Великолепное, просто волшебное воспоминание…
Девушка замерла – и повесила платье сушиться. Взволнованно дыша, не поднимая трепещущих ресниц, стянула узенькие, беленькие трусики. Ее соски отвердели, а губы пересохли…
…Эллис еще трижды прибегала к нему в тот амбар, пока не вернулась в город. А Оуэн убедился в том, что обрел непонятную, но великую силу.
Он затаскивал в постель девчонок, находил потерявшийся скот, заставил громилу Хорхе бубнить извинения… А силы только прибывало!
…Па умер прошлой осенью, когда клеймили скот – уж больно тужился, уламывая норовистого бычка. Ранчо и все стадо Чэнтри продал отцу Эллис, а тот так и не догадался, отчего ему вдруг такие скидки…
Оуэн только отцовский «Форд» забрал с собой. И куда бы он доехал – бог весть. Всерьез же хотел в Лас-Вегас податься – являть чудеса со сцены! Спасибо людям мистера Баруха, вовремя зазвали к себе. Уважительные, серьезные… Обещали кучу денег – и всё до цента на его счет легло. Сто тыщ баксов!
А делов-то… Сиди и думай! С такими же, как он, «паранормами». Их по всему свету собирали – и белых нашли, и азиатов, и чудно́го шамана из русской Сибири, где ГУЛАГ с медведями, и даже негритянского вождя из Африки по имени Габа. Габе туго пришлось. Каково это – из джунглей в мегаполис? Да еще отмыли бедного, одели-обули, забыв спросить: охота ли ему штаны носить? Он же всю свою жизнь голым и босым ходил, с кольцом в носу, как у быка на привязи!
А самый главный из них – Аидже. Мало того, что индейских кровей, так еще и сам ровня Чэнтри! Ух, и силищи в нем… Как глянет своими черными глазами, холодными, как вода в проруби, так сразу тянет по стойке «смирно» встать! И не улыбнется ни разу.
«Твоя задача, - твердит, - тратить свою энергию по чуть-чуть, когда мистер Барух рядом. Просто размышляй о чем-нибудь или вспоминай. Тогда чужой, темный паранорм не сможет прочесть мысли хозяина, и не навяжет ему свою волю!»
Спустившись во двор по ступеням, Оуэн захихикал – простейшее, детское ликование переполняло его, а на волю рвался счастливый смех. Да за такие деньжищи, за почет и уважение, он что угодно сотворит для мистера Баруха! Надо будет, притащит ему кинозвезду из Голливуда. Только прикажи!
Улыбаясь, Чэнтри вынул черные очки из кармана пиджака. А костюмчик, между прочим, от братьев Брукс! Две тыщи долларов – вынь да положь! Видели бы его ковбои… Ха! Да вся эта деревенщина от зависти полопается!
Довольно хмыкнув, Чэнтри глянул на стекла очков – светлые пятнышки, следы воздействия силы, едва наметились. Сойдет…
Черные «авиаторы», они же «капельки» спрятали пронзительный взгляд паранорма.
- Ковбой! Погоди…
Узнав голос старшего, Оуэн с готовностью развернулся. Аидже неторопливо спускался с каменной лестницы. В каждом его шаге таилась небрежность поступи… ягуара? Или пумы? Или кто там водится в Южной Америке…
«Краснокожий, вроде, а лицо, как бледнолицего», - мелькнуло у Чэнтри.
Белые брючки-абада и рубашка-гуайабера придавали Аидже сходство с кубинцем из Майами, но это только внешне. А вот внутреннего достоинства у него хватило бы на всю кубинскую диаспору, горластую и жадную.
- Сегодня работаешь со мной, - с ходу рубанул индеец, не растрачиваясь даже на элементарное «хэлло». – Прилетел тот самый чужак, о котором я вам всем толковал. Хочет убить президента, но… А, это неважно. Главное, он нужен мистеру Баруху – целым и невредимым. Поэтому переоденься, будем брать.
- Сейчас!
Оуэн метнулся в дом, сталкиваясь с Амиханом, филиппинским хилером. Хилера догонял его «коллега» - знахарь Улгэн из Сибири.
- Боевая тревога, оdnaко! – заулыбался сибиряк, смежая глаза в хитрые щелочки.
- Эт-точно! – обронил Чэнтри, врываясь к себе.
Мигом разоблачившись, он натянул синие джинсы, после многих стирок обретшие изысканную голубизну, белую футболку и легкую курточку с эмблемой «Нью-Йорк Янкиз» на спине. И бегом вернулся во двор.
Все паранормы уходили на задание двойками, как полицейские патрули. Аидже придирчиво оглядел Оуэна, и зашагал к воротам, роняя:
- За мной.
Машину индеец выбрал по себе – открытый японский джип, по-самурайски суровый и брутальный. Вскочив за руль, как в седло, Аидже взял с места, только покрышки шаркнули. Богатые дома, богатые магазины – всё уносилось назад размытой цветной лентой. Чэнтри даже забеспокоился – не возбудится ли полиция? Но машины с мигалками в упор не видели джип в армейской окраске. А краснокожий словно нарывался специально, по волнистой синусоиде обгоняя распластанные лимузины и желтые кэбы – отчаянный визг тормозов шлейфом расходился за кургузым задком «Тойоты».
- Президент Форд будет выступать в Федерал-Холл, - отрывисто сказал Аидже, сворачивая к Бродвею и чуток сбрасывая скорость. – Наши оцепят подходы. Когда чужак… Кстати, его зовут Миха. Когда чужак появится, окружим его – против дюжины таких, как мы, Михе не совладать. Но предупреждаю: будь очень и очень осторожен!
- Он может меня вычислить? – расширил глаза Чэнтри.
- Он может тебя убить, - сухо ответил индеец, и плавно выжал педаль газа.
Тот же день, позже (подглавка откорректирована)
Нью-Йорк, Уолл-стрит
Из «Хилтона» я съехал, чтобы не примелькаться, и заселился в «Бродвей Плаза». Тоже вполне себе бюджетно.
Кейс оставил в номере, и вышел налегке, мигом теряясь в толпе, как в поле колосок. Местные – развязные и чопорные, белые и черные, деловые и хиппующие – толкались вокруг, закукленные в себе. Машины шуровали лакированными караванами, небоскребы тужились дорасти до облаков. Американщина.
Не скажу, что окружающее было мне безразлично, но и особого любопытства натура моя не выказывала. Нью-Йорк, как Нью-Йорк, подумаешь…
Я нервничал. Вот, как подкатил «Ил» к терминалу Джей-Эф-Кей, так с того часа и шалят нервишки. А всё оттого, что нетерпение, жгучее желание покарать, выходит мне боком.
Ну, сколько во мне той энергии, сцеженной девчонками? Они и сами-то слабенькие! И для того, чтобы мой мозг стал орудием убийства, я должен приблизиться к Первому Джентльмену вплотную, стоять в первом рядку зевак, а еще лучше – пожать Форду руку. Президенты это любят…
«Я мстю, и мстя моя страшна!»
- Во-во… - буркнул я, не обращая внимания на прохожих.
Аидже был здесь, в Нью-Йорке, но на связь не выходил, а у меня "ридер-импотенция"...
Скрывается, что ли, морда индейская? Или угодил под колпак?
В принципе, я допускал и третий вариант – переход на сторону врага. Однако подобное допущение слишком грешило против истины – и против натуры целителя из племени бороро. Аидже поклялся служить мне, и всё на этом. «Точка – и ша!», - как Дюха выражается. Этому полукровке легче убить, чем предать.
В слова можно облечь любую неправду, но я не верю даже самой прекрасной болтовне. Да и зачем? Мне открывается квинтэссенция личности, самое донышко человечьего нутра. Давно уже, с ранних лет, когда захотел раскрыть жгучую тайну: любят ли меня папа с мамой. Папа…
«Ну, зачем? - содрогнулся я. - Зачем было разрушать нашу жизнь? Что мы вам сделали? А что я сделаю с вами, с-суки…»
Я решительно шагнул на бровку, вскидывая руку. Желтое такси тут же вильнуло к тротуару.
- Уолл-стрит! – обронил я, ныряя на заднее сиденье.
Пожилой кэбмен тряхнул кудрями, и бросил машину влево, вливаясь в автопоток.
«Обойдусь без помощничков!» - мелькнуло у меня.
Может, и глупо поддаваться порыву, но упускать возможность – и вовсе дурость. Полчаса спустя Форд толкнет речь в Федеральном Холле! Когда еще выпадет подобный случай? Или мне в Овальный кабинет прорываться с боем?
В общем, выходило так, что главным для меня было вовремя вернуться до дому. «И чё?» - по выражению Изи.
Желтый кэб вывернул на Уолл-стрит, подъезжая к бирже, и я расплатился. Приехали…
