в земле стражников.
— Не драматизируйте, барон, — капитан скривился, как от лимона. — В конце концов, баронессу не арестовали, и ни в какую темницу не бросили.
— И вы должны быть ей благодарны, что она этого не позволила, — заявил я, в упор глядя на него. — Если бы вам это удалось, через несколько часов в Дерпт вошла бы моя дружина, и магистратская стража перестала бы существовать. Даже не сомневайтесь, что это было бы в моих силах.
— Довольно, довольно, господа, — вмешался отец Корнелис. — Не будем превращать спокойное разбирательство в скандал. Никто не сомневается в ваших возможностях, барон, но уверяю вас, что в этом не было бы никакой необходимости. Его преосвященство ни в коем случае не позволил бы свершиться подобному насилию над баронессой.
Ленка продолжала работать, как если бы она находилась в одиночестве в безлюдном сквере.
— Собственно, на этом всё, преподобный. Дальше на сцене появился я, и конфликт перешёл в стадию разбирательства.
— Я всё понял, барон. Ваше описание было вполне исчерпывающим. Правильно ли я понимаю, что вы ищете защиты у сюзерена?
— Именно так. Я прошу у его преосвященства беспристрастного разбирательства и защиты от произвола магистрата.
— Вы можете рассчитывать и на защиту, и на разбирательство, барон, — торжественно объявил отец Корнелис.
— Я надеюсь, ваши сотрудники помогут мне составить соответствующее прошение, преподобный? Я простой сельский житель, и слабо разбираюсь во всём этом юридическом крючкотворстве.
— Разумеется, барон, — пообещал преподобный, и глазом не моргнув от моего заявления. — Баронесса, вы не могли бы, эээ, сделать этих преступников доступными для ареста?
— Конечно, отец Корнелис, — кивнула Ленка, и конструкт развеялся. Неудавшиеся грабители зашевелились и застонали. Гвардейцы подхватили их и поволокли к машине.
— Если мы больше не нужны, то позвольте на этом откланяться, — заявил я. — Баронессе пришлось многое пережить, ей необходим отдых. В ближайшее время нас можно будет найти рядом, в гостинице «Под рыбой [14]».
— И в самом деле, — сочувственно отозвался отец Корнелис, — не будем мучить бедную женщину, которой выпало столько потрясений. Отдыхайте, баронесса, и простите нас за это прискорбное происшествие. Его преосвященство примерно накажет всех виновных, можете быть в этом уверены.
* * *
О происшедшем мы заговорили уже после того, как пообедали в гостиничном ресторане.
— Простой сельский житель, да? — посмотрела на меня Ленка. — Плохо знающий грамоту?
— А зачем мне этим заниматься? — пожал я плечами. — Люди епископа сами напишут всё, что надо, и в нужном ключе. И мне, и им хорошо.
— Меня стражники в самом деле не отпустили бы после того, как узнали, кто я?
— Отпустили бы, конечно. Они же не полные идиоты, чтобы арестовывать баронессу. Тем более баронессу фон Раппин — они про нас достаточно наслышаны, и прекрасно понимают возможные последствия. Просто сержант поддался рефлексу всех задержать, и разобраться с делом уже в участке, ну а потом не мог отыграть назад после того, как ты поваляла по земле его подчинённых. Капитан-то поумнее и поопытнее — он сразу спросил имя. Если бы я не настаивал на вмешательстве епископа, он бы немедленно отпустил тебя с извинениями.
— Тогда к чему был этот безумный спектакль? Я не понимаю, зачем ты устроил это представление, а ещё меньше понимаю, почему отец Корнелис так охотно в этом участвовал. Я там вообще не могла понять, что происходит, вот и делала вид, что меня там нет. Сидела и гадала — это я сошла с ума или мир вокруг? Успокой меня, Кени, скажи, что это не я сумасшедшая.
— Да не сумасшедшая ты, успокойся, — засмеялся я. — Это всего лишь политика, она часто создаёт ощущение сумасшедшего дома. Ты вообще знаешь, как Дерпт управляется?
— Да как-то не особенно интересовалась.
— Если коротко, то здесь всё сложно. История у Дерпта была довольно бурной, но магистрат Дерпта всегда выступал на стороне епископата, и в качестве благодарности нередко получал от него какие-то вольности. В результате так получилось, что с одной стороны, Дерпт вроде и епископский город, но с другой — у него столько больших и малых вольностей, что власть епископа скорее номинальная. Вот как со стражей, например — центр города охраняется стражей магистрата, и страже епископа сюда хода нет. Как ты легко можешь догадаться сама, епископа такое положение дел совсем не радует, но вольности так просто не отобрать, нужен серьёзный повод. Нападение стражи магистрата на баронессу фон Раппин — это очень хороший повод, и епископ наверняка раздует этот скандал по полной. Думаю, под это дело он сможет порядком урезать полномочия магистратской стражи.
— То есть ты…
— То есть я просто увидел возможность оказать услугу фон Херварту, и оказал. Мне от него кое-что нужно, он колеблется, а тут подвернулась такая замечательная возможность сделать его немного обязанным. Я, конечно, не мог этот случай упустить.
— Постарайся предупреждать меня в следующий раз, Кени, чтобы я не мучилась вопросом о своём психическом здоровье, хорошо?
— Я раньше тебя с ума сойду, — усмехнулся я. — Мне-то постоянно приходится с этим дело иметь.
Дерптский воздушный порт производил довольно жалкое впечатление. Шесть причальных мачт, три из которых были заняты, будка диспетчерской службы, и небольшой кирпичный домик с гордой вывеской «Аэровокзал». Чуть в стороне торчал высокий шест с обвисшим полосатым конусом ветроуказателя, и на этом сооружения воздушного порта заканчивались.
— Это что, воздушный порт? — растерянно спросила Ленка, с недоумением рассматривая вывеску аэровокзала и явно не веря написанному.
— А ты ожидала увидеть что-то вроде Примши [15]? — иронически хмыкнул я. — Лен, Дерпт — это дыра, а Дерптское епископство — это мусорная свалка, куда папа сбрасывает нежелательные элементы. Думаешь, лучший друг кардинала Скорцезе случайно здесь оказался? Да и нам баронство Раппин было пожаловано по той причине, что оно даже по меркам Дерптского епископства числилось дырой и мусорной свалкой.
— Но сейчас-то Раппин уже не дыра?
— Наверное, уже не дыра, — согласился я. — И папа очень сильно за это на меня обижается.
— Почему ты считаешь, что он на тебя обижается?
— Ну, во-первых, вместо того, чтобы сидеть и тихо гнить, как положено, я превратил баронство в доходное. Это было довольно нагло с моей стороны. А во-вторых, когда папа начал прикидывать, как бы отобрать это баронство обратно, вдруг выяснилось, что я выполнил все условия инвеституры, и уже являюсь полноправным владетелем. Теперь, чтобы забрать у меня баронство, нужен очень веский повод, вроде серьёзного нарушения вассального договора. Совершенно неудивительно, что папа меня не любит.
— Я почему спрашиваю, Кени — мне очень
