Не, мне никто ни слова в подтанцовке плохого не сказал. Просто демонстрировали — «прибалтийскую вежливость». Что-то вроде — «я, русски не разговаривайт, тока по эстонский». Ну, на эти корейский «дружилки» — все против одного, мне плеваЙти, я не местный, таким меня не испугаешь, но, всё равно, дискомфорт постоянно присутствовал. Одно было хорошо, что с танцем у меня проблем не было. По поводу моего уровня ничего никто не мог сказать плохого. Да, были, конечно, моменты по ходу репетиций, в которые следовало делать не так, а иначе, но, после того, как меня «торкнуло» в самолёте, такие мелочи перестали быть проблемой. Поражаясь самому себе, я легко вносил изменения в движения, следуя пожеланиям хореографа, и главное — запоминал их с последующим постоянным воспроизведением! Причём, запоминал не головой, как я раньше это делал, а чем-то иным. Чем именно, я так до сих пор и не определился, может, всем телом, но, явно не головным мозгом. Дела у меня шли настолько хорошо, что даже хореограф, не одобрявший изменения состава подтанцовки, удивлённо спросил меня — «сколько времени ты практиковалась?»
«Где-то, с полгода, сонсен-ним», — не подумав ответил я, после чего получил вербальную волну неодобрения от всех, присутствующих в танц-классе. «Я стажировалась в Америке, сонсен-ним», — почувствовав это неодобрение, постарался исправить я положение. После чего я был отчасти прощён. «А-а, ну если Америка, то, тогда ладно», похоже, так подумали все. Но, наверное, все тут же задались другим вопросом — «а, как она туда попала?» В общем, всё, как всегда.
С Ли ХеРин тоже надо было заниматься. Девочка стала жаловаться, что про неё в сети хейтеры начали писать, что она исполнительница — одной композиции. Мол, больше у неё ничего нет и не будет. Я пошёл к СанХёну и образно говоря, стукнул кулаком по столу, вопросив — продюсер я у ХеРин или, что? На что шеф дал мне исчерпывающий ответ, что я не продюсер, а школьница-скандалистка и, прогнав меня с глаз своих, решил проблему половинчатым способом, используя административный метод. Используя свои связи, договорился со скрипачом, считавшимся звездой Кореи, о его совместном выступлении с ХеРи, а мне поручил переложить «Шторм» для пары скрипок. Не, конечно, пиар — дело нужное, только вот нового от такого ничего не рождается. Тоже, на это время тратил, так что спать некогда было. Хорошо, что я не бросил свои занятия «коротким сном», будучи в Америке — тренировался. Оказалось офигительнейшей штукой. Прикорнул на пятнадцать минут — и опять, как огурчик! Ну, почти, огурчик. Главное, не переспать, а то потом наоборот, «варёный» становишься. Купил себе миниатюрный электронный будильник, помещающийся в карман, и теперь ставлю на нём время пробуждения, перед тем как заснуть. Удобно. Спишь и не беспокоишься о том, что переспишь.
— Сейчас будешь ты! — толкает меня локтём в бок онни, — Следующие — «CNBLUE»!
«CNBLUE» — это пацанская группа «FAN Entertainment», у которой я подвизался на подтанцовке. С экрана телевизора раздаётся знакомая, поднадоевшая порядком, музыка и на сцену, вслед за нею, вываливают шесть лбов метросексуальной наружности с проникновенными выражениями на лицах. Я так до сих пор и не понял, на кой делать такие рожи, для разухабистой песни с названием «Who’s Your Mama»?
Сижу, глажу сидящую на руках Мульча, смотрю [70].
— О-о, Канг МинХук! — восторженно стонет СунОк, смотря на экран, — Ты танцуешь в паре с самим МинХуком! Как тебе повезло!
Смотрю на этого Хука, думаю, что он мудак редкостный. Это он на сцене, проводит по моей ноге сверху вниз, держа свою ладонью на расстоянии от неё. А на репетиции он, один раз провёл рукою так, «без зазора». Я ему сказал после этого, ещё раз так сделает — «руку из плеча вырву!», вызвав у него и его согрупников, довольные ухмылки. Но, больше он так не делал. То ли мой тон был тогда весьма убедителен, то ли за это наказывают в агентстве.
— Класс-с! — восторженно восклицает СунОк, по завершению номера и щёлкая от избытка чувств пальцами поднятой вверх правой руки, — Отличное выступление! Глазам своим не верю — мою сестру показывают по телевизору! Мам, тебе понравилось?
— Очень! — отвечает мама, и, прижимая меня к себе одной рукой, высказывает недовольство, — вот только ЮнМи почему-то мало показывали.
— Ну-у, мама! — отвечает ей онни, — ЮнМи же ещё не звезда. Вот когда она станет звездой, тогда её только одну и будут показывать! Правда, ЮнМи?
Молча киваю на обращённый ко мне вопрос.
— Ну а теперь, — с загоревшимися глазами говорит СунОк, смотря на меня, — расскажи, как всё было! Ты обещала рассказать, когда будет время!
Я глубоко вздыхаю, предчувствуя, как минимум, часовую говорильню.
Время действия: несколько позже
Место действия: воинская часть, в которой проходит службу ЧжуВон.
— Эй, Предводитель, ты слышал, как президент СанХён сказал, что группу «Корона» ждут перемены?
— Нет, хён, не слышал.
— Ты же фанат «Короны» и не слышал?
— Не успел. А что он сказал?
— Президент сказал, что группу и фанатов в ближайшее время ждёт нечто неожиданное.
— Как-то не очень хорошо это звучит…
— Ну да, на фоне последних неудач группы, это приобретает даже… зловещее звучание!
— Уверен, что у девочек будет всё хорошо.
— Хейтеры считают, что число участников группы, скорее всего, сократят. Они уже спорят, кто это будет.
— Надеюсь, что этого не случится.
— А что будешь делать, если кого-то выгонят?
— Стану любить оставшихся ещё гораздо сильнее!
— Хех, хён, ты настоящий фанат! А если президент СанХён покажет нетривиальное решение и примет в группу ещё девочку? Говорят, что может быть и такое. А? Что скажешь?
— Тогда я буду любить новенькую — больше всех и стану самым счастливым фанатом Кореи!
Место действия: Группа «Корона». В комнату, с планшетом в руках, влетает ИнЧжон
— Смотрите, смотрите, — разворачивая планшет экранам вперёд, громким шёпотом «кричит» она, — президент СанХён сделал заявление, что нашу группу ждут изменения! А нам он ничего не сказал! И это, перед самым нашим «комбэком»! Он точно хочет кого-то из нас выгнать!
Участницы группы с тревогой во взглядах переглядываются друг с
