победили.
— Бари, ты молодец, — я ободряюще улыбнулся ему.
Но, увидев меня, он только скривился ещё сильнее, затем схватил мать за руку, прошептал, глядя ей в глаза:
— Мама, пообещай мне, пожалуйста.
— Всё, что угодно, сын, — улыбнулась та.
— Пообещай, что ты не выйдешь за него, — он дёрнул головой в мою сторону.
Я закашлялся. Алиса сначала побледнела, затем покраснела, отвела взгляд.
— Сын, что ты придумываешь, я не собиралась…
— Я вижу, как ты на него смотришь, — яростно, хоть всё ещё слабым голосом, произнёс он, — ты тоже поддалась его чарам. Вы все, как и мать Тара, и мать Авсана!
— Сын, что ты такое говоришь!
— Он злодей, мама, ты просто не знаешь…
— Кхым, — кашлянул я, — мальчик бредит, наверно последствия магического удара. Надо его аккуратно перенести в каюту.
— Да, да, — заторопилась Алиса, стараясь на меня не глядеть.
Проводив взглядом уносимого, с помощью матросов, Бари, я вздохнул, вставая с колен, и покачал головой. В парне играла банальная ревность. И его можно понять. Долгое время он был единственным мужчиной в семье и появление другого мужчины рядом с мамой воспринял крайне болезненно. Такое бывает. Но он уже взрослый, он поймёт, пусть не сразу, не сейчас, но поймёт.
Правда, его слова слышали не только мы с госпожой Ботлер. Его верные товарищи также находились неподалёку и теперь сверлили меня подозрительными взглядами.
Тут, на беду, на палубе показались и графиня Честер с госпожой Русавр. Встревоженные, они направились к нам.
— Вольдемар, мы уже думали, что тонем. Когда за окном каюты вдруг разверзлась морская пучина, у меня чуть сердце не остановилось, — прижимая руки к груди, с экспрессией в голосе, заявила Злотана.
Но ответить я не успел, Тар с Авсаном тут же бросились к матерям.
— Мама, только не говори, что тебе нравится профессор Локарис! — громко, с какой-то обидой, произнёс Тар.
Такого вопроса прямо в лоб, графиня не ожидала. Я успел это заметить по расширившимся глазам и секундной паузе. Но, к чести женщины, оправилась она быстро и, мило улыбнувшись, ответила:
— Конечно нравится, мой милый, как преподаватель, он очень хорош.
— Я не об этом, он нравится тебе как мужчина?!
И вновь ему не удалось сбить мать с толку. Та только улыбнулась ещё раз:
— Милый, я женщина, конечно мне нравятся мужчины.
— Аррр, — зарычал тот, получив и не получив ответ, одновременно.
В это время, с другой стороны мать допрашивал Авсан.
— Бари сказал, что ты смотришь на профессора по другому, — мрачно произнёс парень, — неужели, ты уже забыла отца?!
— Малыш, я всегда буду его помнить. Но что значит, что я смотрю по-другому на профессора? Как по-другому? — приподняла бровь Ясула.
Авсан замялся, затем, глухо произнёс:
— Скажи честно, он тебе нравится?
— Честно? — женщина посмотрела на сына серьёзно, — если честно, то да.
Тот вскинулся, не ожидая такого ответа, да и я, признаться, напрягся. Но, внезапно, Авсан только вздохнул, опустив плечи, пробурчал:
— Я понимаю. Но пусть это будет не сейчас. Я знаю, что тебе тяжело одной… Но подожди, хотя бы ещё немного.
— Конечно, малыш, — женщина ласково коснулась плеча сына, — я подожду.
От всё большего числа скрещивающихся на мне взглядов, стало как-то не по себе. Потому что из услышанного можно было сделать столько выводов и придумать такие подробности, что вовек потом не отмоюсь. Страшно подумать, какие вскоре пойдут слухи, один другого бредовей.
— Блин, как хорошо, что моя мама с нами не поехала, — послышался рядом голос Маршуша.
— Что? — Я обернулся, глядя на него и парень тут же, побледнев, замахал руками:
— Ничего, профессор, я ничего не говорил, и у моей мамы уже есть муж и она его любит.
— Да я не возражаю, — ответил я озадаченно.
А затем натолкнулся на острый прищуренный взгляд Виолар, что буравила меня им, поджав губы. Силлана, кстати, тоже смотрела не многим лучше.
“Приплыли, — подумал я, — теперь одни будут меня ненавидеть, считая, что я охмуряю их матерей, а другие, потому, что охмуряю не их”.
— Я буду за тобой следить, мама! — услышал я излишне громкое и эмоциональное заявление Тара.
Не знаю, чем бы всё закончилось, но тут, нежданно-негаданно, появилось новое действующее лицо.
Морская гладь, на месте потонувшего брига, вдруг взорвалась фонтаном воды, и оттуда, словно реактивный снаряд, вылетел, буквально фонтанируя магической силой, разъярённый бородатый мужик, в чалме и халате.
— Черви, недостойные целовать туфли на моих ногах, вы посмели меня разозлить! Я Ибн Лактаб аль Маншери, магистр ордена Светлого лика! И ярость моя будет подобна гневу небес, что обратит вас в прах, превратит в ничто, вычеркнет из Книги Судеб! — прогремело сверху, а затем, окружив себя ярко сияющим защитным коконом, он болидом понёсся прямо на меня, словно собираясь взять на таран.
— Мама! — вскрикнул испуганно кто-то за моей спиной, но я это отметил лишь краем сознания, во все глаза глядя на стремительно приближающегося, с перекошенным от злости лицом, и вытянутыми вперёд руками, пиратского магистра. Единственное, что успел, это вытащить меч из ножен, выставив перед собой, сжимая рукоять обеими руками и зажмуриться.
А затем, что-то сильно ударило по мечу, со звоном хлопнуло, а следом навалившаяся тяжесть, чуть не вывернула оружие из кистей.
Слегка приоткрыв один глаз, я взглянул вперёд, и, внезапно, увидел стоявшего передо мной магистра. Только уже без защитного кокона и с наполовину вошедшим ему в грудину мечом.
Этот Ибн кто-то там, всё расширяющимися глазами смотрел на торчавший в нём клинок, попавший аккурат в центр магического источника и, задно, в сердце, и пытался что-то сказать, беззвучно приоткрывая рот.
Ноги его подогнулись, он упал на колени, окончательно выдернув меч из моих разжавшихся ладоней, поднял голову, взглянув мне в глаза, с трудом выдавил:
— Но как?
— Не знаю, как-то так, — пожал я плечами, — наверно потому, что меч божественный.
Глаза магистра остекленели, жизнь быстро утекала из его тела. Наконец голова безвольно свесилась на грудь и он так и застыл в коленопреклоненной позе передо мной.
— Он сразил магистра, — покатилось эхом позади.
Я спохватился, взялся за рукоять торчавшего из груди пирата меча, упёрся в труп ногой и с усилием выдернул. Под стук упавшего тела, снова воздел к небу обагрённый кровью клинок, провозгласил:
— Зло, противное моему богу, повержено. Во славу твою, Воин, сокрушил мой меч нечистивца!
Украдкой покосился на Злотану с Ясулой, парней и девчонок и понял, что все разногласия на время позабыты. Внезапное появление живого пиратского магистра выбило всех из колеи и им стало не до разбирательства, кто, на кого и как смотрит.
Мысленно выдохнув, я
