Пузырек с Хаминой кровью был на месте, хвостатый отросток обвил его в несколько кружков. Я отцепил проводника и протянул бутыль Миколе.
Он пробку открутил и отлил себе на ладонь немножко зелья. А потом на раны мои брызгает, словно шаман какой.
Я, как заору! Боль такая, что мне будто клеймо в двадцати местах сразу выжигают. Зашипели мои раны, запузырились и стянулись. Да так, что шрамов даже не осталось. Вылечился я, в общем, физически, да вот только твари те пред глазами до сих пор стоят.
Ну, ладно, дальше идти надо. Копья мы умудрились не потерять, потому они снова нам посохами служили. Бизонье сердце Микола вновь по воде пустил. И поплыл волнистыми зигзагами наш головастик в дальние воды, нас за собой увлекая.
Неба мы так и не увидели. Туман над нами не уходил, а вот спереди расступался потихоньку. Шли мы так еще час или два, а потом бревно толстое приметили. Оно у островка прибилось и лежит на воде, не шелохнется.
Мы с Миколой враз смекнули, что на бревне то нам сподручней будет. Оседлали мы его, плывем, плывем, и копьями-посохами от дна отталкиваемся, а сердце-проводник впереди по воде извивается, но теперь на поводке, который мы к сучку привязали. Для этого Микола рукавом рубахи пожертвовал, хотя жертвовать там особо было нечем.
Плыли мы таким удобным способом до самых сумерек, а потом и всю ночь с коротким поочередным сном, пока не забрезжил новый день. Иногда поворачивали за один остров, иногда за другой. А потом сердце-головастик перестало плыть и вокруг стало тихо-тихо.
21 серия. Мигульские черви
Смотрим мы на сердце притихшее, как завороженные, а оно продолжает биться и кровью исходить.
-Чего это с ним? – спрашиваю.
– Почуяло что-то, – говорит Микола, а сам потихоньку за веревочку сердечко к себе подтягивает.
Раз, потянул, два, а на третий уж вытаскивать собирался, как под проводником зеленая вода потемнела, забурлила и всплывает наружу разверзнутая круглая пасть размером с камазовское колесо. Подводный зверь вмиг сердце проглотил и обратно в воду, блеснув на поверхности нескончаемой чешуйчатой коричневой спиной в синих крапинках. Я от неожиданности так и застыл на месте, да и Микола сидит, как каменный, с оборванным куском веревки. А потом как спохватится:
– В воду! – мне кричит и сам ныряет.
Он в одну сторону, я в другую, а бревно без нас на воде качается. Выплыли в отдалении, смотрим, а ничего не происходит. Вокруг тишина.
– Чего прыгали то? – спрашиваю.
– Червь Мигульский, – говорит Микола. – Зря он его целиком заглот…
И он не успел договорить. Водная гладь неподалеку взорвалась таким взрывом, что нас отбросило на добрые полсотни метров назад. Бревно в щепы разнесло, да и мы, не знаю, как живы остались.
Я поначалу даже забыл, как дышать. Глазами моргаю, ищу глазами Миколу, а он в стороне в тумане фыркает.
– Живой!? – кричу ему.
– Живой! – откликается. – Ты где?
– Да здесь я, где ж мне еще быть?
– Говори, не останавливайся, а то я не вижу ни черта!
– Что за Мигульский червь? – в туман кричу.
– Это подкормыш старухи Мигулы, – отвечает мне голос из тумана, ближе уже. – Их много у неё.
– Что за старуха?
– На болотах живет. Опасная тварь.
– А что с червем стало?
– Нельзя сердце демоново просто так съесть, – отвечает мне Микола, уже из тумана показываясь – Кровь у него другая. Вот и взлетел бедняга.
А я смотрю на Миколу и поражаюсь. Чуть не помер, улетел не знай куда, а копье из рук не отпустил.
– А твоё где? – меня спрашивает.
– Потерял.
– Плохо. Это был не последний червь.
– Спасибо, упокоил.
И двинулись мы дальше, но уже без провожатого. Туман белыми клубами с двух сторон обволакивает, словно прячет от кого-то, а мы идем себе вперед, вглядываясь, что там дальше из молока покажется. Микола копье снова над собой держит, как туземец на охоте, а я рядом иду и руки перед собой со скрюченными пальцами выставляю. Думаю, если не заколю, так задушить попробую всякого, кто меня сожрать попытается.
Прошли мы уж и место, где червь взорвался и дальше на двести локтей продвинулись. Вода здесь потеплела, словно из земли гейзерный источник бьет. Но дело в другом оказалось. Просто воды, что мы тревожили, кишели животными организмами, которые активно метаболизировали кислород в теплоту.
– Как же мы теперь без сердца? – спрашиваю Миколу.
– Бог даст, так дойдем, – отвечает он, а сам ни на секунду бдительности не теряет. Всё копье норовит кому-то в бок всадить.
Второй червь вылез бесшумно и коварно, позади нас. По каким- то причинам он бросился на Миколу, а не на меня. В одну секунду его толстое пятнистое тело выскочило с брызгами из воды и заглотнуло Миколу целиком, не дав ему шансов на оборону. Все, что я смог сделать в тот момент, это закричать и поднять панику на много миль вокруг. Слава Богу, червь не мог уйти в глубину, поскольку вокруг было болото, а не синий океан. Я видел, как он уходит, лавируя почти на поверхности. Позади себя червь оставлял характерный водный след.
От Миколы из воды всплыло лишь копье. Накричавшись вволю, я схватил эту заостренную палку и поспешил за ускользающим водоворотом. Скоро туман снова загустился и я испугался, что могу потерять Миколу навсегда. Преследовать водоплавающего червя в его родной стихии и без лодки было совершенно безрадостно, но мрачная перспектива остаться одному в зеленых болотах заряжала меня энергией и придала подвижности.
Я сделал несколько отчаянных шагов, и, нагоняя водный след, с отчаянием бросился с копьем в омут, в то место, где под водой темнела продолговатая фигура плотоядного зверя.
Прыжок увенчался успехом. Острие ощутимо вошло живую плоть. Вода под копьем резко окрасилась кровяным коктейлем. Червь изогнул кольчатое тело почти на девяносто градусов, его заостренная верхняя часть с пастью взвилась в воздух и он попытался достать меня. Но я плотно налег на копье и топил неприятеля, пытался пригвоздить заднюю часть раненного тела к илистому дну зловещего водоема. Зверь заметался из стороны в стороны, увлекая меня вместе с собой.
В хвостовой части червя плотно сидело копье, которое я не отпустил бы ни за что на свете. Вода вокруг сделалась багряной. Она
