- Знаешь… я все-таки воздержусь! – «еще не хватало – малолеток соблазнять! Хотя… кто и кого тут соблазняет?», - Нет-нет! Не потому, что не нравиться, а потому что… боюсь повредить! Говорю же – изящная очень!
Девчонка опять хмыкнула, и спросила:
- Ты дурак, что ли? Вроде нет… Еленочка с тобой не водилась бы!
Косов повертел головой:
- А куда мы с тобой пришли? Я здесь никогда не был.
Девчонка отмахнулась:
- Да это новый блок. Еще не достроенный. Мы здесь с девчонками курим… иногда.
- А разве Вам можно курить? Ну… дыхание там, нагрузки большие…
- Нет, ты точно какой-то дурачок! Ну – нельзя, конечно. Но мы – курим! Иди сюда…
Они зашли в какое-то помещение рядом с лестницей, где было светло от небольшого окна, сквозь немытые стекла которого пробивалось весеннее солнце. Стены оштукатурены, но не белены. Мебели практически нет. Лишь у окна валяются какие-то полуразбитые козлы, одну из досок которых, похоже, и приспособили юные танцовщицы в качестве лавки.
- Ну! Что стоишь? Садись, давай! Не буду же я трико пылью пачкать!
Пребывая к некотором… «ахуе» от ситуации, Иван сел, хихикая про себя:
«Пиздец! Гумберт Гумберт и Лолита, часть вторая, сибирская!».
Девица бесцеремонно уселась к нему на колени.
- Ну!
- Что ну?
— Вот ты тупой, а? Нет, правда – как еще Завадская с тобой… Папиросы доставай, телепень!
- А-а-а…
- Х-м-м на! – все-таки девчонка проглотила первое слово, так и просящееся на язык.
Косов, повозившись, достал из кармана портсигар, но открыть не успел. Девчонка выхватила его из рук и открыла сама:
- Х-м-м-м… «Дукат»! А неплохо, неплохо! – взяв папиросы, понюхала ее с удовольствием, и потребовала, - Ну, где спички? Вот же ж… Кто так даму угощает?
Получив от него зажигалку, покрутила ее в руках, одобрительно хмыкнула и прикурила, поднимая лицо вверх и с удовольствием выпуская дым. Похоже – пыталась делать это «кольцами», но получалось плохо.
- Меня Иван зовут, если что… А тебя?
- Да знаю я, как тебя зовут! Я – Танька!
- А почему – Танька? Не Таня, и не Танюша, а – Танька?
Девчонка неопределенно хмыкнула, но не ответила.
- Ты, если кто будет подниматься, папиросу у меня возьми, и… ну вроде как ты куришь! Понял, да?
Косов кивнул.
- Ну а то, что ты у меня на коленях сидишь? Это – ничего?
- Ой! Да тут много кто обжимается! Вот еще – невидаль! А ты бы время не терял, как телОк… а потискал бы меня что ли. Я не против!
- Слушай… а почему ты меня к Завадской не отвела?
- Ой-ой-ой! А ты что – такой верный, ага? Да ладно! Не буду я к тебе приставать, успокойся! – потом, после пары затяжек, - Хотя… наверное и надо бы!
Это было так забавно, что Косов не выдержал и заржал.
«Нет, ну правде же – ситуация… комичная донельзя! Сижу тут, с этой нимфой на коленях, вот – дурак-дураком! А если кто появится – так должен забрать у нее папиросу, сделать вид, что курю! А если она еще и визжать начнет, обвиняя в домогательствах? Вот умеешь ты, Косов, «вляпываться»! Этого – не отнять! На том и стоим!».
- Ты что, совсем дурак? Услышат же! – девчонка повернулась к нему, так ерзнув ему по самому дорогому, что он охнул, - Припрется сюда кто-нибудь!
Потом отвела папиросу в сторону, зачем-то присмотрелась в нему, пробормотала: «А ты все-таки ничего…», и поцеловала его. Взасос. В губы.
«А вот целоваться она… уже умеет!».
- Ну… и что же ты сидишь, а? Чурбан! – еще чуть поерзала, потом прикусила губку и приподнялась, внимательно вглядываясь в его штаны.
«А что я? Что я – железный, что ли? Вот нечего было тут ерзать! И жопку бы ей… все же помягче!».
- Смотри-ка… а ты… неплох! – чего Иван точно не ожидал, так того, что девчуля, протянет руку и довольно беспардонно, через ткань, обхватит его… достоинство.
- Совсем неплох! Теперь понятно… что так Лена Георгиевна… А давай… ну… хочешь же меня? Я же вижу! – хихикнула, - И чувствую!
Хрипловато Косов пробормотал:
- Я с малолетками… не играю!
— Это я-то малолетка? Ты с дерева упал, что ли? Мне восемнадцать уже! – рассердилась, пофыркивает, как самовар!
Косов опять засмеялся, только уже старался – потише.
- Врешь ведь!
- Ничего не вру! У меня и паспорт есть, если что!
Против воли головы, Иван все же обнял ее за попку.
- Ну вот… другое дело! Эх… жаль, обстановка не та…, - протянула девочка Танька, - Или… может… раком, а?
«Ни… куя себе, заявки!».
Но Танька сама отменила приглашение:
- Не… у тебя большой… я еще кричать начну! Может тогда… ну… давай, я… ртом? Хотя опять нет же! Я плохо умею…
Девчонка так искренне расстроилась, что было и забавно и… даже жаль ее.
- А чего ты… так навелась на меня?
- Ну-у-у… интересно же стало, с кем это наша Королева кувыркается! Слушай! А скажи… она хороша, да? Ну так… в постели? Все, наверное, умеет?
- А ты с чего все это взяла? Ну, что я… с Леной…
- Ай! – отмахнулась Танька, - Да об этом уже… половина труппы знает. Что у Елены новый мальчик завелся. Да и сама я… слышала. Они с Риткой болтали…
- Любишь подслушивать?
- Ага, люблю! Только они особо и не скрывались… Просто думали, что никого рядом нет… Вот! Слушай! А ты Ритку – драл?
- Однако у тебя и вопросы, девчуля!
Танька весьма больно сунула ему кулачком в бок:
- Не называй меня так! Не люблю! Ну так скажи – драл Рыжую?
Он засмеялся:
- Нет, не драл!
- А чего? Она же красивая, и, наверное, страстная! Рыжие – все страстные!
- Ну… не вышло как-то!
- Ну и дурак!
- Наверное…
- Да не «наверное», а точно – дурак! Ну ладно… Давай целоваться!
- Так… А как же Елена?
Танька отмахнулась:
- А-а-а… я тебе не сказала – она с рыжей ушла. Королева сказала, - здесь мелкая оторва скорчила мордочку и довольно похоже протянула, - Девочки! Я буду ближе к трем пополудни!
Иван засмеялся, мельком глянул на часы. Было еще чуть больше двух. Время есть!
- Ну-у-у… если ты так хочешь… Давай! Только вот в чем проблема… у меня уже стоит, а если мы продолжим, то… мне будет очень некомфортно! Болеть потом будет! И если Елена это поймет, а она точно поймет… То у кого-то, а именно – у мелкой бестии, будут неприятности! А кроме того… а ты разве сама не захочешь?
Танька отстранилась от него, задумалась, наматывая темно-русый, почти черный локон на палец.
- Ну да, ты прав и то, и другое… не очень-то… Ну и что? будем так сидеть? Ну-у-у… давай попробуем, а? Может я и не буду кричать?
- А про «кричать» — это ты от боли боишься закричать? Или… такая страстная? – в последнем Косов категорически сомневался – мала еще девочка, и явно не раскрыла свой потенциал.
Она опять чуть отодвинулась, потискала его за… ага… и с сомнением сказала:
- Даже и не знаю… Может и от боли… Вырастил себе елду! А может… и от страсти!
- Ой ли?! От страсти?
- А чего? Вон как Лена тогда мычала и стонала с тобой! А я что… бревно по-твоему?
- Та-а-а-к… Это когда… Опять подслушивала?
Она хихикнула:
- И подглядывала! Там… рядом со складом костюмерной… чулан с инвентарем. А в чулане том… дырочка в стене. Там же перегородка дощатая. И слышно, и видно было.
- И что?
- Ой… если честно… я тогда сама пару раз… нет! даже три… наверное… спустила. Пока Вас разглядывала, да слушала. Вот. А ты спрашиваешь – чего я на тебя навелась!
- Ремнем бы тебя… да уже большенькая.
- Ну так чего, а? Может… попробуем?
- Так! Стоп! И ручку убери с него! А откуда ты знала, что я сегодня приду? Ты же меня караулила в фойе?
— Вот же ты, Ваня…, - она постучала ему по лбу пальчиком, - У нас зал станковый окнами выходит на площадь. Я так тебя и увидела, когда ты к театру подходил.
- Так ты сейчас репетицию прогуливаешь? Не влетит тебе за это?
- Нет, ну ты все же дятел! Ну зачем тебе это сейчас? И – нет, репетицию я не прогуливаю. Утренняя уже закончилась, а вечерняя будет только в пять!
