Тварь снова рванула бок когтями, и он задохнулся. Ах ты ж сука! В спину впился автомат, но на фоне боли, причиняемой полосующей его бока тварью, это даже дискомфортом назвать нельзя было. Айвэн продолжал шарить по разгрузке, давясь криками — дыхания не хватало, все силы уходили на то, чтобы не дать твари впиться в горло.
Есть! Ладонь сжала твердую рукоять, но в тот же момент радость сменилась разочарованием: нож. Холодное оружие — не лучший аргумент против здешних монстров, стремящихся как можно скорее покрыться костяным каркасом. Куда такой твари бить прикажешь? В глаза? Отличная идея. Только вот не поднять руку, не дотянуться. А в бока тыкать бесполезно — он пару раз пытался пробить тварь коленом, но только отбил коленную чашечку: бока были надежно защищены костяными пластинами. Стоп, а что если
Айвэн стиснул зубы и выдернул клинок из ножен. Чтобы осуществить задуманное, ему придется отпустить тварь, расслабить правую руку — и действовать левой наверняка, да еще и вслепую. А ведь второго шанса не будет. А если он не прав… Черт, где же Воха с Зубом?
Будто в ответ от калитки донеслась пулеметная очередь, и Айвэн понял, что помощи может и не дождаться — у напарников, похоже, собственные проблемы возникли. Что ж, кто не рискует…
Наемник резко расслабил правую руку, и тварь, заурчав как-то особо радостно, рванулась к горлу. Не дожидаясь, пока клыки пробьют кожу и раздробят кадык, наемник размахнулся левой и что было сил вбил клинок в основание черепа твари, туда, где уродливым наростом бугрился споровый мешок. Тварь заклокотала, ее зубы мазнули по щеке, разрывая кожу. Наемник уже не орал — срывая хрипом горло, он лишь размеренно наносил удары. Один, второй, третий Хватка твари слабела, но, поддавшись панике, она с остервенением била конечностями, терзая наемника когтями. Дыхания совсем не осталось, перед глазами Айвэна плавали темные круги. Сцепив зубы, он размахнулся и ударил, вложив в этот удар все оставшиеся силы. Что-то хрустнуло, и он почувствовал, как клинок погрузился в тело. Осклабившись, наемник пихнул его глубже, проворачивая в ране, выдернул, ударил еще раз, и еще… Удары становились все реже, все слабее.
В какой-то момент ему вдруг стал совсем безразличен исход схватки, он разжал пальцы, выпустив клинок, слабо бряцнувший о камень дорожки. Глаза застелила красная пелена, в ушах шумело, будто сквозь голову проходил железнодорожный состав.
Наемник потерял сознание и уже не видел, как во двор ворвались несколько человек, перескочив через труп Зуба с распоротым животом. Как два человека метнулись к Айвэну, стащили с него труп твари и принялись оказывать первую помощь, а остальные рассыпались по саду, пытаясь выцелить второго монстра, порвавшего пулеметчика. Наемник не слышал матерных криков, автоматных очередей. Ему было все равно. Он наконец-то отдыхал.
Нежелание терпеть утреннюю свежесть вылилось ему в пять дней в местном лазарете — длинной постройке из шлакоблока, кое-как отделанной изнутри. Попал в отдельный бокс, повезло. На этом везение кончилось — подрала его тварь порядочно, и первые дни он валялся вообще без сознания, приходя в себя только изредка. Но, на удивление быстро все заживало. Пока был в полубессознанке. несколько раз приходил какой-то парень с длинными, собранными в хвост на затылке, волосами. Садился на стул рядом, закрывал глаза и водил руками по воздуху. Айвэн от этого неизменно проваливался в сон, а когда просыпался — ему было значительно лучше
На третий день, когда наемник перестал морщиться от боли при каждом вздохе, к нему пожаловал сам Рок. Уселся на подоконник, криво ухмыльнулся, глядя на перемотанного бинтами Айвэна, и завел разговор.
— Смотрю, тебе уже лучше.
— Да, значительно, спасибо.
— Спасибо знахарю скажешь Дорого вышло, но зато дело знает туго своё. Ну, и жемчужина роль сыграла.
— Знахарю?
Рок хмыкнул.
— Ну да, все время забываю, что ты свежий совсем. Помнишь, о чем мы начали говорить перед прорывом? Айвэн кивнул.
— Ну, вот сейчас время есть, можно и продолжить.
В течение следующего часа Айвэн слушал Рока с приоткрытым от удивления ртом. Тот рассказывал о Дарах Улья — сверхспособностях, иначе и не назовёшь, которые получал каждый иммунный, продержавшийся в Улье первое время. Способности эти были самыми разнообразными, от сверхполезных и откровенно фантастических, вроде пирокинеза, неуязвимости, способности замедлять или вовсе останавливать время, до странных и даже смешных — типа возможности менять цвет кожи или подманивать кошек. Некоторые получали возможность лечить других, их называли знахарями. Знахари в Улье были на особом счету. Эти люди, как-никак, заменили здесь врачей. Да что там врачей — целые реанимационные отделения. Хороший знахарь не способен поднять разве что мертвеца. Для иммунных, и без того обладающих повышенной регенерацией, это было неслабым бонусом, слегка компенсирующим «нюансы» жизни в Улье.
— Если бы не совпадение — валяться тебе пришлось бы дольше. Тварь хорошо тебя подрала. Ребра в хлам, с правой стороны кусок мяса вырван, лёгкое пропорото. Да не смотри на меня так, правду говорю. Для нас это не смертельный диагноз. Если вовремя помощь оказать, конечно. Но без знахаря ушло бы и времени больше, и аукнулось бы это сильнее. Как по заказу команда стронгов на Внешку шла и к нам заскочить решила. А среди них знахарь был. И толковый. Он тебя и ещё нескольких ребят залатал. Правда, затребовал по двадцатке гороха за человек. Хорошо подработал. Так что не обессудь, но из твоей зарплаты я эту двадцатку вычел Обычно у нас медицина для своих бесплатная, только вот Квазимодо больше не с нами. Потому пришлось платить.
— Квазимодо?
— Знахарь наш штатный. Заодно — и сенс. Боялся кто-то очень, что он тварей почует. Завалили его выстрелом в затылок. В аккурат перед прорывом. Он как раз периметр перед сном обойти собирался. Вот и
— То есть, действительно кто-то из своих замешан?
Рок, скривившись, кивнул
— Прав ты был, ворота тварям не открыть. И наряд на стенах вырезал кто-то. Чтоб они тревогу не подняли. Тут у нас все-таки не армия. «Стой, кто идёт» каждому кричать не принято. Хоть и зря. Так что точно свои поработали
— А смысл? И как так получилось вообще, что с одной стороны твари поперли, а с другой — ещё кто-то? Кто, кстати?
— Не знаю я, как так получилось, — нахмурился Рок. — И никто не знает. Это мне больше всего и не нравится. А кто напал… Муры это были. Уроды. Никак не угомонятся. Ничего. Найти только их логово, и — клянусь, выжгу всех. Под корень.
— Кто такие эти муры?
— Шестерки внешников.
Айвэн, услышав знакомое слово, встрепенулся. Не так много времени прошло с того момент, как Краш охаживал его ремнем, называя внешником и требуя рассказать, где находится их база.
Рок невесело усмехнулся.
— Ты ж, поди, и про внешников не знаешь ничего, да?
— Название слышал только. А кто это, что это — без понятия.
Рок хмыкнул.
— Хорошо, к нам свежак не так часто попадает, а то пришлось бы, как в крупных стабах, брошюрки печатать для ликбеза. Внешники — ублюдки, что умеют не только попадать в Улей, но и выбираться из него. Назад, в свой мир. А мы для них нечто вроде халявных доноров органов. В наших организмах содержится что-то, что здорово помогает им в их мирах. У нас же не только регенерация, мы и не болеем почти. Так что вот тебе ещё новость радостная — здесь ты ни от рака не загнешься, ни от цирроза, и даже трипак не подхватишь. Хотя и не на ком особо, — Рок хохотнул.
— Погоди. Ты говоришь, что внешники умеют отсюда выбираться. То есть, выход всё-таки есть?
— Возможно. Они же как-то уходят отсюда.
— То есть, все же можно уйти?
Рок взглянул на Айвэна. как на неразумное дитя.
— А куда ты уйдешь, скажи? И куда попадешь?
— В смысле?
— В прямом. Как бы тебе проще объяснить… Вот ты, когда сюда попал — какой там у вас год был?
— Две тысячи двадцать восьмой, — пожал плечами сбитый с толку Айвэн.
— Вот, — кивнул Рок. — А у меня — 2017. В России правит Путин, в Америке — Трамп…
— Постой, какой Трамп? Его же отравили перед выборами в две тысячи шестнадцатом. А Путин — верно, он премьером стал потом, а президентом Шойгу. Потом
— Кто? — вскинул брови Рок. — Во дела!
— Не понимаю, — замотал головой Айвэн. — Как это получается?
— Ну, смотри. У вас Чернобыльская катастрофа была?
— Ну да, — кивнул Айвэн.
— А когда?
— Первая — в тысяча девятьсот восемьдесят шестом, вторая — в две тысячи десятом, — все так же недоумевая, ответил Айвэн.
— Во! А у нас второй не было.
— Как не было? И Зоны тоже, что ли, не было?
— Какой ещё Зоны?
— Ну, Чернобыльской, аномальной.
