И тут я вспомнил про Юлию, ту самую родственницу, любезно устроившую для меня немало приключений в Пансионе. А долг, как известно, красен платежом. Поэтому, остановившись в мертвой зоне камер наблюдения и быстро оглядевшись, не пялится ли кто на меня, а то уж больно колоритно моя Кайа сейчас выглядит, достал из сумочки видеофон и, быстро вынув накопитель Консультанта, протерев затем корпус влажной салфеткой, убрал аппарат обратно. После чего направился в бальный зал, а адреналин, выработавшийся при мысли о той шалости, что я планирую сейчас совершить, даже слегка отрезвил.
Юлия на мои вопли о помощи отреагировала, конечно, но в отличие от большинства прочих гостей вечера за мной не пошла, предпочтя продолжить беседовать в уголке с незнакомым мне мужчиной. Сумочки при ней не было, я это точно помню, а значит…
Я вошел в бальный зал. Юлия все еще разговаривала с тем типом, а ее сумочка сиротливо дожидалась хозяйку на столе.
Зря, Юлечка. Зря ты оставила без присмотра свою сумку, очень зря. — подумал я и пошел между столами…
— Кайа… — вернул меня в настоящее подошедший к нам Игорь. — Не переживай, милая, все будет хорошо.
Папаня, приподняв вуаль, чмокнул меня в щеку.
— Уху… — я кивнул, делая вид, будто бы страшно волнуюсь (впрочем, я действительно неслабо волнуюсь, ибо от исхода сегодняшнего поединка зависит мое «потом»).
Папаня, снявший пальто, выглядел…холодно, несмотря даже на надетую поверх белоснежной рубашки серую жилетку из тончайшей шерсти. И хотя на улице сейчас чуть ниже нуля, то есть не совсем уж мороз, но все же…
— Пап! Закончи с этим поскорее, пожалуйста! А то, ведь, так и простудиться недолго! — повелел я.
— А вы не переживаете, барышня, по поводу того, что ваш приемный отец в могиле простыть может? — громко и с издевкой поинтересовался папашкин оппонент, услышав мои слова.
В толпе Вениаминовых раздались смешки.
— А я ведь вас, уважаемый, кажется, предупреждала в тот день о том, что за сказанные слова и совершенные поступки придется ответить. И, как видите, этот момент настал. А теперь уже все, друг Горацио, поздно пить Боржоми. И не нужно сейчас пытаться маскировать свой страх банальным фиглярством, слишком уж это очевидно. Не по-дворянски. Лучше потратьте время на прощание с родными и близкими, ведь ваш путь в этом мире через несколько минут завершится. — мой ровный тон был настолько ядовитым, насколько это вообще было возможно.
— Посмотрим. — бесцветным голосом ответил тип и отвернулся, а из толпы его родственников раздались женские голоса, посылающие в мой адрес разнообразную брань.
— Вы явились сюда затем, чтобы устраивать с моей дочерью словесную пикировку? — поинтересовался папаня у оппонента. — Если да, то получается не очень хорошо.
Тот в ответ лишь сплюнул на землю, но ничего не ответил.
Ясно, господа у нас в Париже.
— Не принимай его слова близко к сердцу. — произнес приемный отец и, погладив меня по плечу, отошел, а тетушка просто промолчала, оставив мою реплику без комментариев.
В этот момент на дуэльной площадке наступила полная тишина, а затем…
— Его императорское высочество великий князь Василий! — раздался громкий голос и на площадку прошелон!
При виде этого человека, у всех присутствующих здесь лиц женского пола, и Кайа не исключение, перехватило дыхание.
Талант описывать красоту человеческую, особенно мужскую, у меня отсутствует напрочь, но…
Чертовски хорош собой. Так, пожалуй, возможно коротко описать этого подтянутого пятидесятиоднолетнего высокого мужчину с легкой проседью в густых темных волосах, носящего испанскую бородку и одетого в ультрамодный мужской костюм. Из ювелирки я на нем заметил лишь обручальное кольцо да часы.
— Доброго всем утра! — поздоровался с присутствующим великий князь, и присутствующие ответили ему тем же.
— Вот почему мою Кайю не определили, например, к нему? — тихим шепотом поинтересовался я.
— Да ты что, совсем с ума у меня сошла?! — зашипела мне на ухо рассвирепевшая тетка, крепко схватив мою руку. — Тыуженесвободная барышня, и подобные глупости произносить вслух не должна ни в коем случае! Ты итак, позавчератакоеотчебучила, что неизвестно еще, как все дело обернется! Держи-ка свой рот, пожалуйста, на замке!
— Прошу прощения, тетя. — ответил я и, опустив взгляд на землю, пообещал. — Я буду молчать.
— И молчи! — все тем же недовольным тоном закончила она разговор.
— Господа…! — услышал я голос великого князя и перевел взор на него.
Оба дуэлянта подошли к Василию. Без оружия.
— Здесь и сейчас будет решаться вопрос дворянской чести, либо же отмщения! И только это! Если у вас иные разногласия, то и решаться они должны в суде, а не путем поединка! — великий князь выразительно посмотрел сначала на одного, затем на другого.
— Это вопрос чести. — подтвердил приемный отец.
— Вопрос чести. — повторил за ним Вениаминов.
— Хорошо. Я буду наблюдать за поединком и следить за тем, чтобы не нарушался дуэльный кодекс. Господа, напоминаю вам, что запрещено пользоваться любым оружием, кроме оговоренного. Запрещено наносить удары противнику в спину, наносить удары лежачему, а также метать оружие. Дуэль будет остановлена после громкой и четкой просьбы одного из участников, а также вследствие невозможности кого-либо из участников держать в руках оружие.
— Подобной просьбы не последует, Ваше императорское высочество. — глядя в глаза приемному отцу, заявил Вениаминов, чеканя каждый слог.
— Не последует. — согласился папаня.
— Если вы готовы, господа, то берите ваше оружие и по моей команде начинайте.
Дуэлянты разошлись к своим оруженосцам.
— Сереж, а что это за оружие? — забрав свою руку у тетушки, поинтересовался я, подойдя к одному из бастардов деда (вспомнив, как того зовут), когда в руках у приемного отца оказались два клинка, длинный и короткий.
— В правой руке у Игоря рапира, в левой — дага. — пояснил тот, неотрывно глядя на папаню.
— Спасибо. — поблагодарил я.
Оба дуэлянта, взяв оружие и примерившись к нему, вновь подошли к великому князю.
— Готовы? — поинтересовался тот, подняв обе руки, согнутые в локтях.
— Готов. — подтвердил папаша.
— Готов. — прошептал полностью сосредоточенный Вениаминов.
— Начинайте! — скомандовал Василий, совершая характерный жест обеими руками и одномоментно с этим делая шаг назад.
И едва прозвучала команда к началу, Вениаминов атаковал!
Как же быстро!
Ни парировать рапиру оппонента, ни полностью отступить у папаши не получилось…
Укол был нанесен точно в район сердца. И судя по расплывающемуся по жилетке приемного отца кровавому пятну, острие вошло в его плоть, хотя и не дошло до сердца, раз уж папаша жив и стоит на ногах.
Я с силой сжал кулаки, отчего вскрикнула тетушка, вновь взявшая мою ладонь.
— Кайа…!
— Извините…
Боковым зрением заметил, как дернулась бабка, сначала вроде бы радостно, а затем, поняв, что Игорь не убит, с явным раздражением ударила себя ладонью по бедру.
Ободренные подобным началом Вениаминовы и их родственники зааплодировали. Аплодировала и прислужница Государыни.
В моих глазах заплясали знакомые уже зеленые адреналиновые кляксы, а время начало замедляться.
Уважаемый приемный отец, пожалуйста, не дай себя убить! Иначе твоя любимая жена и твой еще не рожденный сын, а также я, что совсем плохо, рискуем недожить до завтра!
Стоять сейчас и просто наблюдать, понимая, что моя жизнь и смерть от меня никак не зависит это…
Это просто невыносимо!
Мою спину покрыла испарина.
А поединок тем временем продолжался своим чередом.
Папаня, в чьих руках клинки казались игрушечными, еще не сумел провести ни одной атаки или контратаки. Вениаминов же атаковал непрерывно.
Игорь Филатов лишь парировал удары и отступал.
Каждый раз, когда клинки дуэлянтов сталкивались друг с другом, сердце мое уходило в пятки. Ничего прекрасного в подобной схватке не было. Средневековое варварство. Даже звук сталкивающейся стали был сейчас отвратителен моему слуху.
