— Миш, вот чего ты такой?
— Какой?
— Вообще смелый, когда в других ситуациях. А как целоваться начинаем, куда вся смелость девается!
— Ир, а я могу тебе рассказать, куда. Ты только не красней и не говори потом, что не предупреждал.
— ой, только пугать и умеешь.
— Лады, слушай. Тебе же нравится со мной целоваться.
— Нравится! — Прямо с вызовом эдаким заявляет соплячка!
— И когда тебя ласкать начинаю, нравится, так ведь.
— Ну да, у тебя здорово выходит это дело. Словно на самом деле уже обжимался с девчонками.
— Не о том речь сейчас. Так вот, поверь мне, что обжиматься в пустой квартире без родителей в одном халатике тебе со мной понравится еще больше. — Ага, да она уже сейчас вон как дышит, раннеспелая морковка! Личико раскраснелось, глазки мутные, держите меня семеро! — Ирочка дорогая, — подпускаю в голос хрипотцы, которой просто нет в этой юношеской глотке, — Тебе не то что понравится, ты ж забудешь дышать от удовольствия.
— И что?
— А то. Вдруг я тоже забуду? И кто тогда нас двоих таких забывчивых контролировать будет? Ты же уже знаешь, от чего дети родятся?
— Дурак!
— Погоди, причем тут мои умственные способности! От них как раз ничего почти не зависит. А вот если мы с тобой сольёмся в порыве страсти как взрослые, да без презерватива…
— А ты что, и с гондоном уже пробовал?
— Тьфу-ты! Я ж и говорю, без него никак, а он и спасть может в процессе.
— Почему?
— Потому что пиписька еще маленькая, не выросла до взрослого калибра.
— Правда что ли! А девчонки рассказывали…
— Или нафантазировали, или с кем из взрослых пересекались. Если наши пацаны сами еще мелкие, то с какого такого перепугу у них причиндалы будут большие?
— Ой. Ты так про всё это говоришь.
— Как?
— Мне стыдно слушать. Но интересно. Мама так не рассказывала.
— Так и я не мама.
— А у меня?
— Что у тебя? Ира дорогая, формулируй вопросы точнее.
— У меня тоже всё маленькое? Раз уж ты так во всем ЭТОМ разбираешься.
— У тебя всё уже как у взрослой. У девушек организм вообще раньше созревает. Ты уже к родам технически готова. Только попа еще не выросла. Но попа в этом деле на самое главное.
— Чем это тебе моя попа не нравится⁈ — Кто-то даже обернулся на Иркин возмущенный возглас. Но прошел без комментариев, и за то спасибо.
— Чем не нравится? Как минимум тем, что я её еще не разглядел во всех подробностях. И трогал только через одежду. Это достаточно серьезные обвинения, не находишь?
— Сам виноват!
— Принимается. Но ели ты мне всё предъявишь, так сказать, в развернутом виде… Могут быть последствия.
— Что, без вариантов? Прямо сразу дети пойдут?
— Ну… если не форсировать, то не обязательно. Но тебе-то самой оно надо?
— Что надо?
— Письку мою теребить, волосики свои на лобке мне показывать.
— А это обязательно?
— Обязательно! Никакого нормального трахания без этого не получится. Обязательно голяком, и чтоб всё-всё видно было. И долго. И еще у меня из пиписьки молофья польётся тебе в руки.
— Фу-у-у-у!
— А ты как хотела⁈
— Да уже вроде и не очень хочу. Ты же всё опошлил, Корчагин. Какой ты нудный, блин. Зато я теперь не сомневаюсь, что ты со взрослыми девками этим делом занимался. Которые уже ко всему привычные, которым что с мужиками старыми, что с тобой нудным…
— Вот тут ты в самую точку попала, Ирка! Я тот еще романтик. Так что, не передумала со мной ходить?
— Вот еще! Буду тебя перевоспитывать, как Квакина.
— Какого еще Квакина? У тебя до меня кто-то был?
— Глупый что ли? Квакин из «Тимура и его команды»! Все же читали.
— Когда это было, сто лет назад, в детстве еще.
— А сейчас, Корчагин, ты уже взрослый?
— Конечно взрослый. Вон, даже тебя отговаривал от этого самого.
— А мне всё-таки кажется, ты трусишь.
— Вот только не надо меня на «слабо» брать, смелая ты наша. Стоп, а куда это мы зашли?
Я окинул взором улицу и внезапно подумал, что по законам жанра нас с Иркой сейчас должны заблокировать с двух сторон улицы хулиганы или даже бандиты. Хорошо, что я не герой вообще и не герой книжки конкретно. Потому что сейчас если что и угрожало нам, то только голод и страх заблудиться в каменных джунглях. Ага.
— Ого, ты что, ни разу тут не был?
— Ни разу! — Похоже, что Миша по этим местам не нашел времени поблуждать в то время, пока тело было под его управлением.
— Ха! Грозный и легендарный Корчагин, крестный отец и кумир бешенного пятого «Б» растерялся в незнакомой местности! Сейчас мы увидим, как он плачет и зовет мамочку! — Ирка сжимала в правой руке несуществующий микрофон и наговаривала в него текст. Невзирая на то, что ручка была в варежке, выглядело это двусмысленно. Лично для меня, во всяком случае. — Ну ты что, вон за теми домами музыкалка, а вон там, если дальше пройти, кафе-мороженное.
— Понял, сориентировался, — я действительно понял, где мы находимся. Примерно. — Кафе-мороженное именно то место, куда мы шли. Пока я не заблудился.
Хорошая мина при плохой игре, именно в это кафе я и целился, можно подумать. Еще бы вспомнить, как оно выглядит…
— Ира, раз уж ты продемонстрировала такие выдающиеся способности в ориентировании на местности, предлагаю тебе возглавить нашу экспедицию! Цель путешествия ты теперь знаешь, веди нас, доблестная внучка товарища Сусанина!
Вот теперь мы точно попадем в кафешку, можно не делать вид, что я её помнил-помнил, а потом забыл. Так и вышло, дошли без каких-то эксцессов, если не считать обоюдного падения на обледенелом тротуаре. Но тут мы сами виноваты — увидели раскатанный язык льда и помчались по нему, взявшись за руки. А он под конец сузился так, что одному из нас, самому мужественному, пришлось падать. Ирка полетела до кучи, не пожелав расцепить руки. Короче, весело получилось. Я даже вспомнил, как это здорово — устраивать кучу-малу с юным разнополым тебе существом. Особенно, когда сам такой же юный и весишь менее ста кило. Даже странно, что шестьдесят килограмм тела падают не на сорок процентов легче, а вообще без каких-то проблем. Хоть на спину, хоть боком, хоть в результате короткого полета, как сейчас. Прямо бессмертным себя почувствовал. Опять. Как в юности.
— Миш, а что ты сейчас пишешь?
— Не понял. Я сейчас с тобой сижу и мороженое ем.
— Я не про сейчас, я вообще. — И сразу стало понятно, что Ира имеет в виду. Обожаю русский язык.
— А ты с чего взяла, что пишу?
— Я когда тебе звонила, Пашка трубку взял. Я такая: «Мушка чем занят? Позови его». А он такой: «Мишка статью пишет, пыхтит как паровоз»
Я как паровоз пыхтю, когда пишу? Или пыхчу? Не замечал раньше, небось от Миши Корчагина привычка осталась. Ладно, шифроваться нет смысла, чай не школьник застенчивый. С застенчивостью после сорока вообще как-то никак стало.
— Ну да пишу. В «Технику-молодежи», если возьмут. Прогноз развития технологий широкого пользования на сорок лет. То есть того, чем мы будем пользоваться в быту.
— О как! Да ты прямо полон талантов. А откуда ты знаешь, куда нас заведет наука за сорок лет.
— Понимаешь, Ир. Вот читаю какой-то фантастический роман и понимаю: врут!
— Ой, я не могу! В фантастическом романе врут? Так на то и фантастика, чтоб сочинять. Чем больше напридумывает автор, тем интересней.
— Вот тут не согласен. Я считаю, сочинять надо правду.
— Это как?
— Чтоб написанное не расходилось с физическими законами и логикой. Пример: если деревенский кузнец и невежда вдруг начинает реверансы крутить и пьесы Эсхила разбирать, то тут или ляп автора, или кузнец ненастоящий. Или другой пример: летит космический корабль в чужую галактику, а внутри смелый космолетчик загружает в ЭВМ перфокарты. Какие перфокарты нафиг, если уже триста лет прошло с их изобретения! По мнению автора что, никакого прогресса в развитии вычислительной техники не было? Так получается?
— Ты придираешься. Хотя… ну да, с перфокартами не очень, их уже и сейчас не используют вообще.
