дома не решилась. Изодранная одежда синяки и ссадины давали полное представление о том, что со мной произошло. Не думаю, что изнасилование в этом мире считается добрым делом, но как к этому относятся горожане лучше узнать от родственников которым, судя по навеянному сну, Ниана доверяла полностью. Дождалась темноты и только тогда решилась пробраться к дому. Дом, в котором жила Ниана можно назвать типовой постройкой, такие строили семьи со средним достатком. Небольшой садик, в доме два этажа, небольшая пристройка вот и всё что было, да ещё небольшая беседка в саду. Заглянув в окно первого этажа, увидела всю семью, собравшуюся на кухне. Я рассматривала своих родственников, надеясь, что эти люди не бросят своего ребёнка в беде. Мама тихонько плакала, слушая отца, братья старший Марк и младший Тонни старались не смотреть на неё, отводя глаза.
– Наши поиски не дали результатов. Никто ничего не видел. Не знаю где её искать, – осознавая собственное бессилие, отец механически качал головой. – Куда же пропала наша девочка?
Марк не выдержал.
– Все знают, кто виноват в исчезновении Нианы, но боятся и слово сказать.
Тонни поддержал брата.
– Единственный способ найти сестру это выбить признание из Гарея.
Отец ударил кулаком по столу.
– Никто ничего выбивать не будет. Мать пожалейте, каково ей будет ещё и сыновей лишится. Нам с Гареем не тягаться. За ним власть и деньги, а у нас ни свидетелей, ни доказательств его вины, одни домыслы.
Мама всхлипнула и ушла в комнату. Братья попытались возмутиться против такого решения отца, но он не дал им такой возможности.
– Искать надо, – убедившись, что жена в другой комнате и не слышит их, всё же понизил голос. – Боюсь, нет нашей девочки в живых и поиски надо продолжать за городом. Сами понимаете, не маленькие.
Возражений не последовало. Похоже, меня уже похоронили, впрочем, так оно и есть. Девочки Нианы нет, есть я более уверенная и понимающая чего стоит ждать от жизни. Набравшись смелости, тихонько вошла в дом и прошла в комнату, на звук шагов обернулась мама. Ей потребовалось пять секунд, чтобы понять, перед ней стоит её дочь, которую она не чаяла увидеть живой.
– Ниана, родная, – она в пару шагов преодолела расстояние разделявшее нас. – Живая, доченька моя. Живая.
Она целовала, гладила и ощупывала меня. Странно как-то принимать любовь и заботу посторонней женщины, но было приятно от того что ты нужна и любима близкими людьми. На звуки, доносившиеся из комнаты, вбежали братья и отец. Всё закружилось вокруг меня в радостном вихре заботливых родственников. Меня передавали из рук в руки, пока каждый лично не убедились в том, что со мной всё в порядке. Вот тут началось самое сложное, мой рассказ о случившемся. Их лица менялись, выражая всю гамму чувств, от бессилия, что не смогли уберечь меня, до ярости и стремления наказать обидчика немедленно. Братьям было достаточно подтверждения имени насильника, и просить наказания у законников они не собирались. Отец как глава нашего семейства взял всё в свои руки.
– Ниана извини, но буду говорить, как есть.
Я чуть не подавилась кашей, которую мама поставила передо мной, утверждая, что после нескольких дней голодания, пока ничего другого есть, не стоит.
– Гарей у нас здесь сам себе закон и в лучшем случае будет твоё слово против его слова, – все внимательно слушали отца. – Вероятней всего, в том, что случилось, обвинят тебя и свидетелей найдут, что сама приставала к нему с признаниями любви. Ты жива и обвинения в убийстве ему не предъявят, а то, что ты чести лишилась, так Ниана ты и сама понимаешь, что не жить тебе здесь. Каждый пальцем тыкать будет да ударить побольней захочет, хуже того и воспользоваться тобой пожелают. Братья не смогут ходить с тобой всё время, и дома тебя не запрёшь. Нет твоей вины в произошедшем, но доказывать это всем и каждому, только нервы мотать.
Марк не выдержал.
– Что ты предлагаешь отец?
Отец смотрел только на меня, с грустью, которую не скрывал.
– Уезжать тебе надо доченька, да так чтоб никто и не узнал, что ты нашлась.
Я всё прекрасно понимала, и предложение отца было удобно для моего нынешнего положения. Не надо прятаться от горожан и притворяться Нианой. Разный у нас возраст и привычки, скрыть это будет сложно, особенно от близких Ниане людей. Многое можно было списать на раннее взросление, которому поспособствовало произошедшее, но изменение характера, да и объём знаний у меня больше, этим не объяснишь. Мама обняла меня и снова заплакала.
– Куда она поедет? У нас и родни нет никакой.
Тонни забрал у меня пустую тарелку и поставил горячий напиток с ароматом мяты, рядом поставил блюдце с маленьким печеньем.
– Может учиться её отправить?
Я навострила ушки. Хорошая идея. Младшенький у меня молодец.
Марк поддержал брата.
– Ниана у нас способная и пусть у неё слабый дар, к учёбе в школе допускают всех, кто одарён, а там всё будет зависеть только от неё.
Тонни подмигнул сестре.
– Может, там и жениха найдёшь.
Жениха, ну нет замуж в шестнадцать, я ещё из ума не выжила, а вот что за дар у меня это интересно.
Отец задумался.
– Ты правильно сказал, дар слабенький, но это шанс на будущее. Здесь ни ей, ни нам жизни не будет.
Мама гладила меня по голове, но плакать перестала и даже улыбнулась, соглашаясь с мужем. Я решила вмешаться в обсуждения моей дальнейшей жизни.
– Учиться буду, только насчёт дара не уверена, не чувствую его.
Марк в недоумении посмотрел на меня.
– Конечно не чувствуешь, на тебе же ограничитель. Его снимают, только когда одарённый поступает учиться, там и выясняют что за дар.
Я подняла руку, рассматривая браслет на руке. Тоненькая полоска серебристого металла без всяких знаков, замка, чтобы снять браслет я так же не нашла. Никогда бы не догадалась, что это ограничитель, а на братьях браслетов я не увидела, у них дар не нашли.
– На сегодня достаточно расспросов. Ниане нужно вымыться и хорошо выспаться. Так что все разговоры завтра, – мама с укоризной посмотрела на мужа, дочери и так нелегко.
Кажется, жизнь налаживается, одно плохо, что у меня элементарная нехватка знаний о семье Нианы и о мире, в котором я нахожусь. Это срочно надо исправлять, а пока мыться и спать. Мама права всё завтра.
Утро для меня началось к обеду. Я потянулась, разминая косточки, и отправилась на кухню. Там мама меня накормила и сказала, что к вечеру надо быть
