— Прошлой осенью мы заметили странную активность английской разведки МИ-6 на территории нашего Закавказья. Не отставали от них турки и французы, особенно в Армении. Если вы не забыли, то во Франции очень большая армянская диаспора. Это сразу же привлекло наше внимание. Мы смогли вычислить на территории СССР несколько западных нелегалов, к сожалению, не всех удалось арестовать. Но часть подрывных материалов мы все-таки получили в свое распоряжение.
Ахромеев не выдержал и стукнул по столу кулаком.
— Это же самое настоящее нападение! Надо срочно поднимать войска.
— Спокойно, генерал, — вступил в разговор Кириленко, — вам своих проблем в Ливане не хватает? Забыли недавнюю бойню в Бейруте? Еле свой аэропорт отстоять смогли. Товарищи министры, что предлагаете делать? Думаю, что к обеду в Грузии начнутся новые провокации, незаконные сходки и демонстрации. Под горячую руку возможно многое — беспорядки, мародерство, убийства. И это все свалят на нас.
— Как в Армении? — лицо Брежнева скривилось. И такое перед самым съездом!
— Надо действовать на упреждение! — твердым голосом заявил Щелоков. Кириленко перевел взгляд с него на Ахромеева. Больно уж они выглядят уверенными. Никак уже что-то задумали? Ну что ж, послушаем!
— Подробнее?
— Во-первых, поднять все опергруппы, подчиняющиеся непосредственно нам и центральному аппарату Госбезопасности. Придать им вооруженную охрану и чрезвычайные необходимые полномочия. Мы с Вадимом Алексеевичем согласуем списки и пойдем прямо по ним. Задержанных помещаем на территории военных гарнизонов.
Брежнев перевел взгляд на министра обороны.
— Воинские части еще утром подняты по тревоге, согласно заранее составленному распорядку.
— Подразделения Внутренних войск также приведены в боеготовность. Некоторые уже вышли из мест постоянного расположения.
— Это не слишком?
— Все по закону, Леонид Ильич. Армейские части мы задействуем в крайнем случае. Они пока возьмут под охрану самые важные объекты: аэропорты, мосты, электростанции. Кроме провокаций со стороны митингующих возможны и настоящие диверсии.
— Вот как? — удивленно воскликнул Брежнев и тут же насупился. Он постучал костяшками пальцев по столешнице. — А вот хрен им!
— Правильно, — тут же поддержал соратника и шефа Кириленко. — Я согласен, что надо действовать на упреждение. Замысел врага прост — посеять в наших рядах вражду и панику. Твердые и решительные действия властей и честные разъяснения ситуации населению должны помочь. Нам следует обязательно освещать все в московских СМИ. Пусть центральное телевидение готовит свою съемочную группу.
— И с митингующими нехай работают именно наши ребята. Они для этого дела обучены и экипированы, — твердо заявил Щелоков.
— Согласен. Чтобы не получилось, как в том восемьдесят девятом, когда против безоружной десантуры кинули тысячи истеричных демонстрантов.
— Спецназ МВД уже сидит в аэропорту в полной боевой готовности.
Ахромеев кивнул в ответ.
— Перебросим нашим бортом. И пришлите, пожалуйста, Ивашутину всю имеющуюся информацию. Пусть он работает против вражеских диверсантов, наверняка они уже там и готовят некие пакости.
Кириленко бросил вопрошающий взгляд на Брежнева, тот понял правильно и поспешил вынести вердикт.
— Тогда товарищи действуйте согласно своим планам, согласовывая все со мной. КГБ пусть постоянно собирает информацию и передает напрямую во все заинтересованные ведомства. И ловите этих проклятых шпионов! Торопиться пока с введением чрезвычайного положения не будем. Сначала надо арестовать всех замешанных в заговоре. Андрей Павлович, а мы будем с тобой планировать срочное заседание Политбюро и выступление на телевидении. Думаю, что мне и надо это сделать. И я помню, что у тебя есть какой-то корреспондент из будущего. Очень неплохие у него были репортажи из Ливана. Смелые и честные, мне понравились. Вот пусть он туда и отправится. Не нам его учить, что надо делать. И я лично считаю, что ситуация в кавказских республиках попросту возмутительна! Мы советская власть или где? Надо показать нашим врагам, что мы настроены предельно решительно и будем твердо пресекать все попытки покуситься на нашу народную власть, — затем Брежнев несколько остыл и с жалостливой ноткой в голосе добавил. — И это перед решающим съездом.
— Ничего, Леонид Ильич, за одного битого двух небитых дают. Зато подойдем к съезду во всеоружии. Да и людям станет уже предельно ясно, что лишний балласт из партии надо немедленно сбрасывать, и кто наш враг.
Брежнев только вздохнул в ответ. Кто бы знал, как он стремился избежать чисток! Начать их просто, вот остановить и пережить последствия… Но видать, ничего не попишешь. Уж меньше всего он хотел остаться в истории руководителем, еще раз просравшим державу.
Глава 9. Столкновение. 5 февраля 1976 года. Ленинград. Дворец культуры имени С. М. Кирова
Это на улицах продуваемого всеми ветрами Васильевского острова было безумно холодно. С моря тянуло стылой позёмкой, выдувая с проспектов города немногочисленных пешеходов. В кабинете директора, наоборот, становилось довольно жарко. То ли от пышущих батарей центрального отопления, то ли от горячечной полемики, остро пахнущей будущим скандалом.
— Товарищ Истомин, вся эта ваша так называемая коммунарская деятельность не что иное, как самая настоящая идеологическая диверсия! Я вам со всем авторитетом об этом заявляю.
Секретарь райкома Петр Иванович Самохвалов так разгорячился, что расстегнул пиджак и стало заметно жирное пятно на его светлой рубашке. Видимо, любил товарищ хорошо и вкусно покушать. Ну это было сразу заметно по его объемистому брюшку и обрюзгшему лицу. Наверное, из-за такого внешнего вида секретарь не вызывал особой симпатии.
Истомин, сидевший на противоположном конце стола от представителей нагрянувшей нежданно проверочной комиссии, напротив, выглядел по сравнению с ними излишне спортивным. Его модное поло с короткими рукавами открывало напоказ мускулистые руки записного борца. Николай поднял на секретаря серые глаза, в глуби которых сейчас плавали колкие льдинки. Неподготовленный человек от такого взгляда давно бы сжался в комок и замолчал. Но партработник хоть и был дураком, но дураком наглым, с толстой шкурой записного приспособленца.
— Мне бы хотелось уточнить, товарищ секретарь райкома, вы выражаете собственную позицию или позицию партии?
— Да вы, да вы! — Самохвалов аж поперхнулся словами и замахал руками, и вместо него выступил другой человек. Неказистый, в сером костюме он представился инструктором комсомольской районной организации. Но было абсолютно ясно какое конкретно ведомство он на самом деле здесь представляет.
— Товарищ Истомин, мы тут не шуточки играем, дело-то серьезное, политическое. Или вы думаете, что мы просто так здесь сидим, с вами беседуем?
Было заметно, что этот «серый» уже не в первый раз участвует в подобных мероприятиях. Пронять его словесами и поломать ему привычный ход осаживания зарвавшегося активиста будет ох как непросто.
— А и я не знаю, уважаемый, зачем мы тут сидим! Из-за вас в нашем клубе уже сорвано важное мероприятие. Лучше вы мне ответьте — что я детям скажу? Почему им отменили крайне интересную экскурсию. Экскурсию, между прочим, на судостроительный завод, которую мы очень долго согласовывали. Как мы будем дальше растить будущие рабочие кадры? Или вам на это наплевать?
Самохвалов неуверенно посмотрел в сторону «серого». Упрек был серьезным. Но «комсомолец» скрестил пальцы и продолжил давить на Николая.
— Вы уходите от ответа, Истомин?
— Это товарищ Самохвалов ушел от возражения. Почему он считает вправе принимать важные политические решения в отрыве от остального партийного коллектива. Ему что, на устав партии наплевать?
— Это вы, о чем?
В ответ Николай достал из кармана небольшую книжицу и выложил перед членами комиссии на нужной странице. Он аккуратно отчеркнул карандашом интересующий их сейчас абзац. Самохвалов нагнулся к брошюре, зашевелил губами, затем возмущённо откинулся на стуле.
