товарищу. Они поравнялись бок о бок, наш зомбарь повернул голову и, — кусь! — поймал жвалами химеру за ногу.
Эпично, бля. Кроваво, сочно.
Нашего паукопарда провернуло вокруг своей оси. Тушка не выдержала таких акробатических этюдов и разорвалась напополам, — кишечно-требушечная начинка паукопарда растянулась гирляндой между жопкой и туловищем.
Ну а второй паукопард, — тот, которого укусили за ногу, — со всей дури вошёл головой в дорогу. Выглядело это так, как будто бы велосипедисту на полном ходу сунули палку промежду спиц и он перелетел через руль. От удара химера подлетела в воздух метра на три-четыре; ну а его расплюснутое щачло осталось лежать блинчиком на дороге.
Васька показала большой палец.
Вз-з-з-з, — ещё один паукопард словил тульскую энергетическую маслину и сразу же отстал. Воскрешать там было откровенно нечего; Танюха разошлась не на шутку и расхерачила ему половину тела.
Итак, минус пять. А сколько ещё осталось? Штук пятьдесят. Хреново дело.
— Р-Р-Р-РАААА!!!
Рёв матки как будто придал химерам сил и паукопарды навалили скорости. А парочка настолько расстаралась, что аж сумела поравняться с джипом. С последним джипом, то бишь с тем, в котором сидел я.
Вз-з-з-з-з, — один съебался в ужасе в небытие.
Вз-з-з-з, — второй лишь вздрогнул. На хитиновом панцире осталась небольшая круглая вмятинка. Танюха разрядилась и залезла обратно в машину.
Вежливые Лоси тем временем тоже решили поучаствовать в веселье, открыли окна и начали шмалять по химерам. В нашей машине был всего лишь один огнестрел, — милое старое ружьишко с гравировкой «поручику от пацанов» вдоль ствола, — ещё один в машине с сёстрами и два в джипе, за рулём которого сидел Вышегор.
Пиф-паф, ой-ой-ой.
Особого профита это не принесло. Почему-то пули химер не брали, а лишь слегка царапали. Да и к тому же Лоси мазали! В моей двери внезапно образовалась маленькое аккуратное отверстие и что-то очень больно ударило меня под дых; да так, что я аж пополам согнулся.
Федоскинская игрушка поручика Пузо сработала. Щит спас меня от дырки в брюхе. Быть может, у химер тоже есть щиты? Только не такие вот, зачарованные, а натурального происхождения? У них ведь звездовидки есть? Есть. Так почему бы химерам не уметь колдовать в таком случае?
Пиу, — ещё одна пуля просвистела прямо у меня над ухом.
«ВЫ ЕБАНУЛИСЬ⁉» — проступил текст на лобовых стёклах соседних джипов, — «ПРЕКРАТИТЕ СТРЕЛЯТЬ!».
Пальба утихла. Не хватало ещё, чтоб нам пробили колесо.
От бежавшего рядом с машиной паукопарда я избавился точно так же, как от самого первого — при помощи иллюзий. Накастовал клон. Нет, не себя, а джипа. Иллюзорная машина отделилась от нашей и попёрла на химеру.
Паукопард испугался, дёрнулся в сторону, оступился и сделался кровавым йо-йо, весело скачущим по дороге. Вот это у них, конечно, физиология. Один неправильный манёвр и всё, ты превратился в фарш. Прям как те долболюбы-экстремалы, которые додумываются выезжать на МКАД на моноколесе.
— Р-Р-Р-РАААА!!!
Да сколько можно орать, сучара ты пятнистая⁉ Рёв, кстати, удалялся. Основная волна уже порядочно отстала от нашего конвоя. Это не могло не радовать, вот только паукопарды… паукопарды настигали. И настигали всей толпой.
Что делать-то? Что делать? Я слишком молод, чтобы умирать! Нельзя мне умирать! Нельзя!
А в прочем не придётся.
— Алло, Кузьмич⁉
— Алло!
— Скинь мне номер того клюкволюда, которому ты выдал телефон!
— Хорошо, Илья Ильич! Секунду!
— Алло! — это я набрал тот номер, который скинул мне Кузьмич.
— Кепаса? — неуверенно ответили на том конце провода.
— Это вождь! Срочно передай трубку Мохобору!
Я чётко и быстро дал вождю распоряжение, убрал телефон, похлопал поручика по плечу и велел перестроиться в шеренгу; благо шоссе было широким и количество полос позволяло. Пузо кивнул.
Наш джип забрал влево, набрал скорость и перед тем, как поравняться с остальными машинами, я успел краем глаза увидеть, как открываются рольставни фуры.
Пошла жаришка.
Я снова оглянулся назад, на химер, и приготовился к незабываемому зрелищу.
Все маги-клюкволюды разом взялись за колдовство и да-а-а-а! О, да, ловите, с-с-суки! То тут, то там асфальт начал давать трещину и на месте разломов, будто волосы из бабушкиной родинки, с какой-то нереальной скоростью вырастали стволы бамбука.
Чвяк, — и сквозь заросли полетели кровавые брызги. Чвяк, — и химера с переломанными ногами протёрлась пузом по асфальту, как помидор по наждачной бумаге. Хрусть, — один особо жирный паукопард на полном ходу продрался сквозь кусты, вот только задница его осталась где-то там, на острых бамбуковых палках.
Один за другим химеры не успевали увернуться или затормозить. Один за другим паукопарды разлетались по шоссе на составные части. Один за другим они дохли, дохли, дохли; ну а я оставался жить.
— Р-Р-Р-РАААА!!!
Ори-ори, паскуда.
Мы оторвались…
* * *
Режим ЧС в Торжке никто не отменял. Аристократы, казаки, ликвидаторы; все были наготове. И потому конвой из трёх джипов и фуры, которые на полном ходу неслись по Е-95 в направлении города, заметили ещё издалека.
Ворота открылись, и мы без проблем попали внутрь.
А вот внутри… внутри начинался какой-то пиздец.
Одна сплошная пробка — мат-перемат, гудки автомобилей, вонь автомобильных жидкостей, протёкших на дорогу и прочие радости часа пик. Ещё и солнце расстаралось вовсю. К трём часам воздух прогрелся до двадцати пяти, но внутри раскалённой машины, да посреди раскалённых бетонных джунглей, я чувствовал себя как в очень вонючем хамаме.
Пу-пу-пу.
И если с вонью я мог справиться самостоятельно, — аромат немытого поручика я поменял на купаж ванили и цитруса, — то накастовать иллюзию прохлады было выше моих возможностей.
Машины не двигались вообще.
Вышегор Оров вылез из-за руля, прикурил сигаретку и задумчиво пускал в небо колечки дыма. Сёстры тоже вылезли прогуляться. Васька нашла себе на обочине новую игрушку — рыжий приплюснутый кот со следами покрышек на спине пытался потереться о ногу Ксении Ильиничны, а та орала и требовала Ваську немедленно прекратить; перехватить управление зомбарём у Ксюхи не получалось.
Ну а я что?
Я, блядь, проголодался. Разгрузочный день на клюкволюдских огурцах не задался. Да и не задастся, по ходу. Божественный метаболизм превращает мою жизнь в один сплошной и длинный читмил.
Я вылез из машины и огляделся. Шаурма! Придорожный ларёк! Обшарпанный самострой с потёками масла на стенах; всё прям как я люблю!
— Добрый день, сверните мне одну большую, — сказал я.
— Двойную?
— Не-не-не, — ответил я. — Сверните пять двойных в одну.
Я стойко выдержал скептический взгляд шаурмиста. Эх, парень, сейчас ты увидишь такое, о чём будешь рассказывать внукам.
— Пожалуйста, — сказал шаурмист и передал мне мою прелесть на вытянутых руках, будто рыцарский меч; забыл, стервец, церемониально поклониться.
— Ага.
Я отошёл на пару шагов и перехватил эту дуру в вертикальное положение. Шаурма чуть изогнулась и
