– Торжественное заседание по случаю признания Нововарягии империей и заключению союза с ней объявляется открытым! – провозгласила немолодая женщина, сидевшая в президиуме в центре. Несвицкий ее знал – председатель Собрания Республики. – Предоставляю слово Правителю Нововарягии, главнокомандующему вооруженными силами Георгию Станиславовичу Качуре.
Зал разразился аплодисментами. Встав, люди хлопали в ладоши. Качура вышел к микрофону и сделал знак: садитесь, хватит. Аплодисменты стихли, люди сели.
– Друзья, товарищи, братья, сестры, – начал генерал. – Наконец-то наступил тот день, о котором мы мечтали столько лет – в окопах на переднем крае, на предприятиях, в вузах, в школах и в больницах. Мы надеялись и ждали – под разрывами снарядов, под бомбами и пулями. Теряли боевых товарищей и мирных жителей – детей и женщин, которых славские нацисты убивали по приказу своих хозяев из Западной Европы. Они желали всех нас уничтожить. Им не были нужны живущие здесь люди, а только территория республики и скрытые в ее земле богатства. У них не получилось – мы им не позволили.
Зал вновь зааплодировал.
– Прошло почти что восемь долгих лет, – продолжил генерал, – наполненных смертью, кровью и утратами. Все эти годы мы просили помощи у наших братьев по крови и по вере – у варягов. И они нам помогали – оружием и добровольцами. Наконец империя прислала корпус. Объединенными усилиями мы вышвырнули оккупантов со своей земли, вдрызг разгромив их армию и взяв десятки тысяч пленных, которые сегодня трудятся на наших стройках, восстанавливая то, что они так рьяно разрушали. И будут там работать, пока не восстановят все!
Слова Правителя зал встретил продолжительной овацией.
– Мы заплатили дорогую цену за свою свободу. Погибли тысячи бойцов и командиров. Мы никогда их не забудем. Воздвигнем памятники, имена героев присвоим улицам и переулкам, школам, предприятиям. Предлагаю почтить память тех, кто пал за наше будущее.
Люди в зале и в президиуме встали и склонили головы.
– Прошу садиться, – предложил Правитель. – Теперь о главном. Все эти годы мы просили императора Варягии признать нашу республику и заключить с ней договор о взаимодействии. Увы, но нас не слышали. В Москве ходили разговоры, что, дескать, мы сепаратисты и не нужны империи. Зачем ей ссориться с Европой? Мы, мол, станем камнем на шее у Варягии. Скажу вам больше: прибытие в республику экспедиционного корпуса империи и его поддержка в нашем триумфальном наступлении не прекратила этих разговоров. Распространился слух, что корпус отзовут. И мы б тогда опять остались наедине с нацистским государством, марионеткой Западной Европы. Они бы накопили силы и вновь на нас напали, в чем нет сомнения. Но вдруг внезапно все переменилось. Империя признала нас, текст договора согласован, и завтра делегация Нововарягии отправится в Москву для заключения союза братских стран.
Зал зааплодировал.
– Что произошло и отчего в Москве пошли республике навстречу? Отвечаю. Туда отправился всем нам известный волхв, герой республики, Георгиевский кавалер, майор Несвицкий Николай Михайлович со своей невестой, капитаном медицинской службы Мариной Авенировной Мережко. Формально – в отпуск к своему деду, советнику царя и вице-адмиралу. Никто не уполномочивал майора вести какие-либо переговоры с императором и, более того, формально он не представлял республику, поскольку не занимает здесь руководящей должности. Однако, тем не менее – и это стало нам известно, в Москве майор встречался с Александром Третьим, причем, неоднократно. Он спас великую княжну Екатерину, уничтожив напавших на нее террористов и исцелив от раны цесаревну. И я не сомневаюсь, что все это и повлияло на решение царя…
«Что он несет?! – подумал Николай, немало охреневший от такого заявления. – Причем тут я?». Тем временем Качура продолжал:
– Мне также сообщили, что в Москве Несвицкому предложили остаться при дворе, пообещав блестящую карьеру. Но он категорически отказался и вернулся к нам в Царицыно. Николай Михайлович, Марина Авенировна, прошу вас подойти ко мне!
Николай вздохнул и, взяв Марину за руку, отправился к Правителю. Зал встретил их овацией, все люди встали. Качура обнял волхва с его невесту и подвел обоих к краю сцены. Дал знак публике прекратить аплодисменты.
– Посмотрите на красавцев! – сказал, склонившись к микрофону. – У майора грудь вся в орденах. Из них две высшие награды Новарягии и империи. Марина Авенировна удостоена ордена Святой Екатерины – единственная из республики. Ну, что тут скажешь? Молодцы! Спасибо вам, ребята. Наград у вас хватает, поэтому как главнокомандующий вооруженных сил обоих повышаю в чине. Майор отныне подполковник, а его невеста заберет у жениха майорские погоны. Полагаю, он поделится.
В зале засмеялись и зааплодировали.
– Скажи нам что-нибудь, сынок! – сказал Качура. – От сердца.
Несвицкий на мгновение замялся. Что им сказать? Разубеждать, что он тут ни причем, пожалуй, бесполезно. Сегодня праздник у людей, они его так долго ждали. Зачем им портить радость? Он вспомнил про гитару, которую принес с собой на сцену, побоявшись оставить инструмент в комнате с диванами.
– Оратор из меня плохой, – сказал, шагнув поближе к микрофону. – Позвольте, я спою?
– Давай! – кивнул Качура и усмехнулся: – Не зря ж пришел с гитарой.
Струны укулеле отозвались на прикосновение знакомых пальцев. В прошлой жизни Николая эту песню исполняли две молодые женщины из ДНР. Пророческими оказались в ней слова…
Мы возвращаемся домой,
Но путь наш долог,
Опять над чьей-то головой
Свистит осколок
И пуля снайпера опять
Найдет кого-то,
И нам придется отвечать
Опять...
Уж столько лет идут бои
Но с нами братья,
Ты нам, Варягия, раскрой
Свои объятья.
Пора вернуться нам домой
Откройте двери,
Ведь мы же всей своей душой
В единство наше верим…[1]
Участники собрания, присевшие было на кресла, начали вставать. Волна как будто прокатилась в зале. Когда Несвицкий перешел к припеву, у многих на глазах блеснули слезы.
Мы возвращаемся домой!
Мы это право отстояли!
Последний принимая бой
Мы возвращаемся домой!
Николай смотрел на лица в зале и осознавал, что ранее не понимал этих людей. То, что для него являлось политической и экономической целесообразностью и просто справедливостью, для них, стоявших против сцены, было мечтой – годами выстраданной и казавшейся недостижимой. И вот она исполнилась, пускай пока, не до конца. И люди плакали…
Хотим мы жить одной семьей,
Как раньше было,
Чтоб Ангел прикрывал собой
Нас белокрылый
И чтобы встала за спиной
Варягия святая,
И повела нас за собой
Страна родная.
Зал подхватил припев. Теперь все, как один тянули:
Мы возвращаемся домой!
Мы это право отстояли!
Последний принимая бой
Мы возвращаемся домой!..
Несвицкий смолк и поклонился. В следующий миг зал словно бы взорвался: собравшиеся в нем люди кричали, хлопали в ладоши, неистовствуя в проявлении одолевавших их эмоций. Члены президиума, выбежав из-за стола, окружили Николая.
– Качай его! – воскликнул кто-то, и волхва тут же подхватили – едва успел отдать Марине укулеле. Взлетая вверх, он опасался, что не удержат, поэтому немного помогал энтузиастам, пустив вдоль тела потоки гравитации. Наконец, не утерпев, взмыл над головами, завис и объявил:
– Товарищи, хватит! Всю душу вытрясли.
На сцене засмеялись, а следом захохотал весь зал. Главнокомандующий пробился к микрофону и объявил, махнув рукой:
– Собрание закончено. Прошу к столам – отпразднуем событие.
К удивлению Несвицкого, поляну для начальства накрыли не где-нибудь в отдельной комнате, как это сделали бы в оставленном им мире. Все вместе встали за столами, и главнокомандующий, подняв рюмку, провозгласил:
