Следующий точно также лишился своей головы, но Вадим, уже не стесняясь, поставил ногу на череп и ударом в глазницу вышибал из неё мозги. Отталкивая от окна очередной труп, он старался это делать как можно сильнее, чтобы тело могло упасть дальше от окна. Падая, оно освобождало путь своим собратьям, что с маниакальным упорством лезли за добычей, лишаясь, в буквальном смысле, своей головы.
Ещё парочка упокоенных нашли своё пристанище под стеной избы, окончательно загородив окно. А мертвяков было ещё много, но по всей вероятности они пока были далеко от дома, и Вадим решился на отчаянный шаг. Глянув в щель, он убедился, что рядом пока никого нет, и распахнул дверь.
Выстрел в упор в очередного мертвяка, спешащего на помощь, дал ему время, чтобы оттащить от окна несколько трупов. Сделав это, Вадим снова юркнул в избу, захлопнув за собой дверь. К этому времени со всех сторон стали подтягиваться ещё мертвяки, но было их уже немного, штук пять. Трое из них пошли по-прежнему варианту. А двое остались снаружи, непрерывно урча и решив, что мяса и так вокруг достаточно.
Окно к этому времени опять было плотно закупорено трупами, и проникнуть в его проём они не могли. Вадим отошёл к дальней стене и присел отдохнуть. С клыча стекала густая чёрная кровь, от окна слышалось довольное урчание, а в комнате невыносимо воняло смертью и падалью. Дышать было просто нечем, но бой ещё не кончился. Пока рядом были мертвяки, оставалась опасность погибнуть в любую минуту.
Нехотя и осторожно Вадим снова открыл настежь дверь и выскочил наружу. Оба мертвяка не обратили на него внимания, занятые пожиранием себе подобных. Первый удар клыча обрушился на череп ближайшего, расколов его надвое, подобно тому, как нож раскалывает переспелый арбуз.
Второй мертвяк лишь обернулся. С изъеденной морды, оскаленной одержимостью, свисали клочья кожи и мяса, капала густая, почти чёрная кровь. Вадима передёрнуло от отвращения. Они уставились друг на друга.
Светлый лик луны равнодушно освещал врагов, неподвижно застывших напротив друг друга. Человек и монстр. Словно белое и чёрное, добро и зло, вечное и временное, они сошлись в непримиримом бою. Они были антагонистами одного и того же, происходившие из одной сущности, но обратившиеся в разную природу. Сейчас они могли только убивать, никаких переговоров, никаких половинчатых мер. Один должен стать кормом, а другой, в случае победы, просто остаться человеком. Жизнь против смерти, и сейчас выяснится, кто из них сильнее.
Мёртвое существо зарычало и, продолжая раскачиваться из стороны в сторону, протянуло длинные, как у орангутанга, руки, с твёрдыми ороговевшими когтями на вытянутых и сильных пальцах. Оно видоизменилось, превратившись из человека в монстра. Когда-то это был известный гайдук Серко, а сейчас стал богопротивный монстр, желающий и умеющий только убивать.
Живущий только страданиями и кровью живых людей, он не желал более ничего. Только убивать и жрать. А когда-то и он был таким, как и все люди. Когда-то и он хотел любить и любил, но влияние извне, собственная глупость и нежелание достойно погибнуть превратили его в монстра.
Напротив монстра стоял человек, невольно оказавшийся не в том месте и не в то время. Не желающий и не умеющий до этого убивать, но просто вынужденный начать это делать. Из обычного человека Вадим быстро превратился в воина, в чём-то умелого, в чём-то бездарного, но научившегося с оружием в руках защищать свою жизнь. Наверное, он тоже стал в каком-то роде монстром, но, убивая или упокаивая, он был вынужден защищать не только себя, но и других. И на войне, как на войне, или ты, или тебя…
Клыч Вадима застыл наизготовку, контролируя попытки монстра напасть, а тот внезапно перестал жевать и решил показать свои боевые навыки. Прыгал он плохо, но быстро передвигаться ещё не разучился. Стремительный удар его правой лапы обдал резко отклонившегося Вадима ощутимой волной воздуха..
Без какой-либо паузы монстр нанёс ещё удар, уже левой. Вадим еле успел отскочить. Монстр, покачиваясь, уклонялся то влево, то вправо, нанося очень сильные и опасные удары. До перерождения это был неплохой воин, и его боевые навыки просто трансформировались.
Вадим отступал, направляясь в сторону открытой двери. Возле неё лежал заряженный пистоль, пока же он пытался действовать клинком, что получалось весьма плохо. Зомби был силён, непредсказуем и всячески пытался забрать жизнь Вадима.
До двери было уже совсем недалеко, когда из темноты выбежал ещё один, неведомо где доселе бродивший мертвяк и, радостно оскалившись, бросился в бой. Краем глаза уловив движение, Вадим тут же среагировал и, прекратив сражение, рванул к двери. Промахнувшись мимо цели и не сумев вовремя остановиться, мертвяк столкнулся со своим собратом, и оба покатились по земле.
Грохнул выстрел из подхваченного пистоля, и очередной череп разлетелся на куски, а клыч снёс голову другому зомби, упокоив сразу двоих. На том, собственно, бой и завершился. Вадим хлопнул дверью, резко задвинул деревянный засов и прислонился спиной к стене.
— Твою мать, как же меня всё это задрало. Чем же я кому-то не угодил, что меня забросило сюда⁈ И ещё эти мерзопакостные зомби! Господи, дай мне сил!
Крик его души повис в воздухе, наполненном тяжёлым удушливым смрадом полусгнивших тел. Никто ему не ответил, да и не мог ответить, и Вадим замолчал, отдыхая и наслаждаясь временным затишьем. Лишь только его прерывистое тяжёлое дыхание и скулёж детей в дальней комнате нарушали гнетущую тишину.
А ночь продолжала разливаться за окном смрадным дыханием. Временами через щели окна слышались скрипы, крики и звон колоколов. Дети пугались и прижимались друг к другу и к матери, но мать всё же оставила их и подошла к Вадиму.
— Чем тебя отблагодарить?
Вадим открыл глаза и посмотрел на женщину. Чем она могла его отблагодарить? Да, ничем, собственно.
— Не стоит благодарности, я защищал себя, прежде всего, и ещё ничего не закончилось, Маруся, — Вадим закашлялся. От беспрерывного смрада перехватило горло, но выходить из дома второй раз он уже опасался. Позывы рвоты от мерзкого гнилостного запаха несколько притупились, но зато скрутило резкой болью живот.
Женщина постояла ещё немного, рассматривая Вадима со странным выражением, но ему было все равно.
— Нам нужно продержаться до утра, а утром разберёмся.
— Ты только скажи, я отблагодарю и сделаю всё, что ты захочешь.
Вадим кивнул, не понимая, что от него хочет многодетная мать, и снова провалился в полудрёму. В дверь единожды кто-то попытался проникнуть, но, стукнув пару раз, ушёл. Остаток ночи прошёл без изменений, дети заснули, заснула и хозяйка.
Утро для Вадима началось с осознания того, в какую задницу он попал. Воздух в запертом помещении приобрёл запах скотомогильника, который кто-то бросил не закопанным. Ладно бы это был просто запах, но от него во рту был просто чудовищный привкус тлена и разложения. Вадим не сдержался и сплюнул прямо на пол.
— Хозяйка, есть у нас вода? Чистая вода! А лучше пиво, — хрипло от першения в горле сказал Вадим.
Тут же заплакали все дети, заслышав его голос. Вадим посмотрел в сторону окна, от которого несмело пробирались тонкие лучи солнечного света. Утро, видимо, уже наступило, и было примерно часов семь утра. Пора бы действовать дальше.
— Есть! Есть у меня пиво, сейчас в подпол спущусь и достану его, — ответила Маруся.
И на глазах изумленного Вадима хозяйка прошла в угол дома и сдёрнула пыльную рогожку, под которой обнажилась прорезь деревянный люка, ведущего вниз. Люк был грубым, но подогнан хорошо. Ручкой служило толстое зелёное медное кольцо, призывая поднять его. Маруся схватила кольцо, дёрнула, и с лёгким скрипом люк распахнулся.
— А чего же ты раньше не сказала, что есть подпол в избе? — опешил Вадим. — Там же ведь можно было всем спрятаться?
— Так я перепугалась и думала, что и ты, служивый, об этом знал!
— Не знал я, — коротко ответил ей Вадим и подошёл к люку. — Я держу!
