* «Обронив пару…» — тут Пётр Афанасьевич Покрышев не мог бы вот так прям уверенно гарантировать, но один «Сифайр» с разбитым капотом свалился вниз, второй задымил, клюнув носом, уходя с курса, отслеживать судьбу ни того ни другого попросту не было времени… да и опасно — зазеваться.
** Иммельман — фигура высшего пилотажа — вертикальная полупетля с «бочкой».
*** УБС — (сокр. Универсальный Березина Синхронный) — 12,7-мм пулемёт оружейника М. Е. Березина.
**** ШВАК (Ш питал иного-Владимирова Авиационная Крупнокалиберная) — 20-мм авиационная пушка.
***** О. Н. Смирнов, к концу войны имел 18 личных побед.
Уходили переворотом с небольшим снижением.
Внимание Покрышева привлекло несколько сбившихся в подобие строя самолётов, видимо кто-то из британских «звеньевых» вновь сумел сколотить из разброда «Барракуд» ударное «крыло».
Бросив коротко в эфир, обозначив свой командирский позывной, не обращаясь конкретно — кому должно, тот отреагирует: «Я — Первый, я — Первый! Внимание! Пять пикировщиков с прикрытием — направлением на север», — полковник переложил ручку вправо от себя, креня машину, выбирая целью два концевых бомбардировщика, старательно пытающихся догнать основную группу. Прикрывал их одиночный «Сифайр», и его надо было нейтрализовать первым делом.
…чуть утяжелил винт, двинув рычаг газа, начиная разгон в пологом снижении. Электро-тахометр уверено выводил к максимуму, как вдруг в набирающий обороты рокот вторглось перебоем.
— Этого мне ещё хватало! Движок?..
— Движок… — стоящий на внесерийных палубных «Яках» ВК-107А выдавал превосходные характеристики, но, по сути, он был перефорсированным, работая на пределе ресурса. Такова цена. И когда от 1600-сильного зависит твоё всё…
Быстрый взгляд на приборы, выискивая проблему по стрелкам-шкалам. Внешних повреждений он не помнил — когда в тебя попадают даже мелкокалиберной пулей, в фюзеляж ли, плоскость, слышно каждый удар, каждый щелчок. Сам же прислушивался — к машине привыкаешь, воспринимая её на уровне звуков, вибраций, что отдаются на руки-ноги, через спинку кресла… нутром чуя.
«Прокашлявшийся» мотор вновь заурчал ровным звуком.
— Пошёл, пошёл, тудыт его через коромысло! — воспряв, сам готовый рычать, как все двенадцать «горшков» * на форсированном выхлопе! Беря круче, правя на заюлившую в прицельной рамке чёрную растянутыми крыльями кляксу вражеского самолёта. Сбой в двигателе был не более минутным и никак не повлиял на намеренья.
* Горшки — жаргонное название цилиндров в двигателях внутреннего сгорания.
Скованный обязанностями эскорта «Сифайр» оказался лёгкой целью. Вместо того чтобы уйти в свободно-активное маневрирование, управлявший им пилот старался непременно держаться за опекаемых, лишив себя инициативы.
Отправив его штопорящим факелом вниз, получив волю, полковник, спокойно обходя сектора обстрела задней оборонительной точки, в два приёма поджёг замыкающую, приотставшую «Барракуду». Бомбардировщик задымил, теряя высоту, экипаж покидал машину, один из них зацепился парашютом за хвостовое оперенье, беспомощно волочась на привязи. Подобные явления в авиации случаются. Этим бывало грешили американские «Аэрокобры». Вымученный британцами палубный «шедевр» — Fairey «Barracuda» отличался высоко расположенными на киле стабилизаторами, так что…
— Немудрено, — пробормотал Пётр, невольно сочувствуя чужой нелепости и… зазевавшись едва не поплатился.
— Командир, сверху! — предостерегающий окрик на общей радиочастоте. Без раздумий — увод машины в сторону переворотом на крыло. Сверху сыпануло, зацепив правую плоскость — дыры, «слава-те-господи», не от пушечных попаданий — от крупнокалиберных «Браунингов»…
«А вот и виновник»! — едва цепляя краем глаза нечто уже промчавшее в сотне метров справа, всё же распознавая «Корсар» по характерному поджарому профилю.
Наперерез ему, закручиваясь в штопорящем полуперевороте, пронёсся «ведомый», полосуя вдогонку бело-дымными просеками исходящих огнём пушек. Оба самолёта мигом выпали из поля зрения. Более тяжёлый «Корсар» на разгоне неизбежно отрывался…
Вспышка досады из-за собственной неосмотрительности быстро улеглась. Глянув на правую плоскость, Пётр попробовал оценить степень ущерба — не нравилось ему место попадания. Силовой набор цельнометаллического крыла истребителей Яковлева под палубный вариант со складывающимися сегментами пришлось серьёзно переработать, идя на компромисс между прочностью и прежней лёгкостью конструкции.
Ещё раз подумал, что «если бы это были 20-мм, уж отлетался бы». Так или иначе, мысленно отмахнувшись. Сейчас отвлекаться на неочевидные измышления у него не было ни минуты промедления, ни жизни.
«Надо давить, давить в темпе, пока они в смятении, от такого-то нашего напора. Да чтоб меня… драться с вдвое, втрое превосходящим противником нам не впервой»!
Ручку на себя, рычаг газа на себя, облегчить винт, движок взвыл, «Як» вновь взбирался на оптимальный тактический эшелон, где можно в полной мере использовать манёвренно-весовые преимущества, получить необходимый обзор и выбор следующего объекта атаки.
А британцы, будто только сейчас осознали насколько всё серьёзно и убийственно. Тональность выкриков в эфире на английском наречии подскочила до захлёбывающегося пика… Самые рьяные из пилотов ожесточились, выкладываясь с большей отдачей, что сразу было отмечено по резко изменившейся манере пилотажа.
Вот теперь по-настоящему стало жарко! И, казалось, куда уж больше, но и Покрышев только ещё более ускорился, не отвлекаясь ни на эмоции, ни на давящие и выворачивающие ощущения при перегрузках, работая как автомат, почти на рефлекторных посылах. В какой-то момент, в череде атак, пилотажных пируэтов, с учётом частых переворотов сверх на голову — в «бочках», петлях, полупетлях — для него всё сплелась в сплошном сумасшедшем калейдоскопе. Едва в рамке прицела появлялся силуэт, быстро определившись — не свой ли — враг, он жал на гашетки, и не цепляясь за цель зубастым псом (слишком велик был риск, что тебя в этот момент не сцапают сзади, снизу, сбоку, сверху) бросал свой Як-9 в вираж. Опыт позволял за то короткое время огневого контакта «положить» в чужой фюзеляж или плоскости дробь 12,7-мм пулемётных или один-два 20-мм пушечных.
Новая жертва случайного выбора — пойманный на выходе из пикирования уже миновавший низшую точку «Сифайр». На траектории проседания разогнавшаяся машина испытывает сильные перегрузки и крайне худо реагирует на элементы управления. Английский лётчик если и увидел угрозу, уклониться мог лишь с трудом — вектор инерции упрямо тащил потяжелевшую машину под выстрелы. Выход — прервать резкий набор, что он и сделал.
Вцепившийся накоротке Покрышев только того и ждал, «читая» все действия противника наперёд — опыт!., уверено вписав пунктирную пулемётную линию в подставившийся борт.
Закрутившийся на восходящий «бочке», потерявший и скорость, и ориентировку злосчастный англичанин… Покрышев его быстро нагнал, успев рассмотреть трясущего головой, срывающего намордник кислородной маски пилота. На очередном витке за бликами фонаря, где белело лицо конвульсирующего человека, брызнуло красным, растекаясь по остеклению.
«Сифайр» клюнул носом и как подкошенный пошёл вниз.
Отпечаток этого фрагмента, наверное, навсегда останется у Петра Афанасьевича в памяти. Война машин в воздухе, по сути, уже давно ставшая дистанционной, обезличенной — когда давишь на гашетку, поражая самолёт, как некую номинальную цель, тем не менее, ещё не утратила вот таких прямых и близких контактов «глаза в глаза», пробуждая спрятанный в глубинах человеческого восприятия биологический механизм протеста на убийство себе подобных.
Следующим он дожал удачно подвернувшийся нерасторопностью «подвисший» на потере скорости «Корсар». Тот отчаянно юлил, но с каждым витком виража лишь ещё более терял потенциал, проигрывая на горизонталях более лёгкому «Яку». В итоге рухнув в воду.
