— Именно так, господин генерал, — свои слова я подкрепил утвердительным кивком головы.
— А что, князь, прикажите доложить Государю? — Бенкендорф деланно поднял вопросительно брови.
— Вот это, — я протянул генералу свой «холерный трактат». — Такой же текст у моего зятя, бывшего армейского лекаря Матвея Бакатина. Он обсудит написанное со своими коллегами.
Генерал очень быстро проглядел мои записи и отложил их в сторону.
— Хорошо, князь. Один вопрос, почему вы пишите, что во всех карантинных вопросах первое слово должно быть за лекарями, а не чиновниками министерства внутренних дел?
— Александр Христофорович, вы же нынешнего господина министра знаете лучше меня, здесь надо действовать решительно, но очень осмотрительно, а он способен только палку перегнуть.
Бенкендорф зло фыркнул под нос, моя характеристика высокопоставленного сановника ему была явно неприятна и он тут же сменил тему.
— Вы уверены, что никто из персонажей вашего рассказа не воскреснет?
— Всех павших с обеих сторон в той схватке отпели и по-христиански и погребли.
— Вы знаете, князь, иногда меня разбирают сомнения, а являетесь ли вы сыном Елизаветы Павловны и Андрея Алексеевича, — Бенкендорф задумчиво посмотрел на меня. — Хотя, я знавал вашего деда князя Алексея Андреевича и наслышан о другом, если не ошибаюсь его звали Павел Федорович.
Генерал убрал все бумаги, позвал лакея, велел принести свежего чая и мы с ним еще несколько минут молча наслаждались им и превосходным вареньем.
— Последний вопрос, князь. Мне почему-то кажется что у вас есть соглядатаи в Варшаве? — я молча развел руками, типа возможно. — Можете не сомневаться, я доложу Государю и он ознакомится с написанным вами.
Соня похоже все наше путешествие держалась как говориться на морально-волевых и оказавшись дома, а она сразу же стала называть наш питерский дом своим, расклеилась. Матвей осмотрев её, решительно заявил, что моей супруге надо просто пассивно отдохнуть, а потом желательно уехать на природу.
Поразмыслив, я решил отправить её с сестрами на Пулковскую мызу, Соне скоро рожать, младшие пусть на природе набираются сил и здоровья, а Анна просто заслужила отпуск. Но сначала надо убедиться, что на мызе все построено и мои девочски будут там отдыхать и наслаждаться жизнью на природе.
Три следующих дня я потратил на инспекцию Пулковской мызы. Все там оказалось именно так, как я спланировал когда уезжал.
Все строительные работы на мызе были в основном закончены. Было построено всё, что мы запланировали, только оставалось закончить работы внутри самих теплиц, еще не все растения прибыли или не в нужном количестве и доделать кучу мелочей.
Господский дом не поворачивался язык называть просто домом. Это был настоящий маленький дворец, так он великолепен был и снаружи и внутри. Для меня лично главным достоинством дома были его бытовые удобства.
Я всегда считал русский народ самым самым во всех отношениях, а уж то что касается трудолюбия, свободолюбия и всякой способности к обучению и изобретательности однозначно. Любой русский человек может оказаться чудотворцем, только надо к этому делу правильно подойти. Да и разве может быть иначе, без этих качеств русские люди никогда не сумели бы освоить такие огромные пространства Евразии и создать нашу уникальную русскую цивилизацию.
Вот одним из таких чудотворцев оказался и бывший станционный смотритель Сидор Пантелеевич Попович. Его отец был действительно поповичем, сыном приходского священника из новгородского предместья. По стопам отца он не пошел и в итоге стал станционным смотрителем, а Сидор после его смерти в двадцать лет унаследовал отцовское место.
Был он мальчиком умненьким, но тихим и скромным. Грамоте его обучила матушка, Сидор очень полюбил читать и читал всё подряд, а особенно ему нравились всякие умные книги про различные механизмы. Проезжающие и постояльцы бывали разные и любознательному сыну смотрителя перепадали интересующие его книжки и журналы или изнывающие от скуки ожидания собеседники.
Другим его увлечением было изготовление различных механизмов, за что правда его частенько били, считая это ненужным баловством.
Когда он вырос и сам стал смотрителем, то загорелся идеей сделать механизм для уборки снега и целых пять лет сначала придумывал, а затем делал свою снегоуборочную машину.
Главной его проблемой было отсутствие средств, из своего скудного жалования он выкраивал скудные гроши и работа шла очень медленно. Жена безропотно несла свой крест и как-то умудрялась сводить концы с концами. По крайней мере двое детей всегда были сыты.
В счастливый поворот своей судьбы Сидор поверил только когда оказался на Пулковской мызе. У меня особо не получилось заняться с ним и его «шефом» оказался Матвей.
Сидор по его мнению был очень хорошим инженером-самоучкой. Матвей выписал ему кучу умных книг и создал все условия для работы.
Я нарисовал план оборудования нашего дворца различными коммунальными удобствами и все подробно расписал как сделать. Матвей для работы нанял двух хороших инженеров. А Сидор стал им помогать, но за полгода они потихоньку поменялись ролями. Инженеры надо сказать нисколько об этом не жалели, карман их от этого не пострадал, а работы поубавилось.
С поставленной мною задачей Сидор Пантелеевич справился блестяще, в нашем дворце (я, честно говоря, всё никак не мог для себя определиться как это строение называть — дом, дворец, особняк) наконец-то были так знакомые и необходимые мне для комфортного проживания удобства.
Глава 11
Конечно это даже не начало двадцатого века и даже не конец девятнадцатого. Но уже прошла эпоха великого изобретателя Джозефа Брамы и он «осчастливил» человечество своими изобретениями, среди которых были винтовой кран, гидравлический пресс, чугунный смывной унитаз, множество всяких станков и прочее прочее. Поэтому изобретать велосипед мне не пришлось, а только немного улучшить уже изобретенное, фактически опередив некоторых товарищей на энное количество лет.
По моему заказу на заводе в подмосковном Перово были сделаны наверное первые в мире фаянсовые раковины для умывальников и унитазы. А затем по моим чертежам были смонтированы привычные для меня с детства удобства: смесители с двумя винтовыми кранами и сантехнические «жирафы» в гальюнах, один из нанятых инженеров был бывшим моряком и с его подачи на Пулковской мызе быстро прижилось именно это слово. А эту сантехническую конструкцию «жирафом» называл в моем детстве наш севастопольский сосед дядя Боря.
Вот что поистине было сделано революционного, так это центральные канализация и отопление. Ниже по течению Большой Койровки были построены очистные сооружения с большим отстойным прудом. Центральными водоснабжением, канализацией и отоплением я планировал «осчастливить» всех обитателей мызы, но пока эти «блага цивилизации» были только в господской усадьбе.
Стоимость всего этого была огромной, всякие смесители, бачки, лейки для душа изготовили наши кузнецы-умельцы, а вот за чугунные трубы пришлось отвалить немало. Хорошо хоть их не пришлось привозить из Европы.
Сидор Пантелеевич нашел в окрестностях Сестрорецких заводов небольшую литейную мастерскую, хозяин которой, Кузьма Иванович Кольцов, собирался уже закрывать своё дело.
Он быстро разобрался в наших требованиях и взялся выполнить наш заказ и успешно с этим справился. Самой большой проблемой были сифоны новой S и V-образной формы и змеевики системы отопления, но в итоге Кузьма Иванович со своими умельцами отлил нужные конструкции.
Наш заказ вдохнул вторую жизнь в его предприятие и он рассчитывал на дальнейшее сотрудничество, вполне резонно полагая, что впереди продолжение благоустройства Пулковской мызы и такие же работы на Нарвской.
На мызе работало целых три паровых котельных: одна на господской усадьбе, обеспечивая нас в первую очередь теплом и горячей водой, вторая качала питьевую воду из двух специально вырытых глубоких колодцев, подавая её затем в специально построенную водонапорную башню.
