— Упустим викторию, коли не дожмём пруссаков, Константин Платонович. А вот ежели ты без моего приказа Берлин возьмёшь, то, может, и выйдет мир навязать наследникам Фридриха. Понимаешь?
Я кивнул. Расклад был для Салтыкова сложный и неприятный, но и таскать для него каштаны из огня мне не хотелось.
— Ваше сиятельство, вы хотите от меня очень многого…
— Так ведь и я в долгу не останусь, Константин Платонович.
Сидевший передо мной хитрый старичок разом преобразился, став владетельным патриархом и главой могущественной семьи.
— Род Салтыковых умеет быть благодарным. Векселя чести мы оплачиваем полной мерой, не скупясь и не торгуясь. — Голос у него изменился, став густым и сильным. — Даже пролейся на тебя гнев императрицы, Салтыковы не оставят в беде. Даю слово — твоя помощь не останется без награды.
Я прикидывал варианты, как поступить. В принципе, цель у нас с Салтыковым была одна — закончить войну. Ему достанется слава, а я избавлюсь от военной службы. Есть, конечно, подозрение, что он меня слегка подставляет, но я как-нибудь это переживу. Да и счёт роду Салтыковых выставлю при случае.
— Взять Берлин и удержать два дня?
— Три, — Салтыков усмехнулся, — три дня, и можете отходить, если не получите от меня других распоряжений.
— Согласен.
Салтыков протянул руку, и на его ладони вспыхнула маленькая звёздочка, сплетённая из эфира.
— Возьми. Покажешь этот значок любому из моего рода, и он тебе поможет.
Я принял символ и велел Анубису его спрятать. Кстати, надо будет завести себе что-то подобное, полезная штука.
— Идём, Константин Платонович, познакомлю тебя с помощниками по твоей экспедиции.
* * *
Нас было семеро офицеров, подбитых Салтыковым на сомнительное предприятие. Суворов, четыре капитана драгунских эскадронов, майор-кирасир и я. Кроме того, к нам в компанию затесался волонтёр Курт Тотлебен, бывший голландский полковник и авантюрист. У нас было шесть сотен всадников, десять обозных фургонов, пять лёгких орудий, мои «близнята» и сорок конных егерей, вооружённых штуцерами-«огнебоями». Не то чтобы это был необходимый запас для штурма Берлина, но мы взяли всё, что можно было собрать за такое короткое время. Единственное, что вызывало у меня опасение, — это десять бочек пороха в обозе. Я чувствовал, что рано или поздно мы не удержимся и взорвём что-нибудь для острастки.
Берлин требовалось взять как можно быстрее, пока войска рассеяны, а в управлении царит хаос. Так что всё потребное мы собрали за несколько часов и с рассветом уже выдвинулись в путь.
Последние двое суток я провёл без сна и под конец держался на силе воли. Но стоило нам миновать Франкфурт, я передал командование Суворову и завалился спать в один из обозных фургонов. Где и продрых до самого вечера.
Сотню вёрст до Берлина отряд прошёл за день. В сумерках мы встали лагерем в лесу возле городка Кёпеник. Пока солдаты устраивали ужин и отдыхали, я собрал офицеров на импровизированный военный совет.
— Господа, давайте прикинем, как распределить наши силы.
Я оглядел лица офицеров. Несмотря на разницу в чинах, старшим и ответственным за всё был я. Остальные, по распоряжению Салтыкова, должны были выполнять мои приказы.
Четверо драгунских капитанов выглядели братьями-близнецами: молодцеватые, с закрученными усами и боевым задором в глазах. Не слишком умные, зато опытные рубаки. Их надо бросить на остриё атаки — не подведут, гонясь за славой. Майор-кирасир, наоборот, собранный, неторопливый и рассудительный. Его надо держать в резерве и атаковать кирасирами на слабых участках.
Суворов стоял задумчивый, разглядывая карту города. Именно он, действуя через Фермора, и подал идею захвата города Салтыкову. Что же, раз господин подполковник и заварил эту кашу, его бросим на самое ответственное направление.
— Господа, я долго жить Берлин, — вмешался в разговор Курт Тотлебен. Граф, авантюрист, бывший полковник страстно желал поступить на службу в русскую армию. Увы, ответа он пока не получил, но уже успел отличиться при Кунерсдорфе. — Я могу провести короткий дорога, чтобы захватить комендант.
— Бывали у него?
— О, я, я. Бывал, и не раз. Когда я разводиться с женой, он был на её сторона и жаловаться на меня сам Фридрих.
Понятненько, граф хочет немного отомстить. Не будем ему мешать, пусть порадуется человек.
— Хорошо, с вами пойдёт второй эскадрон драгун. После захвата коменданта потребуйте, чтобы он приказал гарнизону сдаться.
— Яволь! Всё сделать, как вы говорить.
— Первый эскадрон берёт под контроль казармы гарнизона. Постарайтесь взять их в плен, не устраивая расправу. Третий эскадрон возьмёт на себя арсенал.
— Так точно, господин капитан! — хором гаркнули два драгуна.
— Четвёртый эскадрон и кирасиры выдвигаются к Королевскому дворцу. Ваша задача — довести до него меня с егерями и, пока мы будем захватывать здание, обеспечить охрану. Старшим в сводном отряде назначается Александр Васильевич.
— Константин Платонович, — подал голос майор, — остаётся вопрос, как нам войти в город. Ворота защищены от магии, а осадных орудий, чтобы пробить стену, не имеется.
— Входим через Котбусские ворота, — я хищно улыбнулся, — их открытие — моя забота.
Мы утрясли всякие мелочи, согласовали следующие действия, и офицеры разошлись готовиться к ночному штурму. Только Суворов задержался, чтобы поговорить со мной наедине.
— Ни в какую не поверю, что ты раньше не служил, — он весело посмотрел на меня. — Командуешь, как заправский вояка, не хуже иного полковника.
Я пожал плечами.
— Приходится, раз меня занесло на такую аферу. С твоей помощью, между прочим.
— Ты же сам хотел, — Суворов подмигнул мне, — разве нет?
— Если бы знал, чем это обернётся, молчал бы в тряпочку. Упекут меня в Сибирь как смутьяна за «самовольный» штурм.
— Брось, Костя, никакого риска, — он сбавил тон, почти перейдя на шёпот. — Я обсудил с отцом ещё вчера. Он говорит, Елизавета Петровна очень сердита на генералов за постоянные отступления. Так что за смелый штурм, даже не слишком успешный, наказывать не будет. А за успех может и наградить по-царски. Отец меня и убедил подать Салтыкову наш план.
— Ладно, там видно будет. И я тебя очень прошу — пригляди за остальными. Уж больно горячие и бесшабашные наши драгуны, как бы не полезли на рожон.
— Эти самые смекалистые, — Суворов вздохнул, — лично выбирал кого получше.
Я вздохнул в ответ. Да уж, сочувствую их командирам. Впрочем, удивляться здесь нечему: лучшие кадры уходили в гусары и кирасиры, оставляя драгунам «объедки». Кстати, о еде.
— Саша, идём поужинаем. Воевать на голодный желудок совершенно не дело.
* * *
Защита на Котбусских воротах Берлина стояла деланная: по паре больших Знаков на каждой створке, выписанных неизвестным мне магистром. Талантливым магам пришлось бы серьёзно повозиться с ними, но я прекрасно знал уязвимое место этих связок. Пришлось только устроить небольшой спектакль, чтобы подобраться к ним поближе.
Далеко за полночь к воротам подъехал крытый фургон, и возница заорал на немецком:
— Эй, там! Открывайте быстро!
Часовой на стене высунулся из бойницы и показал оскорбительный жест.
— Езжай отсюда! До утра никого пускать не положено.
— Дружище! — возница примирительно поднял руки. — Будь человеком, пусти. А если меня русские тут поймают? Весь товар заберут, и лошадь, и телегу.
— Иди, иди, нет здесь никаких русских. А если есть, то я тем более не открою.
— Да что же ты за человек такой! Есть у тебя совесть?
— У меня служба есть, а совесть я дома оставил.
— Я тебе талер дам, служивый. Домой очень хочется!
Часовой задумчиво сплюнул и покачал головой.
— Два талера!
— Десять.
— Десять⁈ Да это грабёж!
— Как хочешь. Можешь здесь до утра стоять, мне не жалко.
