— Специалист по выживанию, археолог, имею знания по коммуникации обществ с родоплеменным строем, — вырывались из Андрия фразы, услышанные от Саленко.
— Я просто плохо плаваю, иначе нырнул бы тоже, — совсем невпопад заявил археолог, вызвав у нас троих новый взрыв хохота.
— Арт, я бы искупалась, прежде чем мы двинемся в путь, — прошептала Ада мне на ухо, — Ты мог бы посторожить меня?
— Пошли, — я двинулся вверх по течению, метрах в пятидесяти берег немного вдавался в реку — за этим мысом можно спокойно искупаться, не боясь чужих глаз. Когда дошли до мыска, обратился к Аде:
— Я постою здесь, а ты купайся прямо за этим участком.
— Это не будет выглядеть странно? — девушка посмотрела мне в глаза, — Ты человек чести, офицер, я уверена в твоей порядочности. Вместе пройдем за мыс, уверена, что ты не будешь рассматривать меня в упор.
После таких слов возразить было нечего, но как я не старался, Аду все-таки я видел. Не присматривался, не изучал тело под микроскопом, но оценил точеную фигурку и весьма приятные выпуклости там, где надо.
— Надо намочить твои волосы, — набрав пригоршню воды, девушка вылила ее мне на голову.
— Теперь все подумают, что мы купались вместе, — проведя мокрыми руками по моей футболке, Ада тщательно отжала свои волосы, вспыхивавшие красным золотом на солнце.
Нас уже ждали, костер был потушен, Андрий и Саленко находились на плоту, столкнув его почти весь в воду. Хмурый Данила ждал на берегу, швыряя камешки в воду.
— Ада, на пару слов.
Они отошли метров на двадцать, парень жестикулировал, что-то объясняя сестре. Ветер был от нас, и говорили негромко, ничего не было слышно. Один раз до меня донеслись слова Ады, советовавшей брату заткнуться.
— Все хорошо? — спросил девушку, демонстративно ее обнимая. Глаза Данилы вспыхнули огнем, но он молча вскочил на плот, слегка задев меня плечом.
— Семейные разборки, ничего серьезного, милый, — Ада прижалась ко мне, заставляя сердце биться. Трудно соблюдать хладнокровие, когда десять минут назад ты видел великолепное обнаженное тело, а в настоящий момент оно жмется к тебе.
— Голубки, пора в путь, — весело прокричал Андрий. Именно его я видел главным конкурентом в борьбе за сердце девушки, но украинец абсолютно спокойно принял выбор Ады. Саленко, похоже, тоже смирился, хмурое лицо разгладилось, и он снова весело болтал обо всем. Единственным, кто напоказ выставлял свое несогласие, был Данила, молча сидевший на носу плота.
Шутки-прибаутки Андрия закончились, мы плыли в полном молчании, прерываемом лишь отдельными репликами Саленко. Уже по традиции пообедали прямо на ходу — в этот раз ели копченного судака. Надо отдать должное обоим украинцам — рыба была вкусная, и даже недостаток соли ее не испортил.
— Нам бы соли чуток, — мечтательно протянул Саленко, споласкивая руки в воде.
— Соль вредна для организма, — коротко бросил молчавший все это время Данила.
— Я без соли вкуса не чувствую, — парировал археолог, — А ты как, Арт?
— Меня волнует не соль, а отсутствие моря, мы не должны были так далеко от него находиться.
— Несколько тысяч лет назад береговая линия могла быть совсем иной, море ведь относительно молодое, — Саленко полностью пришел в себя после выбора Ады, вновь превратившись в веселого болтуна.
Ландшафт по берегам изменился — встречались заросли камышей, пару раз показались небольшие островки, поросшие камышами. Сама водная артерия начала дробиться на несколько более мелких. Я такое видел в дельте Волги, там это называлось раскатами.
— Если не ошибаюсь, мы совсем рядом с морем, — напрасно Саленко и Андрий вглядывались вперед, плотная стена из трехметрового камыша заслоняла обзор. Еще час мы плыли по камышовым протокам, стараясь держаться восточного направления, когда Саленко радостно прокричал:
— Море!
Пару минут спустя мы выплыли из камышей и попали в царство пернатых: тысячи самых разных птиц летали, плавали и пикировали в воду.Птичий гомон и шум крыльев спугнутых нами птиц на пару минут даже затруднили общение — приходилось сильно повышать голос.
— Теперь направо? — это была вахта Андрия. Мы отошли в открытое море метров на пятьдесят — волн практически не было, только мелкая рябь на воде.
— Надо найти попутное течение, — об этом я читал в книге про попаданца. В большинстве морей существуют различные прибрежные течения, причем в какой-то сотне метров друг от друга они могут двигаться в противоположных направлениях.
Нам не повезло, слабое течение сносило к северу.
— Уйдем глубже в море, придется грести.
Течение Дуная уже не чувствовалось на расстоянии ста метров. Усиленно подгребая своими пародиями на весла, мы смогли отплыть на расстояние порядка ста пятидесяти метров, прежде чем поймали нужное направление. Медленно, но верно нас стало сносить на юг.
— Нашли!
Я не разделял радости Саленко — течение относило на юг и в открытое море. Днем это еще терпимо — берег можно видеть и за пару десятков километров, но как ориентироваться ночью, если даже Полярная звезда немного сместилась?
— Придется периодически грести в сторону берега, чтобы нас далеко в море не относило, Данила, тебя это тоже касается, — напомнил парню, что просто прохлаждался. Покосившись на меня, украинец взял весло из рук Саленко, пыхтевшего, как паровоз.
— У нас есть нож, могли бы нормальные весла выразить, — пробубнил Данила, занимая место по правому борту. А в этом он был прав, хотя это титанический труд — вырезать весла перочинным ножом, пусть даже и легендарным Баражем.
— Скоро стемнеет, — напомнил Андрий, забирая у меня импровизированное весло.
— Как увидим клочок земли между водами Дуная, гребем к берегу, — отозвался на его слова, всматриваясь в сторону берега. Но насколько хватало глаз, в море широкой лентой шли воды Дуная. Первый клочок земли, поросший камышами, показался через полчаса. Солнце еще было высоко, но проплыви мы мимо, где гарантия, что найдем сушу?
— К берегу, — мы с Саленко уселись грести. Андрий маневрировал шестом, словно рулем, а Данила снова уселся на носу. Ада молчала, примостившись рядом со мной. Первоначальный шок, вызванный ее выбором, похоже, прошел. Даже Данила пару раз перекинулся с ней словами без злобы.
Расстояние в двести метров мы преодолели минут за двадцать, приближаясь к земле. Это был небольшой островок, порядка пятидесяти метров в длину в форме треугольника с вершиной в сторону реки.
— Прыгай на землю и вытаскивай плот, — велел Даниле. Парень послушно перепрыгнул и слегка приподнял край плота, чтобы за счет инерции он въехал на сушу. Только я собирался похвалить парня, как он вскрикнул и грязно выругался, яростно топча ногой что-то нам невидимое.
— Данила, что там? — не выдержало сестринское сердце — Ада пулей слетела на берег.
— Змея укусила, — упавшим голосом ответил парень, прекращая топтать землю.
— Она ядовитая? — визгнула Ада, взлетая на плот.
— Гадюка, — констатировал я, увидев коричневатые ромбы на спине змеи. Данила размозжил ей голову ударами берц, но змея еще конвульсивно извивалась. Взяв ее за хвост, швырнул далеко в воду.
— Куда тебя укусили?
— Это все ты, ты, — истерично закричал парень, бросаясь на меня с кулаками.
— Успокойся, — я ушел от удара кулаком, — Что за бред ты несешь?
— Ты заполучил ее, а теперь надо от меня избавиться, — вторая серия ударов просвистела рядом, вызвав у меня непроизвольный хук справа. Подхватив парня, аккуратно уложил его на край плота:
— Это сейчас для него самое лучшее: чем меньше движения, тем меньше яд распространится по телу. От укуса гадюки умирают только дети, а в этом амбале под сто килограммов, его и пять гадюк не убьют. Ада, смочи тряпку в воде и наложи на место укуса, а мы пока осмотримся, может, здесь не одна змея.
Больше змей не оказалось, мы дважды обшарили островок, ломая камыши на своем пути. Камыш был сухой, горел с треском, освещая нашу маленькую компанию. Данила все-таки пострадал — голень сильно опухла и покраснела. Парень постоянно просил пить, что было на пользу. Чем больше воды в организме, тем больше ее циркулирует в крови, снижая концентрацию яда. От предложения Саленко и Ады прижечь место укуса, отсосать кровь и прочее оказался, потому что знал, что это не помогает. Если укус смертелен, как у королевской мамбы — ничего не поможет. А укусы более слабых змей человек переносит, особенно если в конечности, а не в лицо. Надо максимально снизить активность, человеческий организм уникален, он сам находит возможности противостоять угрозе.
