнев же надул губы, но потом вовремя вспомнил, что это уже не ему делать, а следующему генеральному секретарю.
— Этот вопрос мы будем решать на съезде партии. Как товарищи скажут, так и поступим! Наше дело заявить об их необходимости. И думаю, в этот раз на съезде будет много необычных и чрезмерно горячих дискуссий и даже скандальных споров. Я предвижу их очень много. Андрей Павлович, нам следует заранее предусмотреть, чтобы для дискуссионных площадок были места и помещения, где люди могли собраться вместе и выразить собственное мнение прежде, чем выносить вопрос на совместные заседания.
Кириленко поморщился. Не очень он верил в коллективный разум партии, но делать было нечего. Такое важное решение можно было принимать только на общесоюзном партийном форуме и вот здесь уже следовало тщательно подбирать кандидатуры делегатов. Но и тут он был не всесилен. Если его люди еще были полностью уверены в РСФСР и Белоруссии, отчасти Украины, то с другими республиками дело обстояло очень непросто. Так что обновленцы закономерно ждали на съезде проявления всяческих нехороших эксцессов. Неожиданно решил выступить и Соломенцев.
