— Конечно!
— Размер восемнадцать на двадцать четыре. Лучше нейтральный цвет на «Униброме». Через неделю позвони. Но смотри — мотаться в Москву придется каждый день. Поначалу тебя промурыжат в городе. В столице хватает ежедневных мероприятий.
— А я и так в Москве живу. Неподалеку от трех вокзалов.
— Вот как? Комнату снял?
Иннокентий усмехнулся:
— С барышней сошелся.
Сикорский поднял глаза:
— А ты шустрый, субчик! Тогда у нас приживешься.
— А то!
— Но смотри, зашлют куда-нибудь на Самотлор, мало не покажется.
— Да я ко всему привычный.
Сикорский по-стариковски пожевал губами и спросил, скашивая глаза в сторону камеры:
— А что по нашим делам грешным?
— Хочу продать. Честно, пока не до творчества. Другие планы на жизнь.
— Ясно. Молодежь, как всегда, торопимся, не терпится ворваться в самый эпицентр событий. Знаешь, вот эта линза мне особо понравилась, — Владлен Иванович взял в руки Цейсовской портретник. Васечкин тут же просек поляну. Хитрожопый мастер хочет оставить его на халяву. Это и есть цена разрешаемого вопроса. Ну и ладно, тогда все разом понятно и экивоки непонимания не потребуются.
«Куй железо пока оно горячо!»
— Понимаю. Когда и как?
— Сейчас я твой набор отсниму и в течение недели подыщу покупателя, — Сикорский смотрел в глаза молодому протеже. — Грамотного покупателя. Так что ты в накладе точно не останешься. Чем сдавать в комиссионку и терять проценты, получить налом у меня. Клиент тебя не увидит, и ты его. Так надежней.
Иннокентий кивнул. Мастер брал на себя функции посредника. И раз так предлагает, то не в первый раз. И это хорошо. Есть опыт и понимание момента. Портретник шел «в откат». Таковы уж московские нравы. Но все к лучшему. И в самом деле связываться с комиссионными магазинами себе дороже. Цену они поставят сами, еще и сверху с покупателя в черную возьмут. Обычно коллекционеры работали через доверенных лиц. Сикорский как раз таким и являлся. Судя по богато обставленной квартире, мастер в деньгах точно не нуждался.
Когда шустрый провинциал вышел из квартиры, Сикорский подошел к окну и с интересом наблюдал, как тот садится в новенький «Москвич» блатного цвета.
— Любопытненько.
Он набрал номер и поднял трубку.
— Ефим Михайлович, доброго дня. У меня есть кое-что для вас. Зайду на днях. Спасибо, хорошо. И вам того же, — мастер еще подумал и набрал еще один номер. — Нина Ивановна, слышал, у нас вакансия появилась. Да. Есть. Молодой и перспективный. Ну ты меня знаешь сто лет! Когда я тебе свинью подкладывал? Договорились. С меня мумиё. Настоящее, с Алтая.
Разговор в отделе кадров сразу пошел совсем не так, как предполагал Васечкин. Строгий дядечка в не менее строгом костюме тут же взял быка за рога.
— Иннокентий Петрович, скажите на милость, вы зачем такие разговоры в соседнем коллективе проводите?
— Какие такие? — тут же напрягся Кеша. Ему хотелось скорее уволиться. Еще предстоял вояж на родину и прочая текучка.
— Антисоветские!
— Да побойтесь бога, Сидор Андреевич. Я комсомолец, активист и имею четкую идейную платформу.
Начальник первого отдела разинул от неожиданности рот, затем задумчиво посмотрел на Васечкина, как будто увидел его в первый раз.
— Так ты еще и балабол.
— Никак нет!
— Ладно, зайдем с другой стороны. Разве возвеличивание одного народа над остальными не является попыткой дискредитировать советский интернационализм?
«Ах, вот откуда ветер дует!»
Голова быстро заработала. Кто слил? Вряд ли начальник лаборатории Станислав. Ему это на фиг не сдалось, ибо слишком хитропопый. Тот просто перестал общаться и даже переходил на другую сторону коридора, когда они пересекались в здании. Обычный трусоватый интеллигентишка. Да Кеше честно по фиг, что стал для местной либеральной публики «нерукопожатным». С этим дерьмом еще водиться! Значит, Фима сдал. Яркий представитель своего народца.
— У вас есть что-то конкретное на меня или очередная анонимная кляуза?
Начальник первого отдела аж позеленел от неслыханного по наглости наезда. Источник выдавать он не хочет, но понял, что Кеша догадался, о ком идет речь.
— Я бы попросил….
— Не надо. Хотя все равно странно.
— Что ж тут странного. Налицо, так сказать…
— Странно, что стукач имеет четко выраженную пятую графу. А вы ему верите.
Проняло. Кадровик молча сверлил молодого нахала взглядом. Очко было не в его пользу.
— Умный? Ты знаешь, где работаешь?
— Уже нет.
— Не понял.
— Я же к вам за «бегунком», Сидор Андреевич. Увольняюсь от вас. Вот все документы. Начальник уже заявление подписал.
Кадровик внимательно пробежался глазами по листам плохо отпечатанного текста.
— Что же сразу не сказал!
— Так, вы не дали!
Мужик заграбастал все бумаги и кивнул в сторону двери.
— Не надо «бегунка», документы получишь после обеда. Свободен!
Вот так, благодаря русскому национализму Васечкин с помпой вылетел с хорошо насиженного места. По собственному желанию. В ТАСС его уже ждали. Спасибо Сикорскому и деду настоящего Васечкина. Которого, оказывается, там знали и помнили. Кроме перспективной работы, в первую очередь перспективной для «голубой мечты поэта» в его кошельке завелись неплохие деньги. Камера со штатным объективом принесла ему почти тысячу двести целковых. Приличная жизнь в столице стоила дорого. Не для того он и попал назад в прошлое, чтобы мыкаться по углам и считать последнюю копеечку.
Лиха беда начало!
— Мы едем к друзьям на дачу. Молчи, я знаю, что ты свободен.
— Просто хотел смотаться на выходных в родной городок, пока на работе не запрягли.
— Ничего, на неделе съездишь. В выходные дни в поездах давка и сплошные очереди.
Иннокентий соображал. И в самом деле, столица поедет в провинции, в воскресенье обратно. Плюс «колбасные поезда». Надо учитывать местные реалии. Он ведь и сам помнил, как в пятницу были забиты все магистрали в Подмосковье. «Коренные жители столицы» стремились к себе на родину. Сам он, как устроился в Москве, такой дурью не маялся. Клубы, загородные дачи друзей или подруг. Один раз живем.
«Да ладно?»
— На машине поедем? Тогда с ночевкой.
— У соседей заночуем, это моей приятельницы дом. Он сейчас свободен, если не боишься ночной прохлады.
Кеша залыбился:
— Мы найдем способ сделать её горячей?
Сентябрь выдался теплым, но все равно по ночам уже было прохладно. Так что пришлось ему метнуться на Рижский рынок и купить «бабушкину» кофточку приличного вида. С одеждой возник некоторый напряг, но тратить зря доставшиеся от продажи немецкой фотоаппаратуры деньги не хотелось. Да и мясо на шашлык он взял тут же. Не сильно дороже магазинского. Зря он пренебрегал рынком. Иногда это выгодней, чем мотаться по магазинам.
— Знакомьтесь, это Иннокентий! Он сегодня сделает у вас репортаж.
Все-таки не самая плохая у него профессия. Не верхний уровень для столицы, но для обычного человека в чем-то загадочная. То есть оставляет простор для «развешивания лапши». Фотографы в столице ведь работают и в театрах, издательствах, и даже в Кремле. Васечкин вежливо поручкался с приехавшими раньше их гостями и хозяином. Сама дача принадлежала молодому бородачу Михаилу Вторыгину. Насколько успела просветить по дороге Вероника, тот подвизался на культурном поприще и был старым другом их семьи.
«Однако, много денег культура в Союзе приносит!»
Оглядывал с интересом расположение загородного дома Кеша. Участок просторный, забор только со стороны дороги. Дальше сад и кустарники. В полузапущенном состоянии. Никаких грядок и газонов. Стиль «деревенский». Но беседка и площадка для пикника в наличии. За деревьями можно видеть дома соседей. Такого же стиля и, похоже, что и времени. Как минимум лет двадцать этому загородному поселку.
