— Фу-ух! Андрюха! Спасибо тебе! — выдохнул Дюша, привалившись спиной к изрисованному мелом бетонному забору. — Ты настоящий друг! Если бы не ты… После вытрезвителя и хулиганки меня бы точно с работы поперли. Да и Штыря ты отвадил. Ловко так. Кружкой под дых! Я думал, ты драться не умеешь…
— Так я и не дрался, — пожал я плечами. — Кружкой любой дурак махать умеет.
Глава 10
— Ну, не скажи, — Дюша замотал головой. — Я даже не понял, как ты Штыря кружкой уработал. Быстро так, как Зорро. Поначалу думал, что бугай и вправду подавился.
— Шахматиста всяк норовит обидеть, — улыбнулся я. — Пришлось учиться пользоваться подручными средствами. Шахматной доской, например, еще удобнее бить.
— Так ты поэтому на борьбу пошел? Чтобы научиться отпор давать.
— И поэтому тоже, — кивнул я. — А ты где живешь?
— На перекрёстке Герцена и Железнодорожников.
— О, так и я почти там. Недалеко, — соврал я, чтобы составить Дюше компанию. — Так, может, мы и раньше пересекались? У тебя как фамилия?
— Пичугин, — поморщился Дюша, явно недовольный своими птичьими анкетными данными.
— Не, не слышал, — пожал я плечами.
— А у тебя? — спросил дзюдоист.
— Нагорный, — соврал я, взяв фамилию из прошлой своей жизни, чтобы не светить Петрова.
Главное — слишком часто ее не повторять.
— А это не у тебя случайно отец в автоколонне работает? У меня там брат раньше шоферил.
— Ага, он самый. Скоро на пенсию уже, — закивал я, а потом, понизив голос, добавил. — Ну так, что за дело тебе предложил тренер?
— Вообще-то это секрет, — буркнул Пичугин. Он уже протрезвел и снова стал осторожным.
— Понимаю, не хочешь, не говори. Просто думал с вами заниматься делами серьезными. Ну раз не заслужил пока доверия, значит, обойдусь. Буду дальше в шахматы играть.
Мы прошли еще несколько метров по тротуарным плитам, по старой советской привычке бахнутым прямо в грязь.
— Да ты не обижайся, Андрюха, я правда не могу сказать, — ответил, наконец, тот. — Обещал.
— Конечно, брат, — похлопал я его по плечу и восторженно добавил. — А классно мы Штыря с тобой уделали. И дружков его. Но ты один лучше пока не ходи по улице, на всякий случай. Если что, можем вместе на тренировку ходить. Хотя, ты мне не доверяешь, ну и ладно. Переживу…
— Ладно, ладно… — прокряхтел Пичугин. — Скажу. Только между нами. Лады?
— Конечно. Чтоб я сдох!
— Зуб даешь?
— Вот те клык, — щелкнул я ногтем по правому клыку.
— Короче… Хотим одного толстосума пощипать. Вернее, дачку его. Директора овощебазы. Говорят, у него на даче добра всякого, что грузовиком не вывезешь. Соответственно, и камешки должны иметься.
— Какие камешки? — включил я простачка.
— Ну явно не гранитные, — фыркнул дзюдоист. — Брюлики, наверное, какие ж еще? А, где брюлики, там и золотишко водится. Сечешь?
— Это, я так понимаю, бриллианты? Ты думаешь, они у кого-то есть?
— Ох, Андрюха, какой же ты все-таки… Шахматист. Совсем далек от криминала.
— Что есть, то есть, — кивнул я. — Однажды в парке я деревце сломал. Потом два дня, как на иголках сидел. Все ждал, что за мной придут. Слава богу не пришли… А деревце-то сдохло.
— Блин, Андрюха! С таким взглядом на жизнь далеко не уйдешь, — назидательно проговорил Дюша. — Нужно уметь от нее брать нужное.
— То есть, грабить? Как вы задумали?
— Э, нет. Забрать ворованное — грабежом не считается. Вот ты как думаешь, откуда у директора овощебазы столько добра? Зарплата рублей триста-четыреста. Депутатом в горсовете он вообще бесплатно заседает.
Всё это Пичугин будто бы говорил не сам по себе, так крепко засели, видимо, в нем «проповеди» тренера.
— Накопил, наверное, — пожал я плечами. — Откуда ж ещё.
— Ага, как же… Да наша Михайловская овощебаза на все Зауралье знаменита. Тишкин такие схемы проворачивает — закачаешься.
Я повернулся к нему, с сомнением прищурив глаз.
— А ты откуда знаешь?
— Мне Лев Палыч рассказал. Он давно Тишкина пасет, присматривается.
— А ОБХСС куда смотрит? Надо бы им сообщить, — продолжал я рубить с плеча.
— Да ты с ума сошел. Там и так все при деле. Деньги большие крутятся. Схема простая. Тишкин отпускает на склады и в магазины фрукты и овощи с некондицией. Понимаешь? Ну гнилушки, порченные, это нормальная практика. Соответственно, и получает от них оплату не за весь товар. Процентов десять списывается. Вот только нет там порченного товара. Первосортный он весь. С лучших тепличных хозяйств поставляется отборный товар. Естественно, тоже за взятки. Магазины на это липовой «некондиции» навар делают и с Тишкиным делятся. Усекаешь? Тот часть прибыли пускает, чтобы поставщиков примаслить, обком, овощпром и разные проверяющие структуры. Хитро, скажи, — закончил Пичугин как будто бы с завистью.
Я помолчал, как бы переваривая.
— Получается, что Тишкин всех под себя подмял? Ну бандит…
Мой новый товарищ только рукой махнул, мол, ты тут мафию не ищи.
— Да не бандит он вовсе. Говорят, он даже с простыми работниками делится. Премии им неучтенные подкидывает.
— Зачем? Робин Гуд, что ли?
Дюша, простачок, на мое картинное недоумение только захихикал, тоненько так.
— Ни хрена ты, Андрюха, не понимаешь в этой жизни. У нас ведь как заведено? Ты был на овощебазе хоть раз в жизни? Я там когда-то практику отрабатывал, тогда ещё там не Тишкин заведовал, такого насмотрелся. Гниль, плесень и бесхозяйственность. Столько продукции на выброс идет. Никому дела нет. Всем известно, что если сгниет, то все равно новое привезут, а это — в утиль. Не свое — не жалко. Просто больно смотреть было, веришь.
— Еще бы! — горячо поддержал я. — Это ж выращено!
— Так вот, Тишкин приучил своих работников за качество продукции бороться. Стимулировал их этими самыми премиями. Сортировка овощей там на высшем уровне. За условиями хранения бдят. И вот ведь как выходит — каждый теперь заинтересован сохранить товар. Ведь чем больше его сохранится, тем больше на некодицию можно будет списать и неучтенки продать. Тем больше прибыль и выше премии. За это люди борются как надо. Как за свое. Это получается, как на Западе. Капитализм, вроде как, в пределах одной овощебазы, представляешь? Хитро, да?
Я ухмыльнулся:
— А ты то откуда знаешь, как на Западе дела обстоят?
— Я, между прочим, «Радио Свобода» слушаю. Интересно у них там за границей все устроено. Совсем не как у нас. Удивишься, если узнаешь, но в двух словах не передать.
— Потом расскажешь, — кивнул я.
А Пичугину уже и не нужно было подбрасывать новые вопросы. Он рад был и дальше рассказывать про не то подвиги, а не то похождения директора овощебазы:
— Вот и получается, что Тишкин наладил бесперебойные поставки во все магазины области, всегда свежие фрукты и овощи. У нас даже бананы и ананасы свободно продаются, сам же видел в магазинах.
— Действительно. А я думал, что за загадка.
— А между прочим, в других городах не так. Получается, всем хорошо. И людям, и Тишкину, и органам надзорным, — чуть ли уже не по-учительски разглагольствовал, загибая пальцы, Пичугин.
— И вот такого замечательно человека вы собрались ограбить?
— А Ленин завещал делиться, — ухмыльнулся Дюша. — От Тишкина не убудет. Он многим платит, еще больше ему платят. Мы немножко возьмем свое.
— Ну да… Только это же преступление? Вас искать будут.
— Да кто нас будет искать? Сам подумай. Тишкин заявит о пропаже своих нетрудовых доходов? Будет молчать в тряпочку, как миленький. И ты молчи. Я тебе этого не говорил. Понял?
— Конечно, молчу уже, — на ум вдруг пришла расхожая в эти времена детская присказка: «Ехали цыгане, кошку потеряли, кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит слово, тот её и съест!» — А когда это вы дачу грабить собрались? Может, я все-таки с вами. Я шахматы новые присмотрел. Из настоящей кости. Дефицитные и дорогие. У меня приятель продает. Стипендии на них явно не хватит, даже моей.
