— ночью плюс десять, вполне. А тут… ну, слегка свежо.
— Знаешь, милый, — поделилась я внезапно посетившим меня соображением, — или мы находимся гораздо ближе к океану, чем Иркутск, или в другой климатической зоне. Утро тёплое какое.
— Согласен, — Вова повесил котелки над костром, — Знаешь что, пойдём, пока закипает — хочу кое-что проверить.
Мы отошли метров двести от лагеря. Вовка оглядывал деревья, словно искал что-то или примеривался.
— А что ты… — я не успела договорить, как он подошёл к молодой, сантиметров двенадцать в диаметре осине и вырвал её из земли. Я смогла сказать только, — …А?
Вовка наступил на тянущийся за стволом корень и оборвал его. Примерился ко второй:
— Так, ещё раз! — я хлопала глазами и не могла подобрать челюсть, а муж выдёргивал одну осину за другой, как морковки! — Ну вот. Сегодня веселее поедем.
— Вовка! — запищала я и повисла у него на шее, — Это же дар, ты понимаешь?! Чудо!
— Ага. По-моему, это после вчерашней ямы.
— Точно! — новая мысль пронзила моё сознание, — А я? Я, значит, теперь — лекарь?
— Ну, типа того. Скорее, целитель — так будет правильнее.
— Офиге-е-е-еть!
И наш дневной переход, действительно, оказался гораздо более лёгким, чем вчера, хотя участок был изрядно заросшим и за день мы дважды перешли речки вброд. Сегодня для нас практически не осталось работы, поскольку тонкие и средние деревья Вова выдирал и сразу откидывал, а более толстые попадающиеся — подрубал несколькими ударами и сам же оттаскивал.
Я наблюдала за ним, и мне казалось, что он не только не устаёт — наоборот, движения становились всё более лёгкими, и к обеду уже даже средние деревья он откидывал играючи.
Ближе к вечеру лес поредел и стал перемежаться большими полянами. Вова объявил, что самый жопный кусок закончился, завтра часть пойдёт по открытому месту, а потом лесом, но там распадок практический чистый — тем более, что он готовился нас встречать и все неудобные деревья успел убрать, так что поедем с ветерком!
Километров до трёх в час, должно быть, разгонимся, ха!
07. ДЕТИ ЛЕСА
ТЯГОСТНО НА ДУШЕ
Новая Земля, всё та же дорога, сорок седьмой день нового мира (четвёртый день от входа в портал) // На Старой Земле (СтЗ) всего лишь второй четверг августа, не прошло и суток от моего перехода
Странное было внутри ощущение. Мы двигались уже два часа, пора было сделать небольшой перерыв. Светило солнце. В кустах жизнерадостно орали птицы. Но внутри зрело чувство, что мы приближаемся к чему-то нехорошему. А ещё — что я опаздываю. Конкретно я. Блин. Интуиция у меня и в старом мире работала железно, каждый раз, когда пренебрегала предчувствиями — жалела об этом.
Я срочно поделилась ощущениями с мужем. Бабушку с Васей спрятали в фургончик. Защита так себе, но всё же… Теперь можно немного ускориться.
Вова прямо-таки сканировал пространство. Он вообще за этот месяц стал… первобытный что ли. Мишка шёл сзади, Алёнка с конём в поводу — рядом. Похоже, испугалась. Да уж, в случае чего толку с них будет немного.
Всё утро мы ползли по луговинам, перемежающимся редкими полосками деревьев или кустов, а теперь снова вступали в лес, спускавшийся с двух пологих сопок к узкой расчищенной полосе распадка. Если бы не сочная трава под ногами, это было бы похоже на обычную просёлочную дорогу в лесу, где-то в старом мире — и от этого почему-то мне стало ещё тревожнее.
Прошло минут двадцать. Вот оно! То, что стихли птицы, смогла заметить даже я. А потом упало два дерева сразу — спереди и сзади, прямо как в кино. И из кустов раздался треск и радостные кровожадные крики. Навстречу которым смазанным пятном метнулся Вова.
В экстремальных ситуациях муж может двигаться очень быстро. Мог, когда ему было сорок пять. Но теперь он был на двадцать лет моложе. И теперь у него был дар силы…
Всё произошло в считанные секунды. Шестеро уродов оказались обездвижены в разной степени тяжести, некоторые насовсем. Но чувство тревоги не прошло, наоборот, сделалось более сильным и пульсирующим и даже приобрело ощущение направления.
— Вова, опаздываем! Что-то происходит — там!
С другой стороны, можно было и не показывать, уж следы-то читать охотник умеет, тем более такие явные.
Ветер донёс женский крик. Нет, скорее девчоночий.
Муж рванул на голос по прямой. Я успела крикнуть растерянным детям: «От повозки не отходить! Охраняйте!» — и бросилась следом за ним.
Чё уж они там наохраняют… Пусть хоть в одной кучке стоят, мало ли…
Капец, не умею я по лесу бегать. Я вообще-то бегаю не очень. Тут хоть задыхаться перестала. Скорее, скорее… Твою мать, займусь физкультурой…
Бля-я-я-я*ь…
Над поляной висела осязаемая аура пережитого ужаса. Пятеро в разных позах лежащих мужиков. Некоторые живые. Пока. Подвывают. Орут даже. Некоторые даже пытаются сложить внутрь свои кишки. По́хер. Вова режет верёвки сильно избитым парням. Есть переломы, резаные раны.
Нет, не здесь.
Я пыталась отследить ощущения. Кусты. Вот оно!
Четыре девочки. Те самые, бля*ь, эльфийки, про которых мент говорил. Избиты. Одежда изорвана, ноги в крови. Страшно, но вылечим. Не это. Стоят на коленях над кем-то на земле, ревут все в голос.
С-с-с-с-сука… Вот это страшно.
Девочка с зелёными волосами, лет пятнадцати. Сильное кровотечение. Взгляд в небо, совершенно прозрачный.
Вторая белобрысая. С чудовищной вмятиной в черепе. По волосам течёт кровь, дыхание судорожное и слабое, конечности мелко дрожат.
— Девочки, пустите меня, — я опустилась на землю рядом с беленькой, — Как её зовут?
— Маша… — стоящая рядом на коленях розововолосая девчонка лающе всхлипнула, размазывая по лицу слёзы, не замечая, что руки у неё испачканы в крови. Автоматически ставлю заметку, что пара ногтей выдраны с мясом. Потом, всё потом, — Она сестру… хотела защитить…
— Потом, милая, всё потом… — я взяла холодную дрожащую руку в свои, — Машенька, держись.
О боги,
