– Это что?
– От сердечной боли, лекарь смешал, – отчитался Симеон.
Софья кивнула и отдала оба флакона Дмитрию.
– Отвезти Ибрагиму, пусть проверит.
– Да, государыня.
– А вы, любезнейший, расскажите мне, что у вас за нужда такая в городе объявилась. – Софья смотрела ласково, но от такой ласки морозцем по спине продирало.
– Да я к лекарю хотел наведаться в Немецкую слободу, – признался Симеон. – Переволновался я за сегодня, вот и…
– Нож взяли, потому что на улицах небезопасно. Монеты – чтобы заплатить за лекарство. Склянки – для сравнения. Чтобы знал, что делать, – Софья рассуждала вслух. – Ладно. А вот это вы как объясните?
Два кошеля – большой и совсем крохотный, мягко звякнули под ее рукой. Симеон, впрочем, уже успел найти ответ.
– Государыня, я тут немного людям помогаю, вот и сегодня решил. Беспорядки же, наверняка кто-то да пострадал, а я бы деньгами и помог.
– Как это мило с вашей стороны.
Софья разозлилась всерьез. Этот ухватистый угорь просто выскальзывал из рук. Она носом чуяла, что с ним нечисто, но… что?
И как?
Можно бросить его рядом с Хованским, пытать, но… нужна или причина, или повод. Под пыткой-то человек в чем хочешь признается. Лучше сейчас не волновать народ. Опять же, у Симеона настолько хорошая репутация, что точно – тварь. Порядочных людей обычно куда как меньше любят.
– Я лично попрошу вас никуда не уходить из дворца. – Софья мило улыбнулась.
– Да, государыня…
Симеон уже понял, что вывернется, и обнаглел:
– А ежели мне лекарство понадобится?
– А на тот случай я к вам приставлю… Дмитрий, кто у нас в приемной?
– Алексашка, государыня. Алешка еще, Любимка…
– Отлично! Вот Любима и приставь!
– Государыня?
Царевичев воспитанник влетел, поклонился.
– Тебе вменяется следовать везде за старцем Симеоном, – ласково сообщила Софья, – а ежели плохо ему станет, срочно звать лекаря. Понял?
– Да, государыня.
Судя по хитрому блеску серых глаз, понял парнишка намного больше. Вот и ладненько, Софью это устроило. Симеона – явно нет, судя по благочестиво-кислому выражению лица, но на всех же не угодишь, верно?
– А вот это, – Софья повертела в руках кошелечек со «странными» монетами, – я оставлю у себя. Дмитрий, выдать Самуилу Емельяновичу из казны четыре равные по ценности монеты.
Симеон скривился еще больше, но протестовать не решился. Раскланялся – и ушел, сопровождаемый Любимом. Софья проводила его злобной ухмылкой, смахнула в ящик стола кошелек и взялась за бумаги. Как царь умудрялся во всем этом разбираться?
Не-ет, надо здесь наводить порядок. Все равно ведь придется.
* * *
Симеон у себя в покоях в это время клокотал от злости. Да так, что стоять рядом с ним было небезопасно.
С-сука! Дрянь, гадина, девка непотребная!!!
Вот сейчас он точно знал, кто верховодит в Дьяково. Именно она! Она…
То, как царевна держалась, как говорила… не могла так себя вести соплюшка! Его просто провоцируют… и ведь он поддастся! У него нет выбора!
Из Кремля его не выпустят, но если не станет царевны Софьи… Остальные – нет. Не то. Слабы, глупы… а вот эта…
Симеон прикрыл глаза, вспоминая разговор. Софья смотрела на него, как кошка. Только вот она не играла, она всерьез была настроена его сожрать, как только появится хоть малейший повод. И сожрет.
И все вытряхнет.
Так что же делать?
Да ясно и что, и чьими руками… вот сейчас отошлем мальчишку за лекарем – и займемся. Набросать пару строчек в записке было несложно. Спрятать ее в рукав, чтобы долго не искать, как раз, пока он в свои покои шел, нужного человечка видел – и тот за ним последовал…
Симеон достал из шкапа пузырек с зеленоватой настойкой, глотнул, сморщился от мерзкого вкуса… Выветрится быстро. А теперь…
Мужчина вскрикнул достаточно громко, чтобы паренек заглянул в комнату, застонал, схватился за сердце и сполз по стеночке.
Мальчишка влетел, пощупал пульс, от волнения стучавший с дикой скоростью, взглянул в зрачки Симеону – и помчался за Блюментростом. Ежели Полоцкий помрет раньше допроса, царевна ему голову отвернет.
Этого времени Симеону как раз хватило, чтобы выглянуть из покоев и подозвать одного из стрельцов. Письмецо ушло к своему адресату.
Есть, есть еще в Кремле и яд, и кинжалы…
* * *
– Сонюшка, ты спать сегодня собираешься?
Царевна поглядела на тетку Анну совершенно шальными глазами. Спать? Когда куча бумаг…
– Тетя, тут еще работы…
– А ежели ты свалишься, кто ее за тебя выполнит?
– А ежели я упущу что? Тетя, бунт сегодня взаправду вспыхнуть мог.
– Ежели сегодня не вспыхнул, то до завтра всяко подождет. Я приказала к тебе в покои поужинать принести. Отправляйся спать, Сонюшка…
Любого другого Софья послала бы в дальние дали. Но тетку Анну? Которая ее вырастила, любила и вообще – дала возможность вырваться из клетки? На такое окаянство Софья была не способна. А потому встала, потянулась и улыбнулась:
– Хорошо, тетушка, уже иду. – И вышла, стуча каблучками.
В светелке, которая показалась вдруг такой маленькой, она бросила взгляд на подносы с едой.
Каша с медом симпатий не вызывала. Софья ее в Дьяково-то никогда так не ела. Фу! Сахар она в кашу могла положить, но не мед. Лучше уж тогда молочка налить…
В Дьяково все знали о ее привычках, но тут она чужая. А остальное?
Ветчина выглядела аппетитно, но мясо? На ночь? Равно, как и сыр, яйца… а тут что? Кисель?
Фу!
Последний продукт Софья ненавидела всеми фибрами души. Сбитень полюбила, квас здесь был выше всяких похвал, а вот кисель… не срослось!
Да и кушать особенно не хотелось. Переживания напрочь отбивали у девушки весь аппетит. Вот в прежней жизни Софья могла смести вагон с плюшками, когда нервничала. В этой же… ее реально тошнило от переживаний. Да и вообще – все тяжелое, жирное, сладкое – на ночь?
Сейчас бы простоквашки. И ягод. Простых, без всего. В крайнем случае – печеных яблочек. Это Софья съела бы. А остальное…
Не хочется – ну и не надо!
Поднос был отодвинут в сторону – вдруг ночью нападет жор, и девушка принялась готовиться ко сну. Протерлась влажным полотенцем, подумав, что надо себе будет обеспечить банные процедуры. Надела длинную ночную рубашку, подумала – и переоделась наново. Хоть постоянно она здесь и не жила, но кое-какие вещи были. Например, комплект – рубашка-шаровары, сшитый из тонкого льна. Специально, спать в некоторые моменты жизни. Вот не начались бы они от переживаний…
Одежда была выкинута за дверь, слугам. Пусть разберутся.
Теперь помолиться и спать…
Но почему словно струна звучит внутри? Словно кто-то дергает за нерв?
Софья честно пролежала почти час, пытаясь заснуть. Безуспешно.
Перевозбужденный событиями разум отказывался расслабляться – и средство было только одно. Работа. Утомить себя до такой степени, чтобы упасть носом в документы и уснуть.
Но ежели тетя узнает…
А ежели нет?
Софья быстро оделась и выскользнула в первую комнату. Там клевали носом две служанки и две ее воспитанницы. Девушка приложила палец к губам.
– Так… Марья, пойдешь со мной. Ты, – палец царевны уткнулся в одну из служанок, похожую на царевну телосложением и цветом волос, – как тебя зовут?
– Лушка, государыня.
– Лукерья, иди в опочивальню, раздевайся и ложись на мое место. Ежели моя тетка заглянет, пусть считает, что это я сплю. Вы двое покараулите. Ясно?
Служанки закивали, у воспитанниц в глазах нарисовался вопрос, но Софья тут же его разрешила:
– Я хочу еще поработать, а тетя Анна, ежели заглянет, спуску мне не даст. А к чему лежать, бока пролеживать, коли не уснешь?
Теперь проявилось и понимание. Лушка послушно направилась в спальню, Марья заняла свое место – на два шага позади Софьи. Оставшиеся девушки всем видом выразили желание послужить на благо родины. И Софья тихонько выглянула из покоев.
Ох рано встает охрана…
А если точнее – спит на посту. Дремали и стрельцы, и казаки… ну, это и понятно. Такой день любого вымотает, это у нее пропеллер в… копчике. Никто и глаз не приоткрыл, когда две тени скользнули прочь, к покоям царевича. В царские Софья соваться не рискнула, а вот к Алексею Алексеевичу – спокойно. А поработать там тоже было над чем. Вон хоть со Строгановым разобраться или почитать письма от иностранных ученых – о русских условиях становилось известно в Европе. И кто ж не захочет приехать на полное обеспечение, да с большим жалованьем, да всего при одном условии? Заниматься любимой работой, при этом обучая не менее трех учеников, которых оплатят из казны?
Так что писали царевичу многие. А еще доносы, челобитные, грамотки от выпускников Школы… Письма в Дьяково переправлять не успевали.
Вот сейчас и почитаем, и отсеем…
Софья удобно устроилась в большом кресле, кивнула Марье.
– Бери себе стопку и начинай. Что я требую – ты знаешь. Грифель слева.
