- Конечно, знаешь, - хохотнул Лоран. Он стоял рядом с кроватью и, судя по его лицу, веселился вовсю. – И, кстати, я не против. Моя постель всегда к твоим услугам.
К изумлению и смущению Ашки, молодой человек вдруг наступил коленом на матрас рядом с ее бедром и наклонился, едва не коснувшись губами ее рта, но все же остановился в нескольких миллиметрах:
- Подаришь мне поцелуй, спящая красавица?
Ее рука взлетела сама, и через секунду ладонь впечаталась бы в его щеку, но Лоран, как ни удивительно, оказался к этому готов. Он резво отодвинулся и ловко перехватил ее запястье. А потом поднес ее руку к своим губам и на глазах у изумленной Ашки нежно поцеловал ее пальцы:
- Я буду ждать, малыш.
- Тебе всех обязательно целовать, Лоран? – язвительно осведомилась Ашка, тяжело дыша от смущения и злости. Она резко спустила ноги на пол, заставляя его отодвинуться, и встала с кровати.
- Только самых симпатичных, - без всякого смущения ответил он. – А ты давала обет безбрачия?
- Ты же знаешь, я с Греем, - процедила она.
- Строго говоря, вы в ссоре, - мягко улыбнулся Лоран.
- Из-за тебя.
- Верно.
Его улыбка стала еще шире, и ее злость вдруг испарилась. Она поняла, что Лоран не стремится ее обидеть – наоборот. Его симпатия, очевидно, была искренней и, возможно, как настоящий француз, он просто не мог упустить шанса. Ашка долго смотрела на него, не зная, как реагировать, но в конце концов подарила ему слабую улыбку.
- Сделать тебе кофе? – предложил он, бесцеремонно лаская ее глазами.
- Да.
- Какой ты любишь? Дай угадаю… капучино?
- Эспрессо.
- Ух ты, неожиданно. Выходит, ты вовсе не романтик, а?
- Ты это по кофе определил? – насмешливо спросила она, заметив, что благодаря Лорану у нее тоже входит в привычку придираться к каждому слову и все время иронизировать.
- Эспрессо предпочитают в основном консерваторы, - улыбнулся Лоран. Его глаза загорелись коварным огнем, и он вкрадчиво продолжил: Это всякого рода зануды, которые спят в ночных рубашках и целуют строго одного мужчину в год. Их еще легко отличить по трусам в горошек и иногда еще они носят панталоны. И чепцы! – веско добавил Лоран, словно воспроизводя статью из энциклопедии, и поднял вверх палец.
- Ладно, ладно, - задыхаясь от смеха, перебила Ашка. – Ты меня раскрыл: на самом деле я люблю кофе по-турецки. Но я хотела попросить настоящий французский круассан, и подумала, что к нему больше подойдет эспрессо.
- Круассаны можно есть с чем угодно, дорогая. Ты никогда не была в Париже?
- Увы, нет.
- Тогда я угощу тебя еще сыром. И кофе. И, если хочешь, я вечером приготовлю тебе отменных мидий. В мидиях я разбираюсь, как никто.
Ашка облизнулась, почти бегом направившись в столовую за Лораном. И, при первом же глотке восхитительного кофе с нежнейшим, хрустящим круассаном, застонала, закрыв глаза. Чувствовалось, что эта восхитительная выпечка на добрую половину состояла из сливочного масла высочайшего качества, и каждый рецептор ее языка вибрировал от удовольствия, наслаждаясь этим вкусом.
- Сыру? - предложил Лоран, подвинув к ней деревянную тонкую доску с таким количеством нарезанного кубиками и треугольничками сыра, что она невольно испуганно икнула:
- Я столько не съем.
- Просто попробуй то, чего раньше не ела, - успокаивающим тоном проворковал Лоран. - Камамбер, например, ты же должна знать?
- Ну…
- Ясно, - Лоран покачал головой. – Тогда не забивай себе голову. Просто бери и ешь.
Ашка осмотрела предложенные кусочки и начала с твердого прямоугольника.
- Это лайоль, прессованный сыр, полутвердый, - словно торговец, рекламирующий товар, прокомментировал француз. - Попробуй еще бри – это один из самых известных мягких. И камамбер…
- Хм… твердые мне нравятся больше, - честно сказала Ашка, последовав его совету.
- Ты просто не привыкла, - отрезал он. - Если хочешь, вечером поедим сыр с красным вином – вкус будет совсем другой.
- Лоран, а я-то думала, что французы как сапожники без сапог, но ты так хорошо во всем этом разбираешься, - с любопытством заметила она, вопросительно глядя на его возбужденное лицо, по которому было видно, что ему очень нравилось кормить ее – он словно развращал ее этой дегустацией, приобщая к какому-то тайному обществу.
- На самом деле я весьма посредственно разбираюсь в еде. Но я работал в ресторане и кое-чего нахватался.
- Кем?
- Официантом, - ответил он, и Ашка уловила легкое смущение в его голосе. Она молча кивнула и облизала губы:
- Спасибо тебе за поздний завтрак. Было очень, очень вкусно.
- Без проблем, - Лоран встал, и одним взглядом очистил стол от остатков еды, грязной посуды и крошек. – А ты кем работала? Помнишь? – спросил он между делом.
- Я…, - у Ашки перехватило в горле. Она потрясла головой: Честно говоря, я думаю, что так и не успела закончить школу.
Она вздохнула, думая о своей дыре в памяти и только через несколько секунд подняла глаза на Лорана, чтобы увидеть, в каком он замешательстве.
- И… и сколько же тебе тогда лет? – нахмурился он, явно ничего не понимая.
- А тебе сколько? – засмеялась она. – Не забывай, я не только в реальности жила. Я провела почти семь лет в мирах. Грей же рассказывал тебе, верно?
- Ну да, - с облегчением выдавил он и кивнул: Я забыл. Так ты уверена, что все еще не хочешь поцеловать меня?
- Прекрати, - засмеялась она. – Ты ведешь себя как маньяк.
- Возможно, так и есть, - зловеще отозвался Лоран, и Ашка снова засмеялась:
- Спасибо тебе еще раз за сегодняшний день. У меня весь вечер занятия по вокалу, и тебе, наверное, тоже надо бежать уже, да?
- К сожалению, да. Тебя можно вечером встретить после занятий?
Их улыбающиеся взгляды встретились. Она не должна была соглашаться, но отказать ему почему-то было невозможно.
- Ну…, - она поколебалась, - я заканчиваю в десять вечера.
- Хорошо.
- Лоран. Это не свидание.
- Да я об этом даже не думал, - с хулиганской улыбкой профессионального лжеца отозвался он.
Ночь пройдет, наступит утро ясное.
Знаю, счастье нас с тобой ждет.
Ночь пройдет, пройдет пора ненастная,
Солнце взойдет.
Юрий Энтин.
Грей.
На душе было так паршиво, что думать ни о чем не хотелось вообще. Накануне ему пришлось растратить тонны энергии на строительство нового микрорайона, чтобы заснуть, но утром ему это аукнулось. Он проснулся на рассвете с такой слабостью и головной болью, что пришлось срочно бежать в Основу.
Пустыня огня выглядела как всегда, словно ворота ада. Но ему, самому огню, здесь было комфортно. Лоран в Основе тоже стал огнем, и пустыня с его приходом не особенно изменилась. Только мир стал слегка устойчивее, и Грей почувствовал облегчение – вот уже пять лет он держал его не один. Впрочем, присутствие Лорана в Полисе было намного важнее – он бы давно спятил, если бы все это время не с кем было поговорить.
После того, как сорвался на друга, Грей чувствовал себя на редкость погано. Он сам не знал, что на него нашло – точно не ревность. Он не мог ревновать Ашку к Лорану: с ним он был настолько единым целым, что порой душу даже леденил страх: что, если он на самом деле двадцать лет назад сошел с ума и выдумал его? Это многое могло бы объяснить.
Но если Лоран и был выдумкой, то настолько филигранной, что до сих пор ни разу не удалось уличить его в нереальности: наличествовало и насыщенное прошлое, и самостоятельность поведения, и вредность характера, которая проявлялась временами довольно сильно, как сейчас. Тем не менее, как бы глупо это не было, он продолжал время от времени искать в друге признаки своего двойника или субличности.
Приходя в себя в Основе, Грей снова задумался об этом, тщательно разыскивая в себе признаки безумия. Может, и Ашка - плод его фантазии? Он хотел бы вызвать в себе хоть одно обычное человеческое чувство, чтобы убедиться: это не так. Что там принято чувствовать, когда намечается любовный треугольник? Злость на предательство коварной изменницы? Желание сбить кулаки в кровь об физиономию лучшего друга?
Но ничего такого Грей не испытывал. Единственным человеком, на кого он злился, был он сам. И ударить хотелось только самого себя, за нелепую беспомощность, за страх, что Ашка снова его отвергнет или просто молча сбежит. К сожалению, самому себе засветить в физиономию было непросто. «Можно попросить Лорана, конечно – то-то он удивится», - размышлял Грей в приступе самоиронии.
Почувствовав, что восстановил силы, он перенес себя в спортивный зал и потратил еще пару часов на то, чтобы измотать каждую мышцу в теле. Это всегда помогало прочищать мозги, особенно когда он сомневался в собственной умственной полноценности. После горячего душа Грей почувствовал, что готов прекратить валять дурака. И набрал номер Ашки.
