- Это у нас тут что? - вопросил Петрович, очевидно обращаясь к злому мужчине, но осуждающе смотря при этом, почему-то, на Семенова.
- !!! - сообщил злой мужчина в робе. - Какого … у этой … все опоры гнутые, причем под разными углами?
- Товарищ, мы понимаем причину и степень Вашей фрустрации, - поделился мнением завлаб. - Только это... Происходящее, все же, стоит объяснить.
Семенов обошел пустой стол, вернул на законное место чашку Петри, и, просочившись мимо Петровича, принялся ставить обратно на опоры очевидным образом упавшую бочку. Бочка не сопротивлялась, всем своим видом показывая готовность стоять так, как положено по проекту и инструкции по эксплуатации.
- Это, товарищи, - Семенов утвердил бочку вертикально, извлек из кармана давешнюю заявку, и сличил ее содержимое с инвентарным номером, криво выведенным на белом боку бочки ярко-красной краской, - как раз то самое решение. По мере поступления. Кстати, помогите мне, пожалуйста. Один я это, скорее всего, не утащу.
Спустя десять минут бочка, оказавшаяся очевидным контейнером для биологических объектов (степень опасности: третья, открывать только в защитной маске и в присутствии стабилизатора не ниже второго ранга), заняла место в углу лабораторной комнаты, злой мужчина в робе ушел, прихрамывая, по своим делам, Петрович достал из стола багет и со страшным хрустом стал его грызть наощупь, а Семенов снова уселся на стол, только уже на стендовый, и принялся вещать.
Завлаб внимал с ироничным интересом, Петрович был занят едой, даже муха, опять оказавшаяся в лаборатории, принялась нарезать круги вокруг выключенной лампы, но ее совсем не было видно.
- Кристаллический мотиватор нам, товарищ завлаб, действительно никто не даст. Квота выбрана надежнейшим образом, до конца квартала или даже года, и на следующий год перспективы крайне туманные, - завлаб согласно кивнул, как бы позволяя младшему коллеге продолжать. - Без мотиватора Изделие лишено смысла, а за ресурсы, даже невеликие, с нас обязательно спросят. Но есть решение. - Семенов широким жестом ткнул куда-то в сторону угла, в котором утвердился контейнер. Дверь была закрыта, лампочка выключена, и комнату освещал только висящий над стендом чертеж. Ко всему прочему, часть чертежа закрывал собой сам Семенов, отчего вид имел неземной и таинственный, а углов комнаты не было видно совсем. - Объектный мотиватор!
Завлаб приуныл. Мотиватор Объектный Структурно-Компенсированный, сокращенно «МОСК», походил на гениальное творение эволюционного процесса только звучанием названия.
На самом деле, этот, с позволения сказать, прибор, плохо работал, постоянно перегревался и очень странно интерпретировал простейшие машинные команды, отдавая предпочтение сложным лингвистическим конструкциям. Услышав в общественном месте половину из таковых орки, служащие в народной милиции, выписали бы хулигану что-нибудь неприятное: например, штраф или трое суток подметания улиц и площадей — по причине полного непонимания сказанного, во избежание и на всякий случай.
Проще говоря, МОСК понимал только речевые команды, выданные максимально литературным и витиеватым языком.
Нужного количества творческой интеллигенции в народном хозяйстве пока не организовали, поэтому органическое устройство, грозившее когда-то перспективами и техническим прорывом, было повсеместно заменено на кристаллические мотиваторы и постепенно перешло в разряд технологических казусов.
- Понимаю! Всё понимаю! - Семенов выставил вперед ладони, как бы защищаясь от товарищеского порицания. Пошедший на очередной виток объемный чертеж Изделия как раз в этот момент проходил сквозь туловище старшего лаборанта, и потому казалось, будто Семенов формирует сложный световой объект, причем — без помощи концентратора, прямо голыми руками, что, конечно, было совершенно невозможно.
- Но нам же и не надо строить серийное изделие! Сначала соберем стендовый образец, он немного покатается на своих шести, пожужжит забавно, дети это любят, начальство выдаст премию за выполнение плана по новым разработкам, это любим уже мы...
- А там - завлаб воспрял организмом - новый период, новые квоты, берем нормальный мотиватор, отправляем вот это вот в утиль, и…
- Именно! Кстати, а отчего так темно? Петрович?
Рекомый Петрович ткнул наощупь в кнопку выключателя, попал так, как следует, и сорок ватт воссияли в сумраке.
Большая (акустически) зеленая (предположительно) муха, уже занявшая стратегическую позицию на желаемой лампочке, закономерно свалилась с источника света, приземлившись аккурат в топографическую середину пыльной чашки Петри, и осталась там лежать. Внимание на это обратила только уборщица, но намного позднее и совершенно в иных обстоятельствах.
Глава 1. Мыслю, следовательно.
Ленинград, 4 ноября 2022 года. Здесь и сейчас.
Участник
Я мыслю, следовательно... Следовательно, должен существовать. Как там? Две ноги, перьев нет, руки — наоборот, есть. Еще должны быть глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, зубы, чтобы что-то или кого-то съесть. Мех, наверное, серый. Или нет, не помню точно. Кстати, а что такое «мех»? И почему у меня его нет, хотя должен быть? И где тогда глаза, уши и все остальное?
Самое главное, если всего этого нет, а быть должно, где паника? Почему я так противоестественно спокоен, и откуда знаю, что так быть не должно? Так, рыжий, успокойся. Глубокий вдох ртом, два, три, четыре, выдох через нос. Не забывай вибрировать носом, звучать, мантры появились именно так.
Нет, вдоха не произошло. Выдоха, значит, тоже. Кстати, что такое «мантра», и как я вообще существую, если совсем не дышу? И вот еще. Почему я рыжий? Не длинный, не большой, не умный, а именно рыжий? Это же, наверное, обидно. Или нет?
Решил попробовать открыть глаза, и открыл.
В комнате темно, это я понял сразу, даже раньше, чем то, что в комнате. Из-под двери пробивается полоска очень тусклого, слегка синеватого (кварцевание?) света, где-то на уровне моих глаз или того, чем я смотрю, неярко бликует... что-то. Возможно, это стекло, даже скорее всего. Наверное, круглое — колба, пробирка, мензурка...
Маленькая темная комната, кварцевание, бликующая стеклянная посуда. Это научное или медицинское помещение, наверное, больничная палата. Зрение постепенно привыкает к даже такому неяркому освещению, проступают контуры стола, на котором лежит непонятное и стоит бликующий предмет. Кстати, почему непонятное лежит, а предмет стоит? И почему в палате так темно, и зачем в ней такой стол?
На самом деле, в сознании роятся мысли, очень много мыслей. Часть из них как бы на поверхности, именно их я и думаю. Другие, и их очень много, находятся в глубине — второй слой, третий, какой-то еще. Вот эти, глубинные, очень странные: вроде бы понятные слова, отдельные буквы, иногда цифры сменяются с бешеной скоростью и иногда создают очень странные сочетания. Вот, например, что такое «инициатор Д-А-4» и почему он не подключен?
Надо попробовать осмотреться: налево, направо, на нос, на предмет — как получится. Не получается? Вообще никак, смотрим в одну точку прямо перед собой, веки не моргают, глаза не закрываются. Оказывается, минуты три (сто девяносто секунд, приходит понимание) пытаюсь поднять правую руку, и именно в ответ на эти попытки мне сообщают об отсутствии подключения инициатора, чем бы он ни был.
Попробовал всё: руки, ноги, поворот головы, двинуть корпусом, чтобы упасть с кровати — не получилось примерно ничего. Всей реакции — только мысли об инициаторах и пару раз — о недостаточности ВМ и ЭС, причем ни про первое, ни про второе я не знаю вообще ничего. Я неподвижен. Это паралич, или что-то такое, только я точно знаю: если не бьется сердце (не бьется! ни звука, ни ощущений), мозг не получает кислорода, не работает, не живет. Значит, нет мыслей, нет зрения. Но я же живу, мне нужен кислород, я его откуда-то беру!
Второй уровень сознания. Обрывки мыслей сливаются в одну, очень громкую: «ресурс-кислород-один-дробь-сто». Понимаю, что должно быть сто, а на самом деле один, и этого мало. Надо попробовать так же со зрением: почему так темно?
