десяток метров пробежать.
- Да ты издеваешься, - зло проговорил человек. – Не работает?! Ладно, решим этот конфликт старой доброй резней.
Человек без страха сделал шаг вперед, перехватив меч двумя руками.
Глупое создание.
Эльфы сражаются одной рукой.
По первым же взмахам блестящего клинка, сторонний наблюдатель мог бы понять, что человек совершенно не умеет владеть мечом.
Но и трупоеды не являлись гениями сражений.
Один из них успел нанести вскользь удар дубиной по ноге человека, но лишь надорвал ему одежду.
Вскоре разрубленные тела обоих гоблинов остались на залитой эльфийской кровью опушке Великого леса.
Черный как ночь ворон сидел на ветвях и наблюдал за тем, как человек в черном обыскивает тела мертвых эльфиек, собирает их оружие.
Ворон не одобрял и не осуждал мародерства.
За свою жизнь ворон видал и не такое.
Ворон дождался, когда человек завершит свою работу и скроется в чаще леса, унося понравившиеся ему вещи.
Черная птица знала, что человек в черной одежде, идя по проторенной убийцами эльфов дороге, выйдет на Большой Тракт, откуда сможет добраться до любой части континента.
Птица поднялась в воздух, надеясь выследить человека, но уже через несколько минут потеряла его, не в силах разглядеть в густых кронах деревьев.
Спускаться ниже ворон не собирался.
В отличие от беспечного путника, тот, кто контролировал ворона, прекрасно знал, что в одиночку в Великом лесу не выжить.
Можно не беспокоиться о случайном свидетеле.
Да и к тому же, вскоре патрули эльфов найдут тела и пойдут по следу за тем, кого сочтут убийцей.
Дело сделано, пора возвращаться.
Впереди у того, кто контролировал птицу, много дел.
Насколько хватало глаз, улицы Обители Королей до отказа забиты толпами и телегами.
От пестрых красок нарядов, по-западному чопорных, или по-восточному откровенных, рябило в глазах.
Гомон толпы, в которой сотни, даже тысячи живых существ вели неспешные разговоры, смешивался со скрипами телег и цокотом копыт всадников.
Несмотря на то, что турнир состоится еще не скоро, со всех концов Аурхейма в столицу уже стекались те, кто намеревался неплохо заработать на визите представителей благородных Домов.
Состоятельные торговцы, держатели борделей, мастеровые и ремесленники редких специальностей… Все они, а также сотни других, наполняли город, вливаясь в него полноводной рекой через главные ворота.
Преодолев массивные каменные стены, которые никогда не сдавались, устояв даже под натисками южных орд, словно волнорезы, разделяли толпу на тоненькие ручейки.
Те, кто уже не первый раз посещали столицу, двигались к знакомым местам, норовя урвать местечко в постоялых дворах получше. Ведь те, кто прибудут последними, будут довольствоваться либо гостевыми домиками, которые им втридорога сдадут ушлые горожане, либо будут вынуждены разбить лагерь за пределами города, рискуя стать ночью добычей оголтелой и безумной толпы из Квартала Нищих.
Бриз, потянувший со стороны восточной оконечности залива, на высоком берегу которого первые поселенцы основали Обитель Королей, вдохнул в духоту немного прохлады…
Принеся с собой запах соленого моря, крики прибрежных птиц, скрипы снастей и вонь тухнущих рыбьих потрохов, ветер с моря в очередной раз подтвердил свою репутацию среди горожан.
Освежает, но порой заставляет проблеваться.
Особенно в деньки, подобные этому.
Полуденное солнце припекало спину так, словно пыталось сравниться с кузнечным горнилом и расплавить доспехи.
А ведь это лишь начало лета.
Через месяц в такое время дня жара будет стоить такая, что в порту рыба начнет тухнуть раньше, чем ее сгрузят с кораблей и довезут до разделочных прилавков.
Духота заставляла население Обители Королей потеть так интенсивно, что кисловатый запах, разносимый духотой, смешивался с обилием ароматов, берущих свое начало в Торговых рядах.
Тошнотворный смрад столицы доводил до исступления, словно подговаривая жителей вывернуть наизнанку желудки, чтобы превратить раскисшие после недавних дождей земляные дороги Квартала Нищих в полноводные реки испражнений.
Под копытами коня чавкала грязь, напополам замешанная с фекалиями и прелым сеном.
Тот, кого редко увидишь в Квартале Нищих, неспешно двигался по центру грязной улочки, сохраняя невозмутимое выражение лица.
На самом деле Белого Клинка воротило от всей той грязи и нечистот, сквозь которые ему приходилось пробираться, чтобы исполнить поручение.
Сын благородного Дома, оставивший родовые земли, привилегии и богатство ради службы королю, чувствовал себя так, словно ему вновь, как в далекой юности, пришлось наведаться в отдаленную деревню крестьян, чтобы наблюдать, как отец вершит суд над теми, кто задержал выплату оброка.
Такие же грязные лачуги, покосившиеся со временем, мерзкие рожи простолюдинов, завистливо взирающих на его белоснежного скакуна и сверкающие на солнце латы.
Визжащие свиньи, матерная брань, доносящаяся из приоткрытой рассохшейся двери очередной хибары…
Давно уже было нужно сжечь весь Квартал Нищих!
Этот гнойник, много лет назад образовался в восточной части столичного города под великолепными и могучими стенами, опоясывающими дома зажиточных горожан. И с тех пор он является головной болью для городской стражи, которая, вот смех, побаивается сюда даже заглядывать, чтобы призвать к порядку наглецов, подрезающих кошельки на Торговых рядах.
Словно этого было мало, среди этих нищенских трущоб повадились искать приключения на свои благородные задницы, отпрыски Домов, которые так или иначе появлялись в столице.
Парочку – брата и сестру из Дома Отелл, что с Запада, обнаружили с пару лет назад в каком-то притоне, обслуживающих главарей местных воришек и грабителей.
Старый Отелл сперва топал ногами и грозился привести под стены Обители Королей войско, чтобы отомстить за поруганную честь своих отпрысков.
Потом заглох, когда выживающему из ума старику объяснили, что лучшим для него будет заткнуться и не отсвечивать, пока молва не разошлась по всему Аурхейму.
Отелл послушался совета, быстренько утащил своих отпрысков, познавших все прелести жизни в столице в родовое гнездо.
С тех пор они не появлялись в Обители Королей.
А вот сальные рассказы о том, как хороши благородные детки, воспитанные на Западе, как обходительны и услужливы, все равно поползли.
Старик Отелл что-то пытался требовать от короля, снова грозился, снова обещал, снова умолял, но был послан с советом заткнуться и принять жизнь такой, какая она есть.
Поговаривали, что мальчишка не выдержал позора и бежал за море, а девка, родив ублюдка, покончила с собой.
Следом преставился и старый Отелл. Говорят, на склоне лет аллергия на мех зверолюдов появилась. Судя по тому, сколько ее нашли на его ложе и во всех нескромных местах, умер он счастливым.
Его младший брат, возглавивший Дом, человек умный, умеет заткнуться в нужный момент.
Чего ж ты хочешь, если кичишься высокими нравами своей семьи, а каждый первый мужик
