глаза он рассмотрел шевеление. Молодая, лет пятнадцати на вид миловидная бритоголовая монахиня, поминутно оглядываясь, кралась от помещения с кельями (которое Даниил про себя назвал «общежитием») в сторону монастырских ворот. К сожалению, обнюхать её с такого расстояния не представлялось возможным.
Так что пахнет ли она болотной тиной, Дан не имел представления.
Пока он размышлял, не пора ли выбираться из укрытия, путешествие монахини быстро и бесславно закончилось. Грозная настоятельница окликнула её у самых ворот. Даниил не слышал, о чем они говорили, но девушка направилась обратно грустной и понурой.
Однако, когда она уже собиралась заходить в «общежитие», что-то заставило её отклониться от маршрута. Как будто внезапный звук.
Навострив уши, Даниил расслышал на самой границе восприятия горький и безнадежный детский плач.
Быстро, торопливо заклинатель перебежал на другую сторону крыши — туда, откуда можно было рассмотреть его источник.
У самого ручья сидела на коленях и рыдала, спрятав лицо в ладонях, маленькая девочка, лет восьми на вид. Мягкие темные волосы ее растрепались, серое холщовое платьице было грязным и местами рваными. Она плакала горько, надрывно, стараясь привлечь к себе внимание кого-нибудь из взрослых.
Разумеется, молодая монахиня не могла пройти мимо. Подойдя к девочке, она ласково положила ей руку на плечо, что-то успокаивающе говоря, — Даниил не мог различить, что. Он торопливо приближался, надеясь вмешаться, предупредить...
Но все-таки опоздал.
Девочка порывисто обняла за плечи монахиню, прижавшись к ней. Она положила ей голову на плечо, и потому, когда улыбка обнажила гнилые черные зубы, жертва не могла этого увидеть. Лишь когда ручей осветился фиолетовым светом, глаза девушки расширились в испуге. Рот широко раскрылся, — но закричать она уже не могла.
Уже не задумываясь, Дан прыгнул с крыши, в полете занося меч для удара.
Байгу-цзин успела заметить его — и подставить под удар предплечье. Лезвие меча остановилось, наткнувшись на невидимую преграду в сантиметре от детской руки. Полетело в сторону тело монахини, отброшенной с совершенно недетской силой; всего за секунды контакта с демоном её черты заострились, а щеки впали, как будто она голодала многие месяцы.
Послышался смех — странный смех, который как будто доносился со всех сторон. Отпрыгнув назад, девочка будто зависла в воздухе, — а затем её глаза загорелись фиолетовым огнем. Монахиня бросилась бежать, — но не оборачиваясь, Байгу-цзин махнула рукой в её сторону. Деревянная скамейка, оторвавшись от земли, ударила девушку по затылку, вырубая сознание.
Даниил выбросил левую руку вперед, выставляя универсальный щит — и тут же почувствовал, как дрожит и прогибается его защита под напором демонических чар. Дух Белой Кости пыталась выпить его жизненные силы, забраться незримыми щупальцами в самое его духовное ядро, — но он все же держался.
Пока.
Оторвались от земли многочисленные камни, обрушиваясь на щит. Достигая его, они падали на землю безо всякой инерции: магия придавала им скорость движения, а не импульс. Но с каждым ударом удерживать щит становилось все тяжелее.
Вот вновь отправилась в атаку скамейка, — и на этот раз Дан не стал принимать её на щит. Лезвие меча из Твердого Льда просто перерубило её на две части, — и воспользовавшись секундой передышки, юноша бросил короткое заклинание.
Испарился ручей, превращаясь в облако непрозрачного тумана, скрывшее заклинателя и демоницу друг от друга. Этот туман не мог причинить вред Байгу-цзин или лишить её магических сил, — но сила, направляемая через взгляд, бесполезна, если не видишь цели.
Теперь держать защиту от высасывания жизни больше не требовалось.
Дан метнулся в сторону и тут же резко изменил направление, кувырком избегая града осколков камней. Махнул мечом, отбивая в сторону крупный снаряд, — он не успел даже рассмотреть, что это было. Сократив дистанцию, он увидел проступавшие сквозь туман контуры демоницы.
И будучи к этому готовым, направил энергию в талисман.
Туман постепенно рассеивался, открывая картину исхода боя. Девочка уже не летала в воздухе: напротив, она лежала на спине, распятая на призрачных цепях, светящихся фиолетовым светом. Таким же, каким светилась её собственная магия. Из той же загадочной энергии была сделана и пластина, закрывавшая ей глаза. Хотя Даниилу цепи и пластина виделись полупрозрачными, он знал, что Байгу-цзин не видит через неё ничего.
И не может направить взглядом свои вампирские силы.
— Ты проиграла, — провозгласил он, — Дух Белой Кости, ты связан моим колдовством.
Девочка попыталась дергать руками, но цепи держали крепко.
И тогда, расслабившись, она засмеялась — и заговорила. Голос её совершенно не сочетался с детским телом: это был глубокий и сильный голос уверенной в себе женщины:
— Ты смел и отважен, потомок Шэня. Твой брат боялся меня куда больше.
Удержавшись от бравады в ответ на эту своеобразную похвалу, Даниил спросил:
— Кто приказал тебе напасть на дворец Хуаджу?
Улыбка демоницы обнажила старушечьи зубы.
— Ты считаешь, что вправе задавать мне этот вопрос? Не смеши меня. Рабы не знают ничего о делах господ.
— Я не раб, — хмуро ответил юноша, — И я спрашиваю во второй раз. Кто приказал тебе напасть на дворец Хуаджу?
— О, да... — чуть помедлив, согласилась Байгу-цзин, — Ты не раб. И это весьма иронично. Если бы он не отпустил меня, то мог бы знать об этом. И тогда тебя не стало бы. Ты жив лишь потому что я свободна, — и в то же время ты так жаждешь лишить меня свободы.
Дан на секунду задумался, не служат ли эти слова подтверждением его теории. Затем понял, что если демон хочет обмануть его, лучший способ — дать наделать самоуверенных выводов, формально не говоря ни слова лжи. И мотнул головой:
— Ответь прямо на мой вопрос. Иначе я заберу твои духовные силы и запечатаю в этом обличье, так что никогда до следующего перерождения ты не сможешь вернуть себе красоту.
Девочка побледнела.
— Ты блефуешь, — с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле, сказала она.
— Хочешь проверить это? — осведомился Дан, — Смотри, как бы я не решил запечатать тебя в другом обличье. И не заставил до скончания этой жизни ковылять хромым стариком.
Говоря эти слова, он тем временем склонился над пострадавшей монахиней, переворачивая её на бок. Она была жива, но очень слаба. Вероятно сотрясение мозга. И истощение. Смерть ей, в общем-то, не грозила, а об остальном позаботятся её сестры. Нужно лишь отнести её и разбудить их.
После того, как он закончит с демоном.
— Я спрашиваю в третий
