— Может, пойдем уже? Всё равно ничего не видно, — попросила Мартина, тронув подругу за руку.
Гавана медленно погружалась во мрак. Светомаскировку старались соблюдать все, даже машины полиции ездили ночью по улицам без маячков.
— Сейчас-сейчас. Я только…
Договорить девушка не успела.
Небо над городом словно бы раскололось.
В глаза Изабель ударило нестерпимо-ярким огнём. Белое пламя светом ярче тысячи Солнц вспыхнуло над тем местом, где должна была находиться Национальная Ассамблея. Сто килотонн расщепленной, а затем слившейся в термоядерный ад массы-энергии излились на ничего не подозревающих жителей кубинской столицы — мужчин, женщин, детей…
Здания, попавшие в эпицентр, рассыпАлись в пыль, огненный смерч превращал в пепел людей, деревья, животных.Ударная волна, будто картонки, сметала с лица земли прочные каменные строения. Зона сплошных разрушений протянулась от набережной Малекон до холмов Ла Лома и от старого военного аэродрома до крепости Сан-Сальвадор.
Через пятнадцать секунд над международным аэропортом имени Хосе Марти рванула вторая ракета. Вторые сто килотонн…
Доктора Себастьяна вытащили из-под обломков Медшколы на следующий день.
Спустя трое суток он умер…
[1] Серия советских и российских управляемых подводных буксировщиков.
[2] Крейсер «Мэн» ВМС США по «неизвестным причинам» взорвался в бухте Гаваны 15 февраля 1898 года. Это событие стало для властей США отличным предлогом для начала испано-американской войны.
[3] «Всегда к победе» — строчка из прощального письма Че Гевары.
[4] «Всё хорошо, Фидель», — ответ Камилло Сьенфуэгоса на вопрос Фиделя Кастро, правильно ли он делает, заявляя, что на месте военных казарм появится школа.
Глава 3
Пока гром не грянул (3)
Россия. Мобильный Резервный Центр Управления Обороной (10.11.2018 г.)
Впервые с майских событий заседание Совета Безопасности проходило не на Фрунзенской набережной и не в Кремле. Комплекс быстровозводимых зданий на границе Московской и Тверской областей строители из спецуправления смонтировали меньше, чем за полсуток. Еще столько же ушло на оборудование и подключение к линиям связи. Казалось бы, сроки рекордные, но всё равно — «заказчик» довольным не выглядел. Почему? Наверное, потому что в мирное время всегда присутствует некая доля расслабленности. В войну такого позволить нельзя, любая скорость покажется недостаточной, и, значит, задачи и цели учений могут лишь усложняться, а принятые ещё вчера нормативы ужесточаться до уровня «невозможно».
Тем не менее, объект был построен, работу приняли, совещание высшего руководства началось точно по графику…
— Итак, первое. Что мы имеем по «Дачнику»?
Президент, как всегда, говорил негромко, но все, кому надо, слышали его хорошо.
— Разрешите?
— Пожалуйста, — кивнул глава государства слегка приподнявшемуся директору ФСБ.
Кураторство над проектом было поручено именно этому ведомству.
— На сегодня подготовительные работы проведены полностью. Места, основное и резервное, выбраны согласно расчетам. Изготовление опытных образцов должно завершиться в течение месяца…
— Ими занимаются только в ЦИАНТе?
— Да. Из соображений безопасности решили ограничиться только одним институтом.
— Это понятно. Но всё-таки проработайте вопрос и с другими. Готовое изделие не обязательно, а вот по компонентам, я думаю, стоит поручить кому-то ещё. Попробуйте подключить Академию, не всё же им чистой наукой заниматься.
— Владимир Владимирович, можно я поясню?
— Я слушаю, Валентин Константинович.
— Что касается института, тут дело не только в одной безопасности…
Господин Михальчук говорил, президент слушал. Слушал и размышлял.
Бывшего директора Курчатовского института назначили научным руководителем проекта «Дачник» в середине июня. Ему доверяли, выделяли ресурсы, ждали прорыва.
Прорыва не получалось.
Никто не мог обвинить Михальчука в нерадении или некомпетентности. Он обещал, делал, организовывал, выдвигал теории и гипотезы, над ними работали, отсеивали лишнее и шаг за шагом продвигались вперед. Медленно, осторожно, словно по минному полю. Слишком медленно. Чересчур осторожно.
Многие чувствовали: время сейчас важнее всего.
Кто имел доступ, знали: времени почти не осталось.
Трое американских ученых, захваченные на Кубе и в тот же день вывезенные в Россию, лишь подтверждали самые худшие опасения.
Сомнений почти не осталось.
За ядерной катастрофой стояли Соединенные Штаты.
России и всему миру повезло в том, что проведенный американцами «эксперимент’ударил по ним самим. То, что они этого не ожидали, выяснилось лишь в сентябре, когда, наконец, появились достоверные сведения о Шмулевиче. Полученную информацию проверяли и по линии МИДа, и через агентов. Расчеты беглого израильского ядерщика произвели заново и серьезных противоречий не обнаружили. Единственное, чем в ЦИАНТе дополнили теорию 'схлопывания флибра» — это предположение об «анизотропическом проколе пространства».
Новую «улучшенную» гипотезу приняли за основу для собственного эксперимента.
Провести его требовалось в самые кратчайшие сроки.
Из допросов доктора Чарльза Рассела и его помощников Эндрю Дэйла и Джона Стивенса стало ясно: американская сторона ударными темпами восстанавливает утраченную в мае технологию «управляемых сдвигов».
Вывезенных с Кубы ученых привлекли к проекту уже после случившейся катастрофы, и они мало что знали о предыдущих успехах. Тем не менее, из их показаний удалось выудить много чего интересного. В частности, выяснилось, что раньше проблемой «Дверь» занимались в Национальной лаборатории Лос-Аламос, а исследованиями, по всей видимости, руководил исчезнувший в мае профессор Мафлин. От федеральных властей его курировал лично госсекретарь Майкл Помпео, умудрившийся потом «застрелиться» прямо на совещании у президента Соединенных Штатов. Шмулевич же, как оказалось, последние несколько лет регулярно контактировал с Лайоном Мафлином и имел непосредственное отношение к проекту «Дверь». После ядерной катастрофы он, скорее всего, собирался использовать результаты исследований в личных целях, однако что-то пошло не так, и реализовать задуманное израильтянину не удалось. Его «прощальное письмо» дошло-таки до адресата, и это означало, что Шмулевич либо погиб, либо, что более вероятно, был арестован американцами и теперь работал на них, продолжая дело профессора.
Складывающаяся ситуация до боли напоминала ядерную гонку сороковых. России, как и Советскому Союзу тогда, требовалось любой ценой обеспечить военно-технологический паритет. То, что американцы восстановят досадно утраченное, сомнений не вызывало. Вопрос заключался лишь в том, смогут ли русские ответить тем же. Сегодня от этого — ни много ни мало — зависела судьба всей планеты…
—…таким образом, наиболее оптимальным представляется сосредоточить все силы именно на ЦИАНТе без привлечения каких-то иных структур, — закончил говорить Михальчук.
— Спасибо, Валентин Константинович. Я понял вашу позицию. С Президентом Академии Наук буду говорить сам, — руководитель страны что-то отметил в блокноте и, не обращая внимания на покрасневшего Михальчука, повернулся к директору ФСБ. — Вас, Александр Васильевич, я тоже прошу поприсутствовать. Обсудим, кому ещё поручить производство заготовок для флибра.
— Так точно. Предложения я подготовлю.
— Прекрасно. Перейдем ко второму вопросу…
По второму вопросу докладывали сразу несколько человек. Премьер, министры обороны, иностранных и внутренних дел, начальник Генштаба, представители политической и военной разведок…
Речь шла о выполнении задач, поставленных ещё в мае-июне и откорректированных по «вновь открывшимся обстоятельствам» в сентябре-октябре.
