«фирменный» кофе.
Я стоял у обрамленного в серебристую рамку зеркала, что висело на стене, в трех шагах от кровати. Рассматривал свое отражение. Старался не замечать нижнее белье, которое продолжал носить, подстраиваясь под местную мужскую моду: другого, пригодного для мужчин здесь не продавали.
«Мне кажется, или у нас плечи стали шире? Даже намек на мускулатуру появился. Да и живот уже почти не торчит».
«Не кажется, — сказал Ордош. — Не зря же ты делаешь зарядку. Еще пара дней, десяток крыс, и ты сможешь, как Липа, в одиночку принести из подвала бочонок пива. Если крысы не закончатся, через месяц мы сделаем из нашего принца красавца атлета».
Крыс в подвале под кафе становилось все меньше. Мне даже пришлось спуститься и рассыпать там крупу, чтобы привлечь обитательниц соседних подвалов на опустевшую территорию.
«Рубашки стали тесными. Пора нам обновлять гардероб».
«Нам не только новую одежду покупать нужно. Не мешало бы задуматься о том, что будем делать дальше. Ты уже неделю с утра до вечера варишь свой кофе. А документов у нас как не было, так и нет».
«Думаю, в ближайшее время и не будет», — сказал я.
В последние дни я почти перестал обслуживать гостей: женщины распробовали мой кофе. В первый день все возмущались, услышав цену. Но теперь с утра и до полуночи у кафе толпится очередь из дамочек, ожидающих, когда за столом появится свободное место. Слух о «фирменном» кофе Рябы за две герцогини, что варит мужчина, быстро разлетелся по городу.
Ряба наняла еще двух девочек. Теперь под моим началом числились пять официанток.
Вчера утром опустела бильярдная. А днем хмурые грузчики (грузчицы? — нужно поинтересоваться у Рябы, как правильно произносить) установили там шесть новеньких столов на четыре посадочных места за каждым. Что не заставило очередь на улице исчезнуть.
«Я тоже так считаю, — сказал колдун. — Ряба добилась того, что полиция не будет проверять твое оформление. И большего ей не надо».
«Боится, что сбегу?»
«Тут дело, думаю, даже не в этом. После того, как Ряба договорилась с квартальной, что тебя не тронут, твои документы ей больше не нужны. Так что придется нам самим о них позаботиться. А то светит тебе прожить в этом кафе сотню лет, как в башне архимага. И все приключения, о которых ты мечтаешь, будут происходить в комнатушке бара».
«Начинаю жалеть, что не воспользовался твоим советом жить в лесу, — признался я. — Стоило бы бросить сейчас эту работу, да отправиться бродить среди деревьев. Пора избавляться от моей привычки работать. И ну их, эти деньги, можно и белками, как ты предлагал, питаться».
«Нет, лес меня больше не устраивает», — сказал Ордош.
«Почему?»
«Хочу доступ в лабораторию. Такую, как у твоего архимага».
«Зачем она тебе?» — спросил я.
«О! Я тут о таких интересных вещах узнал из книг, что нашел в твоей памяти! И столько возникло замечательных идей! Просто руки чешутся их проверить!»
«А идею, как раздобыть документы, удостоверяющие нашу личность, ты там не встречал?»
«Встречал, конечно, — сказал Ордош. — Можно вынуть их из сумки, принц. И отправиться жить к теще».
«Такой вариант меня не привлекает».
«Меня, признаться, тоже, — сказал колдун. — Сомневаюсь, что в Мужской башне мы обнаружим алхимическую лабораторию. Так что, подбери сопли, и ступай работать. Скоро явится квартальная с термосом за очередной порцией твоего кофе».
«Я уже жалею, что начал его варить».
«Ты, главное, не засвети кофейные палочки. А то будем оставшуюся жизнь штамповать их для всего города».
«Липа, кстати, уже пробовала макать в кофе зубочистку», — сказал я.
«Сообразительная девочка, — сказал Ордош. — Нужно все-таки затащить ее в нашу постель. Давно пора лишить меня девственности».
* * *
Гул голосов, звяканье посуды, шарканье ног — и так с утра до позднего вечера. В этом мире не придумали ничего, что могло бы спрятать все эти звуки за громкой, приятной музыкой. Хоть бери и изобретай магнитофон или какой-нибудь граммофон, знать бы еще, как он выглядит. Помогли бы даже звуковые кристаллы, что приносил мне послушать архимаг.
Ряба говорила, что некоторые владелицы ресторанов приглашают выступать в залах музыкантов. Но творческие личности требовали за свои услуги немалые деньги, и услуги эти Рябине пока не по карману.
Сегодня я впервые увидел накопитель — стеклянный шар на металлической подставке. Ряба извлекла опустевший шар из холодильника, что стоял в баре, и поместила на его место другой, светящийся тусклым голубоватым светом.
«Это и есть местная батарейка, — сказал Ордош. — Именно такие, наполненные маной шары дают энергию всем приборам. Нам не мешало бы изучить их. И попытаться приспособить такую батарейку и для своих нужд».
Мне еще вчера рассказали, что каждая подданная герцогства обязана ежемесячно заполнять три накопителя (обычных, не больших и не маленьких, которые тоже бывают) в качестве налога. Что значило сливать в пользу государства всю накопленную женщиной примерно за два дня ману.
Заполняли маной накопители в помещениях налоговой службы, которые находились едва ли не на каждой улице. О сданном объеме делали соответствующую отметку в документах. Ближайший офис местной налоговой, кстати, всего через два дома от нашего кафе. Липа показала мне его, когда мы гуляли с ней вчера утром около фонтана. И сообщила, что обеспечивать энергией герцогство — главная обязанность любой подданной.
— Еще четыре «фирменных», Пупсик, — сказала Липа.
— Вместе с этими двумя? — спросил я.
Поставил на поднос, с которым пришла девушка, две чашки с кофе.
Щеки Липы от духоты покрылись румянцем, в ее взгляде я видел усталость.
— Нет, это новый заказ. И приготовься: в бильярдной сразу два стола запросили счет. Так что скоро за теми столиками появятся новые гости. И первым делом, наверняка, закажут твой кофе.
— Меня уже тошнит от запаха мионского крема, — пробормотал я.
«Могу сменить его на другой», — сказал Ордош.
«Нет уж, тогда мне придется варить несколько видов „фирменного“ кофе».
— Что ты сказал? — перекрикивая шум, спросила Липа.
— Хорошо, говорю. Относи эти чашки и возвращайся за следующей партией.
— Хоть бы сок кто-нибудь заказал, или чай. Надоело уже таскать только алкоголь и этот кофе. Да и набегалась — сил нет.
— Потерпи, — сказал я. — Через два часа перестанем впускать новых гостей. Беготни станет поменьше.
Липа усмехнулась, поправила шпильку, что удерживала челку, не позволяя той падать на глаза.
— Никак не привыкну к тому, что меня успокаивает мужчина, — сказала она. — Очень… странно это. И ты странный, Пупсик.
— Ты мне уже об этом говорила, — сказал я. — И не только
