к стойлу. Выдернул из-под морды одной из коняшек ведро, наполненное не очень чистой жидкостью. — Утром натаскал, — гордо заявил Евкарпий.
Прошка посмотрел на мерно нарезающих круги в воде дохлых мух и решил, что пить больше не хочет.
Перед сном он долго шуршал сеном, переваливаясь с одного бока на другой. Евкарпий привычный к такой лежанке громко храпел, раскрыв свою украшенную желтыми зубами пасть. Прошке не спалось. Он думал о том, как будет жить дальше. Даже пробовал помечтать о красавице Марьяне. Но быстро передумал. Организм начал реагировать. Давно у него от одних мыслей такого не случалось. Там дома, чтобы расшевелиться время нужно было, да баба погорячее. А здесь… То ли экология хорошая, то ли Марьяна для него оказалась бабой очень уж забористой. В общем, уснул часа через полтора. Когда успокоился.
— Конюх! Твою мать! — заорал незнакомый громкий голос. Прошка продрал глаза и увидел где-то там, впереди закованную в сталь фигуру дружинника. В дыры, которыми пестрила крыша пробивался солнечный свет. Стало быть, наступило утро. — Именем царя-батюшки и брата-воеводы седлай коней!
— Случилось че? — поинтересовался Евкарпий, который, как видно, уже давно не спал. Он вышел из стойла одной из лошадок. В руках было пустое ведро.
— В поход идем. Большой. Пол дружины на войну, половина в гарнизоне остается. Так что всю живность готовь. И не посрамись. Воевода с нами отправляется! — добавил воин, сделав акцент на последней фразе. Так, как будто прежде воевода с ними никогда и никуда не ходил. И то, что идет сейчас — является большим событием.
— Понято! — кивнул Евкарпий. — Скоро выдвигаетесь?
— После завтрака… Так что не затягивай. Воевода ждать не любит.
С этими словами дружинник удалился. Евкарпий с пару секунд постоял на одном месте, как вкопанный, а потом бросил ведро и забегал по конюшне чем-то звеня и побрякивая. Через минуту с кипой стальных пластин и ремней в руках он подскочил к Прошке.
— Помогай! — крикнул конюх, вываливая свою ношу на руки напарнику и снова убежал.
— Я это… — попытался напомнить некромант. — С лошадьми то не дружу. Не знаю, как с ними и чего…
— Выбора нет! — проорал пробежавший мимо с выпученными глазами Евкарпий. — Делай, как я. А то не успеем… В жаб превратят!!!
— Да ну! — махнул рукой Прошка.
— Вот тебе и да ну! — огрызнулся конюх. — Ты думаешь куда мой прежний напарник делся? Вот также, как ты работать не хотел. Теперь квакает…
Прошке после этих слов вдруг ужасно захотелось работать. Он подбежал к Евкарпию, который уже начал обряжать первого скакуна. Стал наблюдать, запоминать. Через минуту, рванул к соседней лошадке. Попробовал повторить. Вроде вышло. Пятнистая, которая вполне могла оказаться и Яшкиной чернавкой, даже ни разу не попыталась его лягнуть.
Воодушевленный успехом, Прошка ринулся к следующей лошадке. Когда неодетыми оставались Буцефал, да еще один крупный и норовистый конь, с улицы послышались позвякивания доспехов дружинников и забористый хохот.
— Быстрее! — завопил Евкарпий. — Ты давай того, а я этого. Воеводиного снаряжу…
Прошка посмотрел на Буцефала. Встретился с животным взглядом. И тот, он готов был поклясться, отрицательно покачал головой. «Не подходи, мол, насмерть залегаю». Давняя дружба между человеком и боевым конем принимала в настоящим момент крайнюю форму. Прошка подбежал к напарнику.
— Давай я воеводиного снаряжу? Тот меня ненавидит.
— Вот, еще глупости! — заметил Евкарпий, но спорить не стал. Только предупредил. — Смотри. Это конь воеводы! Чуть что не так, сам ответишь.
— Отвечу, отвечу, — закивал Прошка и принялся за дело.
Полчаса спустя, стоило ли так торопиться, дружина в конном строю построилась на поляне перед конюшней. Прошка и Евкарпий, выйдя на порожек, наблюдали за новым для себя зрелищем. Доспехи блестели на солнце. Головы воинов были обнажены. Как не старался Прошка, а своих знакомых не разглядел. Ни Агафона, ни Яшки в строю не было. Как видно, они оказались в той части войска, которую оставили охранять город.
Перед ровными рядами дружинников на своем боевом коне курсировал то вправо, то влево воевода. Мужик лет пятидесяти. Как здесь было принято, с густой бородой, да хитрющим прищуром, глядя на который некромант заключил, что с таким нужно держать ухо в остро. Вояка толкал речь.
— Не посрамим государство и батюшку царя, братья! — кликнул он.
Дружинники отозвались крепким, слаженным «Ух!»
— Дадим отпор злому ворогу!
— Ух!
— Победим, или погибнем!
— Ух!
— Кто напал то, брат воевода? — поинтересовался один из дружинников.
— От северной заставы нашей, где Леший со своим отрядом стоит пришло донесение о приближении рогатых, — стал объяснять воевода. — Принято решение объединиться с древесными, да дать отпор врагу на дальних подступах.
— А сколько рогатых? — поинтересовался другой дружинник.
— По донесениям Лешего немного. Десятка три. Будете меня слушаться, сладим…
— А сухой паек в дорогу предусмотрен? — заголосил третий.
— Тьфу! — выругался воевода. — Развели демократию. Мы быстро. Туда и обратно. К вечеру вернемся. Да хватит вопросы задавать. Поехали.
Воевода махнул рукой, и дружинники степенно один за другим двинулись по направлению к дикому лесу. Туда, откуда пару дней назад с Агафоном и Яшкой, прибыл в город сам Прошка.
— На черта идти? — удивился некромант. — У Лешего такие громилы есть, ни один рогатый не устоит. Кем бы он ни был.
Прошка вспомнил, как путешествовал вниз головой схваченный гигантским деревом, и по телу пробежала дрожь.
— А ты по чем знаешь? — удивился Евкарпий. — Не уж то в лесу был?
— Был, — кивнул довольный собой Прошка. Внезапно оказалось, что здесь в чужом мире он знает о чем-то больше местных. Это было приятно.
Когда войско тронулось, конюхи синхронно повернулись спиной к дружинникам и собрались уже вернуться в помещение, чтобы отдохнуть, когда…
Что-то заржало. Гикнуло, крикнуло. Раздался грохот, затем отборный мат. Конюхи обернулись и ахнули. Боевой конь воеводы стоял гол, как сокол, а его хозяин выл, катаясь по земле. Ногу его зажало тяжелыми лошадиными доспехами.
— Кто? Какая тварь моего Сигизмунда обряжала?
Без зазрения совести Евкарпий указал пальцем на Прошку и отошел в сторону.
— Взять! Взять его! — пара дружинников, которые еще не успели далеко уйти, спрыгнули со своих скакунов. Гремя доспехами, подбежали к Прошке и схватили того за локти. Стало больно. Очень больно. А еще очень страшно!
— Ква! — выдал откуда-то слева грустный Евкарпий. — Опять без напарника остался.
Глава 7
Приговор привести в исполнение
Остаток дня и всю следующую ночь Прошка провел в темнице. Правда там оказалось не многим хуже, чем в конюшне. Были свои плюсы. Жратву, например, приносили. Не надо было переться в общагу. Да и нары мало чем
