К зиме 27–28 годов задумка была воплощена в жизнь. Правда финансовые вложения оказались намного больше планируемых, причем часть затрат были не наши. Примерно четверть средств потраченных на сам завод были трудовые копейки собранные нашими крестьянами.
Как-то само собой возникла идея прикупить немного землицы, в итоге всё нижнее течение Луги стало нашим, в том числе полностью деревня Краколье и лежащая напротив на другом берегу деревня Остров или Острова, не знаю как правильно. Часть Краколья, принадлежащее царской мызе то же удалось купить, на условиях приоритетных поставок нашего продукта на императорскую кухню.
Обо всем этом Анна сообщала мне в своих письмах, без моего одобрения она опасалась делать какие-нибудь крупные финансовые вложения.
На расширения нашей мызы я естественно дал добро, тем более что средства для этого были. А деревни на берегу Луги я велел объединить и назвать Усть-Лугой и пристань строить не малюсенькую, рассчитанную только на рыбачьи лодки, а чтобы там могли швартоваться суда и по-крупнее. Лодок у нас в первую же путину должно будет выйти целый десяток.
Для нового продукта я предложил знакомое мне название — шпроты.
На Нарвской мызе инициатором и главным действующим лицом нового предприятия был наш кракольский староста Емельян Матвеевич. Он почти автоматически стал старостой Усть-Луги и абсолютно все там делалось с его деятельным участием.
Самым проблематичным было производство нужного количества стеклянных банок, вернее не самих банок, а замков на крышки, которые быстро стали пользоваться спросом и сами по себе. Но наш деятельный староста сумел решить и эту проблему и к моему возвращению в Россию работа на заводе просто кипела.
В Пскове на моем столе сразу же оказалось это еще необычное угощение. Я честно говоря уже затруднялся вспомнить вкус шпрот из моего другого времени, но эти были очень даже ничего.
Поэтому первым делом я потребовал отчета нашего бурмистра Василия о шпротных делах. Причем меня больше всего интересовал вопрос, а что будут делать рыбаки и работники завода в межсезонье: четыре месяца зимнего лов с ноября по март, месяц осенней подготовки к работе и месяц весной после окончания путины. А затем целых шесть месяцев простоя?
Но у Василия был ответ на этот вопрос. Завод они останавливать не собирались, только консервы произведенные из улова других месяцев будут называться по-другому: копченая килька в масле. И стоить они будут дешевле, хотя по мнению Василия консервы изготовленные из самой жирной рыбешки конца лета и начала осени самые вкусные.
Всё это было дело рук старосты Емельяна Матвеевича, который сумел блестяще воплотить в жизнь идею рыбака Якова.
С разведением молочного скота то же всё обстояло неплохо. Потомство Буяна действительно отличалось большей продуктивностью и всё старались, чтобы коров крыл или наш рекордсмен или его потомство.
Прохору не терпелось скорее приехать домой, мне казалось дай ему волю и он наверное полетит впереди нас.
Когда мы стали подъезжать к нашей мызе, то неожиданно для меня гулко и часто застучало в груди и подступил камок к горлу. Я обернулся к Ивану Васильевичу и увидел, что он то же смахнул набежавшую слезу.
— Et fumus patriae dulcis (И дым отечества сладок), ваша светлость, — я молча кивнул и подумал, что это очень хорошо, что мысль об Отечестве пришла в голову Ивану Васильевичу на подъезде к нашей мызе.
А вот Сергей Петрович был невозмутим, хотя я и увидел как он напрягся, когда Василий протянул мне письмо от Анны Андреевны. Думаю, что его томила неизвестность о судьбе племянника. В конце письма сестра сообщала кстати, что хорошая весточка из Новоселово ждет Сергея Петровича уже пару дней.
Задерживаться на Нарвской мызе мы не стали, Сергей Петрович сам вызвался сразу же вернуться на мызу чтобы ознакомиться с положением дел на ней и после короткого отдыха мы устремились вперед, в столицу Российской Империи город Санкт-Петербург.
Глава 9
Пять миллионов фунтов стерлингов конечно огромные деньги. Но если у тебя планов громадьё, то не такие уже и огромные.
Миллион уже слизнуло, как корова языком. Конечно из них я не профукал ни пенса, сразу после подведения итогов первой части сериала «Становлюсь миллиардером», моя светлость решила что все затраты на текущую жизнь нашего немаленького семейства суммарно не должны будут превышать ста тысяч фунтов, абсолютно по всем позициям. И здесь было все отлично, контроль за этим делом как-то незаметно взяла на себя Софья Андреевна.
В России я погасил все долги, на это ушли все доходы с имений и пришлось распечатать кубышку. Да еще и вложиться в развитие, затраты в Нарвскую мызу были конечно самые большие, но и в других имениях то же шли стройки. Пулковскую мызу мы с Аней решили не продавать и мало того форсировать там окончание всех работ.
Ян заканчивал строить сахарный завод и пристань в Новоселово. Во всех имениях строились зернохранилища, коровники, свинарники и прочее.
Вложения в американские дела, строительство нужного мне парохода, сто тысяч страхового запаса у тетушке, вложения в железнодорожное строительство в Англии, подготовка необходимых кадров — всё это потребовало средств немалых.
Конечно я потратил не миллион фунтов и в Россию приехал, имея в запасе в пересчете на рубли, почти полмиллиона. Но после долгих размышлений я решил никаких глобальных проектов пока не открывать, даже свои планы расширения земельных владений отложить на некоторое время.
Приближались очередные европейские потрясения: войны, революции, появление новых государств и на этом я собирался сделать большие деньги, вернее очень большие. Играть на фондовой бирже и на нашей бирже ставок надо только на свои — на те четыре миллиона, которые были пока неприкосновенные. Если вдруг, а такое не исключено, события начнут развиваться не по знакомому мне сценарию, то мои потери составят самое большое эти миллионы.
Но у меня не будет никаких долгов, остаются мои имения с их доходами и в любом случае будет сколько-то тысяч рублей. А еще останутся вложения в Америке и в Англии и регулярные доходы с лондонского клуба. Но потерять абсолютно все из этих миллионов было на самом деле не реально, максимум что мне грозило — остаться при своих.
В России я считал сейчас моим самым главным делом начать не какой-нибудь важный проект в результате которого пораньше, лет эдак на пятьдесят-семьдесят,состоится первый полет в космос, а минимизировать потрясения ближайших двух-трех лет, разгул эпидемии холеры и Польское восстание.
Что такое холера я хорошо знал, однажды пришлось посидеть в карантине.
Мы ехали на самый юг Узбекистана, почти на границу с Афганистаном, куда покатили за очень длинным рублем: тремя машинами с сопровождением и охраной туда и обратно, везли олигарху местного разлива материалы для внутренней отделки его строящегося дома. Он в России всё это где-то урвал на халяву почти даром.
И вот на границе с Казахстаном нас тормозят и говорят, что карантин по холере и ехать дальше нельзя. Что это было на самом деле мы так и не поняли, но просидели там ровно четыре недели. Спорить и доказывать бредовость холерной версии было бесполезно, если бы не сопровождение с охраной думаю все кончилось бы плохо.
Вот там-то я и начал изучать холеру, на удивление в тех краях изумительно работала мобильная связь и был интернет. Поэтому про холеру мы прочитали всё, что только смогли нарыть во всех интернетах.
В первую пандемию холера до России не дошла, только осенью 1823-ого года было несколько случаев в Астрахани. В Европе немного пострадали средиземноморские районы. Очень холодная зима 1823−1824-х годов убила холеру везде, кроме Индии.
В результате этой пандемии погибли возможно несколько миллионы в восточных странах и несколько тысяч британцев в Индии. Вот этот факт привлек внимание Европы, но особого впечатления в Старом Свете эта пандемия не произвела, «просвещенные» европейцы решили: холера — болезнь отсталого Востока и холеному Западу не грозит.
