— Поймала три пули травматика. Неукротимая кошка, блин, — усмехнулся Молов и перевернул Быстрова на бок. — Ничего, очухается, если позвоночник не перебило.
«Травматик… Пули резиновые… Слава тебе, народ и партия!» — стихающей болью пронеслось в голове Глеба. На сердце будто отлегло, только сильнее заломили ушибленные ребра. Он видел, как Ивалу понесли к микроавтобусу. Мужчина в потертых джинсах склонился над неподвижным Лиэри и сделал пристианцу инъекцию из крошечного тюбика.
Из соседнего подъезда повыскакивали жильцы — у многих любопытство к происходящему оказалось сильнее страха, оно гнало их на улицу. Возле парикмахерской завыла милицейская сирена. За спиной Быстрова кто-то, взволнованно расхаживая по газону, говорил по сотовому.
— Света и любви тебе, добрый Варх, — выдохнул в трубку Ирхис на всеобщем, звучащим так странно и чуждо здесь, в центре Москвы. — Операция успешно завершена. У нас все трое. Краб задержится разобрать технику. Мы сейчас выезжаем.
— Тепла и силы вам всем, — удовлетворенно отозвался координатор. — Только поторопитесь. Пристианцы могут среагировать быстрее, чем ты ожидаешь.
Для Ирхиса последние слова Орноха стали равны злому пророчеству: небо над дальними многоэтажками разорвалось, впуская огненный шар. С громовым ворчанием он пронесся над Первой Фрунзенской, гася сумасшедшую скорость. Еще через секунду милькорианец узнал в нем орбитальный катер класса «Керста».
— В машины! — скомандовал Ирхис, сам бросаясь к Быстрову и хватая его за ноги.
— А пошел ты к едрене фене! — пересилив боль, обжигавшую ребра и стянутые запястья, Глеб вывернулся и основательно лягнул его в живот.
На помощь милькорианцу пришел Молов. Вместе они дотащили буйного капитана до «Фольксвагена» и толкнули на ближнее сидение.
— Бегом! Бегом! — бледнея от злости, поторапливал Ирхис двух замешкавшихся у подъезда агентов с оборудованием.
Когда микроавтобус рванул с места следом за темно-синим «БМВ», «Нолд-1289» уже опустился между соседними домами, ломая березу и наводя ужас, на небольшую стайку зевак.
Завгородцев видел, как из космолета, похожего на призрак гигантской пчелы, высыпали люди в неокомпозитной броне. Черные заостренные шлемы и ручной фауззер за плечом одного из чужаков шевельнули в нем воспоминания прошлой осени: засаду у берега реки и ад среди горящих сосен, обугленные тела офицеров ГРУ — его боевых товарищей.
— Пристианцы, — процедил он, потянувшись к масс-импульсной винтовке — штуке, испытанной только на тренировках, и куда более эффективной, чем пулемет «Корд».
— Похоже, они, — кивнул Сергей Молов.
Его рука тоже сжала шероховатую рукоять с неземным клеймом. Цепкий взгляд насчитал шесть инопланетных десантников между разбегавшихся в испуге москвичей. Молов подумал, что он бы принял этот бой, бой без всяких шансов на победу. Каким-то больным нервом души он снова хотел оказаться в пекле и сгореть в нем, чтобы потом никакая сволочь не сказала, будто он смалодушничал. И жаль, что сейчас Ирхис не предоставит ему такай возможности.
— Дураки вы, ребята, — процедил Быстров. — Знали бы, на кого работаете!
«Фольксваген», подпрыгнув на разбитом асфальте, едва не бросил его на бесчувственного Лиэри. От рывка по телу будто кто-то прошел раскаленным утюгом от живота вверх.
— Знаем, парень, — Завгородцев строго и чуть озлобленно посмотрел на пленника. — А ты, я как посмотрю, от пяток до бровей наш? Чужаки так не брыкаются. И рожа у тебя как бы рязанская.
— Я не ваш, ребятки. Я сам свой, — Глеб усмехнулся разбитыми губами. — И не шестерю «Холодной звезде».
Микроавтобус опять сильно тряхнуло на повороте. Галиянка, лежавшая на полу, застонала, выходя на мгновенье из беспамятства. В заднее стекло было видно, как десантники «Тирату», рассыпавшиеся боевым порядком, возвращались к катеру.
— А я… — старший лейтенант Завгородцев хотел сказать, что он тоже никогда не шестерил, а семь лет каждой клеточкой тела служил родине, пока не произошло что-то совершенно невероятное. Пока его не обвинили в том, что он бросил умирать Селезнева и других ребят — чего на самом деле не было. Пока… черт знает, как и что случилось, почему вдруг перевернулся мир от какой-то чудовищной лжи, и та самая родина отвернулась от него. Вместо этого, привстал, упираясь в сидение, и сказал: — А я тебе сейчас в морду дам, твою рязанскую!
— Ну дай, если легче будет, — Глеб дернул за спиной руками — пластиковые путы вгрызлись в запястья будто волчьи зубы.
— Хватит! — Молов рывком осадил друга. — Сменили тему!
«Фольксваген» следом за темно-синим «БМВ» вынесло на Вторую Фрунзенскую. Обе машины, игнорируя красный сигнал светофора, полетел к набережной. Сзади разрывалась милицейская сирена.
— Сменили. Давай лучше о ней, — Владимир Завгородцев толкнул Молова в бок и кивнул на галиянку. — Ну и подготовочка у девицы! Подлинный ангел смерти. Я думал, она из меня фарш сделает. Ты видел?
— На ваше рандеву не успел, — осторожно носком ботинка Сергей повернул голову Ивалы и признал: — Правда, ангел. Она пристианка? — он исподлобья взглянул на Быстрова.
— А что? У вас болезненная неприязнь к подданным империи? Поверьте, они ничуть не хуже ваших хозяев милькорианцев, — сообщил Глеб, глядя прямо в глаза Молова.
Тот помрачнел и, придвинувшись к пленнику, сказал глухим голосом:
— Ты знаешь, сколько наших ребят полегло осенью под Алданом? Сколько моих товарищей сгорело заживо? Конечно, ты знаешь. Ты много чего знаешь.
— А что случилось под Алданом? — Быстров прикинул, что упомянутый городок находился вблизи место падения «Хорф-6». О стычке спецгруппы ГРУ с остатками команды корвета он знать не мог, но после высказываний агентов Милько у него возникли некоторые догадки.
— Не твое дело, — прервал беседу Завгородцев и, повернувшись к товарищу, сказал: — Не надо об этом, Серега.
«БМВ», спешивший впереди по Ленинскому проспекту, вдруг притормозил и свернул на перекрестке к Воронцовскому парку. Глебу показалось, что этот маневр был неожиданным даже для опекавших его агентов. Один из них выругался, другой прижался щекой к стеклу, разглядывая что-то справа по направлению движения. Когда машина, отставая от «БМВ» на сотню метров, снова повернула на красный свет и пошла по улице Новаторов, Быстров понял в чем дело: в небе над зелеными кронами деревьев проплывал полупрозрачный силуэт орбитального катера. Всем стало ясно, что от космолета уже не оторваться. С другой стороны и пристианцы не имели возможности остановить две преследуемые машины, а могли лишь отслеживать их перемещение.
— Что, проблемы? — Быстров усмехнулся кровящей губой.
— Да, — сухо признал Молов. — Только не известно у кого из нас.
Догоняя летящий пулей «БМВ», водитель микроавтобуса выжимал из мотора последние силенки. На развилке за парком «Фольксваген» сорвался на пешеходную дорожку, снова выскочил на трассу, подрезая нерасторопное такси. Бесчувственный Лиэри от дикой встряски слетел с сидения и упал рядом с Ивалой, накрывая лицо галиянки разодранной рукой.
— Черт бы его! — выругался Завгородцев и наклонился, отодвигая пленника.
— Попробую нашу штучку, — решился Сергей Молов.
Отодвинув боковое стекло, он выставил толстенький ствол «Сататы» и сдвинул дозатор до максимума.
— Вдруг поможет, — размышлял он вслух, направляя винтовку на размытое тело катера.
— Оружие мощное, но против боевого катера использовать глупо. Все равно что с пулеметом на танк, — сообщил ему Глеб.
Бывший майор почему-то поверил пленнику, вернул на место предохранитель и спросил то ли с интересом, то ли в насмешку:
— А против индивидуальной брони ваших пристианцев?
Быстров пожал плечами, хотя знал, что даже многослойный неокомпозит с наполнителем, составлявший экипировку бойцов Серебряных Птиц, эта модель «Сататы» пробьет в большинстве случаев.
Визжа тормозами, микроавтобус свернул на Керченскую, нырнул между многоэтажек и пошел вдоль аллеи. Следующий поворот вывел к серому зданию с тремя гаражными воротами — средние были распахнуты в ожидании машины с пленниками. «Фольксваген», резко сбросив скорость, влетел полумрак, разбавленный светом желтых фонарей. Ворота тут же закрыл автоматический привод, и Глеб не успел понять, засекли точку исчезновения автомобилей с космолета или нет.
