— Целительский, только в несколько извращенной форме. Редкий, но не уникальный. Ладно, постараемся выяснить, кто на тебя в очередной раз напал, а пока держи.
Анна протянула мне толстую книжку формата «кирпич», которых в последнее время стало подозрительно много в моей жизни.
— Что это? — Я повертел презент в руках.
— То, что тебе нужно будет выучить наизусть в ближайшие два дня. Будет странно, если граф Лазарев на приеме перестанет узнавать старых знакомых.
— Я же уже одну такую читал, — попытался я увильнуть от обязанностей. — Ту самую, которая так удачно попалась под руку бабусе. Кажется, она называется «Полный атлас Российского дворянства».
— Прекрасно, а это «Дополненный атлас». Ибо знания, Вик, должны быть полными и системными.
— «Дополненный атлас» — это же уже не просто убойная сила, а оружие массового поражения! — восхитился я.
— Отдельно идут записи о тех, с кем был близко знаком лично ты. Друзья, собутыльники, сокурсники в Академии и все такое. — Анна протянула мне папку, заполненную рукописными листами.
Я быстро пролистал папку. Почему я не удивлен, что категория «собутыльники» доминирует?
— Хорошо, посмотрю, ты ж все равно от меня не отстанешь. Как ты, уже отошла после нашей поездки?
— Александр влепил мне по первое число за то, что мы чуть было не угробили все дело, — нехотя призналась Блэйд.
— А меня он наградил, — удивился я.
— Меня потом тоже. Но сначала два часа рассказывал, какая я безответственная. Тебе, кстати, тоже хотел, но потом заявил, что ты безнадежен и не стоит даже время тратить.
— Как здоровье дяди?
— Идет на поправку, — ответила Блэйд. — Но, боюсь, полноценно управлять кланом он так и не сможет. Придется нам всем терпеть Койра.
Я сочувственно кивнул. Что ж, это было ожидаемо.
— Как вообще твои дела?
— Твоими молитвами. — Анна вздохнула и выразительно покосилась на дверь. — Иди, Вик, у меня еще много работы.
Спускаясь с этажа, где заседала Тайная Канцелярия, я столкнулся нос к носу со Словарем.
— Космин! — обрадовался я. — И ты здесь.
Вечная улыбка румына за эти дни стала еще шире. Выглядел он все таким же восторженным туристом, каким я его впервые увидел.
— Виктор! Я так рада, — Словарь прервался для того, чтобы посмотреть в вытащенный из кармана блокнотик, — твой видеть!
Мой румынский друг за эти несколько недель явно достиг больших успехов в изучении языка. Если раньше он просто не мог произнести ни одного слова, теперь, если очень сильно постараться, можно было даже понять, о чем он говорит.
— Как твои дела? — осведомился я, дружески хлопая его по плечу, хотя по сияющему лицу придворного артефактора и так было видно, что дела у него отлично.
— Хорошо. Я выучить новый слов, — похвастался Словарь.
— Ого! И что же это за слов?
Космин, не переставая радостно улыбаться, озвучил. Произношение у него, конечно, было ужасное, но смысл я, тем не менее, понял.
— А кто тебя научил этим словам?
— Мое друг. Я нашел здесь еще два друг, кроме ты. — С окончаниями у Космина явно были большие проблемы.
Я помолчал, прикидывая, как бы объяснить проблему поделикатнее.
— Космин, я, конечно, рад за тебя, но в обществе их лучше не произносить.
— Почему? — расстроился румын.
— Видишь ли, они означают кое-что неприличное.
Почувствовав себя не в силах объяснить Космину этимологию русского мата, я попросил у него блокнот и нарисовал картинку.
— А у мы это называть совсем по-другому! — восхитился румын и тут же с присущей ему непосредственностью озвучил мне пару вариантов. — На родина мне будет завидовать. Что я знать такая интересный слов.
— Я тоже счастлив новому знанию, — заверил я, на всякий случай записав изречения Словаря в вырванную из блокнота страницу. Все-таки культурный обмен должен быть двусторонним. — Но все равно при людях лучше не ругайся, а то мало ли.
— Ладно, — покладисто согласился Космин. — Я слышать, на твоя усадьба нападать.
— Мелкое недоразумение, — отмахнулся я. — Ничего страшного не случилось, мы их поймали. Хотя, думаю, мне стоит усилить домашний гарнизон. Найти бы какого-нибудь толкового военного.
— У меня быть друг военный! — обрадовался Космин. — Он как раз искать работа.
— У тебя? — удивился я. Космин не выглядел человеком, проводящим время в обществе бравых вояк. — И где вы с ним познакомились?
Румын снова вытащил из кармана блокнотик и прочитал по слогам:
— На концерт симфонической музыка. Мы вместе ходить. Очень любить. Я мочь его тебе представить. Замечательная человек. И хорошая воин. Мы вместе любить Шопен.
Перед моим мысленным взором тут же возникло видение утонченного мужика в мундире, музицирующего перед входом в мою усадьбу. А еще с десяток бравых вояк ему подпевали. Музыка — это, конечно, прекрасно, но, пожалуй, мне нужен кто-нибудь посерьезнее.
— Давай в другой раз, — дипломатично предложил я.
Космин радостно кивнул. Впрочем, можно было не уточнять: радостно в этой жизни он делал вообще все.
Попрощавшись с артефактором, я спустился вниз и вышел из дворца. Перед тем, как отправиться отдыхать, надо еще кое-куда зайти.
Конюх в императорских конюшнях смотрел на меня неодобрительно. Таким взглядом обычно удостаивают тех, кто бьет детей, обижает котиков и вообще ведет себя как последний подонок.
Инцитата разместили отдельно в небольшой пристройке, не удостоив чести поставить в соседнее стойло со скакунами Его Величества. Ну и с прекрасными белыми кобылами, разумеется. Думаю, последним конь был очень расстроен.
— Бросили животное. Не ест, не пьет, — буркнул конюх, ведя меня через ряд стойл. — Нельзя же так.
— Чтоб Инцитат-то не ел и не пил? Да быть не может.
— Ну, что-то ест, — нехотя поправился конюх. — Но так тоскует, сил на него смотреть нет. Зачах без вас совсем. Думал, еще пару дней пройдет и помрет с горя.
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулся я, подходя к нужному стойлу. — Ничего бы с ним не случилось.
Конюх снова смерил меня неприязненным взглядом и отошел. Я приблизился к коню и негромко позвал его — тот не отреагировал.
Если кто-то думал, что лошадь не может выглядеть обиженно, ему стоило бы посмотреть на Инцитата. Питомец, и раньше не отличавшийся атлетической комплекцией, похудел еще больше. Уши поникли, хвост и грива потускнели, хотя я был уверен, что их каждый день тщательно расчесывали, длинная морда осунулась. Инцитат бросил косой взгляд на меня и демонстративно отвернулся.
— Инцитат, — снова позвал я. — Хватит дуться, пойдем домой.
— Никуда я с тобой не пойду, — не поворачиваясь, буркнул конь. — Ты меня бросил.
— Мне срочно понадобилось отбыть в усадьбу, — покаялся я. — Тебя брать с собой времени не было.
— Ну да, конечно. Откуда у тебя время на какого-то там коня. Я все понимаю.
Я глубоко вздохнул. Нет, я конечно, был готов к тому, что жены периодически будут выносить мне мозг, но чтобы еще и конь?
— Однажды я останусь одинокий, покинутый, никому не нужный, — продолжал Инцитат жаловаться на судьбу. — Вода в поилке закончится, овес иссякнет, глаза мои закроются и от меня останутся одни воспоминания… Тебе же наплевать, что я здесь голодаю.
Я оглядел кормушку голодающего коня, из которой при желании можно было накормить целый табун.
— Между прочим, я лично просил Его Величество, чтобы приказал о тебе позаботиться.
— Мне кусок в горло не лезет от твоего предательства.
— Любой кусок? И даже морковка?
С этими словами я вытащил из кармана предусмотрительно припасенный аргумент для примирения. Конь покосился на морковку с интересом, но потом все равно гордо отвернулся.
— Думаешь, какая-то морковь сможет залечить мою душевную рану? Какого ты обо мне низкого мнения, Вик!
— А две морковки?
Я вытащил еще одну. Инцитат снова украдкой повернул голову. На его морде отражалась борьба вселенской обиды и здорового желания поесть.
