По его просьбе я начинаю рассказывать о событиях своего долгого, долгого дня.
— Ум-м-м, я пошла в храм, провела обряд обеда, прочитала молитвы, мне назначили помощников, главный священник разъяснил мне некоторые моменты, затем я прочитала Писания в библиотеке, пока вы не пришли забрать меня. Думаю, вам с Мистером Бенно известно что было дальше.
— Что такое «посвящения»?
— Ум-м-м, ставить ману в свечку.
Пока я говорила, у меня заурчал живот. Внимание всех в комнате обратилось на него.
Думая об этом урчании, я вспомнила, что пропустила обед. Ранее, я находилась в крайне напряжённой атмосфере, потому и не задумывалась об этом, однако теперь я думаю об этом, и это только усиливает голод.
— … Ох, кажется, я голодна, — говорю я.
Напряжение в воздухе ослабевает. Марк улыбнулся и повернулся, чтобы открыть дверь, ведущую наверх.
— У неё не лихорадка, она просто голодна, я не думаю что её состояние резко ухудшится в ближайшее время. Мастер Бенно, позволь подняться наверх, что бы принести ей что-нибудь поесть.
— Конечно.
После того, как они вдвоем ушли, Лютц поставил стул напротив кушетки. Он садится на него и нахмуривается. Похоже, он не удивлён моей историей.
— Насколько сильно ты сейчас голодна? Что ты ела на обед?
— Я пропустила обед.
Он склонил голову в удивлении: «И зачем пропустила?»
— Я не хотела тратить время, отведённое мне на чтение. Мне не сложно продержаться пару дней без еды, если будет что почитать.
Только я это сказала, как нефритовые глаза Луца злобно прищурились и наполнились холодным гневом.
— Итак, Мэйн, — говорит он резким тоном. — С чего ты так решила?
— А? С чего…?
— С тех пор, как ты стала Мэйн, ты пыталась писать книги, потому что у тебя их не было, не так ли? Итак, когда тебе стало известно, что ты можешь голодать так долго? Вы уверены, что это было не раньше?
— Ах…
Когда он произнёс это, у меня проступил холодный пот. Лютц знает, что я не настоящая Мэйн. Во мне есть память Урано. Именно это он хочет сказать. Два дня без еды — мой поступок во времена когда я была Урано. С тех пор как я заболела, слабая Мэйн, пропускала приёмы пищи только в том случае, когда была больна настолько, что не могла есть. Я никогда не пропускала еду по собственному желанию.
— К тому же, ты сказала что использовала свою ману, это значит, что ты целенаправленно возобновила свою лихорадку, так? Получается, что когда ты была при смерти, твоя температура быстро поднялась и так же быстро опустилась до нормы, правильно? Разве твоя мана тоже не поможет?
— Всё не так. Посвящение забрало из меня ману силой. Это не похоже на обычную для меня ситуацию, когда во мне бушует лихорадка и мне некуда деваться от неё.
— Но та часть, где движется твоя мана, та же самая, верно? Итак, ты подвергла своё слабое, хрупкое тело, столь сильному стрессу, пропустила обед, а потом ещё и шатались где-то? Не удивительно что ты упала в обморок! Как же это глупо с твоей стороны! — крикнул он.
Он беспомощно выдохнул, поднял мою руку и начал бить ей мне по лицу:. «Тебе так холодно, хотя сейчас лето», — бормочет он, глядя на меня так, будто вот-вот заплачет.
— Ты могла умереть. Не поступай так со мной. Когда что-то подобное случается каждый раз, когда я перестаю за тобой следить… моё сердце просто не может вынести этого».
Я хочу протянуть руку, чтобы утешить его, но единственное, чем я могу пошевелить — веки и губы. Такое чувство, будто мои руки и ноги попросту забыли, что значит движение.
— Я была так счастлива в библиотеке, что забыла обо всём. Простите, Лютц.
В его глазах наворачиваются слёзы. Он крепче сжимает мою руку, становясь еще злее.
— Не забывайся! Это же твоё тело, верно?!
— Что это за шум? — говорит Бенно, входя в комнату. — Лютц, ты кричишь на больную девушку. Говори сдержаннее.
Он выглядит так, словно быстро изменился. Он идет к нам, смотря хмурым взглядом на Лютца. Лютц отпускает мою руку и освобождает стул для Бенно. Отойдя в сторону, на его лице проступает разочарование.
— Но мастер Бенно. Она чрезмерно увлеклась чтением в связи с чем пропустила обед и, как следствие, упала в обморок. Я…
— Ты полная идиотка! — рычит он на меня.
— Гьях?! — пропищала я.
Бенно, недавно просивший не кричать на больную девочку, разразился на меня голосом, подобным раскату грома. Я не могу никуда деться от его крика. Да что уж там, я даже уши заткнуть не могу. Всё что мне остаётся, смотреть на него сквозь слёзы и слушать крик.
— Причина по которой люди с «пожиранием» растут так медленно, заключается в том, что мана поглощает пищу. Зная это, как ты могла использовать ману, а потом ещё и пропустить обед? О чем ты только думала?
— Я… я не знал этого…
— Это особенность твоего тела! Позаботься о сборе базовой информации о себе, простофиля!
— Е-е-есть сэр!
То что он сказал — абсолютно правильно, но я без понятия, как мне узнать что-то о «пожирании». Однако, если я скажу ему об этом, это только ухудшит ситуацию, так что придётся держать рот на замке.
— Мэйн, — говорит Марк, неся поднос в комнату, — ваше наплевательское отношение к себе не ново для этого мира, но, пожалуйста, уделяйте больше внимания своему телу. Также, Мастер Бенно, я бы попросил вас воздержаться от крика на девушку, обессиленную настолько, что даже не может сидеть.
Голос Марка звучит нежно, но его слова держат меня в напряжении. Он ставит поднос с посудой и помогает мне сесть.
— Мэйн, тебе достаточно полегчало, чтобы начать трапезу?
Еда представляла из себя сухари, размоченные в молоке с добавлением мёда. Выглядит вкусно и аппетитно.
— Лютц, — продолжает он, — пока я помогаю ей сидеть, ты не мог бы покормить её?
— Я не очень хорош в этом, так что я, вероятно, могу испачкать одежду.
С обеспокоенным выражением лица, он указывает на мою синюю робу. Поскольку это одежда знати, она сделана из дорогого, высококачественного материала. Если испачкать его — это будет большая проблема. Ещё одна проблема заключается в том, что эти робы надеваются через голову. Поскольку я не могу двигаться, снять их с меня, удерживая моё тело в вертикальном положении, было бы огромным делом.
— Так, похоже это целая головоломка, не правда ли.
— Марк, сходи за твердыми кусочками мёда. Если она не может шевелиться, снять с неё эту одежду будет большой проблемой.
По указанию Бенно, Марк принёс небольшой кусочек кристаллизованного мёда. Он твердый и колкий, как компэйто (Прим. пер.: Компэйто — японские традиционные карамельные конфеты, имеющие португальское происхождение). Крутя его во рту, он постепенно начинает рассасываться, и его сладость наполняет всё моё тело.
Похоже, что пропуск всего одного приёма пищи создал серьезную нехватку энергии. Когда кусочек мёда окончательно растаял, я ощутила прилив сил. Я взяла ещё пару кусочков, и пока рассасывала их, Бенно грубо почёсывал свою голову.
— Мэйн, старший священник говорил что-нибудь об использовании вашей маны? Он интересовался твоим самочувствием, или говорил вам о том, что что-то подобное этой ситуации, может произойти с тобой…?
Я вспоминаю сегодняшнее утро.
— Хммм, он говорил, что я должна делать посвящения настолько долго, насколько мне позволяет моё самочувствие. Посвящения создавали в моём теле непередаваемую легкость и свежесть, так что я и не воспринимала их как нагрузку
— Ах, я вижу. Но поскольку «пожирание» преследует тебя на протяжении всей жизни, ты попросту привыкла к тому, что тело всегда переполнено маной, не так ли? Может ли быть такое, что-то, к чему ты очень привыкла, уходит, тем самым вызывая некоторую ненормальность?
— Возможно вы правы
Я концентрирую свою волю, ослабляя печать, которая сдерживает мою ману. Медленно и осторожно, позволяю крошечному кусочку тепла течь через моё тело. Тут же я почувствовала, что мои холодные пальцы стали теплеть. После того, как я убедилась, что не оставила без тепла и кусочка тела, я закрыла печать.
