Ренскими, мне было бы трудно потом доказать, что я там ничего не подписывал, и моя подпись подделана.
— Я понял вас, господин Кеннер, продолжайте, пожалуйста.
— После того, как я окончательно отказался что-либо подписывать, Ольга распорядилась отвести меня обратно в камеру, приказав и дальше меня не кормить. Её слова: «посмотрим, как ты вскоре запоёшь». Собственно, на этом всё — следующий раз меня вывели из камеры, чтобы отвести к вам, господа.
— Спасибо, господин Кеннер. Если несложно, ответьте на несколько вопросов.
Под «несколько» подразумевалось скорее несколько десятков. Их интересовало буквально всё — точные слова вплоть до интонаций, выражения лиц, детальное описание моей камеры. Вопросы регулярно повторялись в различных формулировках и пересекались друг с другом.
— Благодарю вас за содействие, господин Кеннер, — наконец сказал Гессен после того, как они выжали из меня всё что можно и нельзя, — из вашего прошения явствует, что вы просите о княжеской защите?
— Не совсем так, господин Курт, — возразил я, — я прошу о запрете Ренским предпринимать прямые или косвенные действия, направленные непосредственно на причинение вреда нашей семье.
— Разве это не одно и то же?
— Защита — это гораздо более широкий термин, который можно понимать по-разному. Я прошу о конкретной форме защиты.
— Хм, ну что ж, я понял вас, господин Кеннер. На этом всё, вы будете извещены о форме и дате рассмотрения этого дела.
Вчера мы довольно долго обсуждали с поверенным форму моего прошения о защите, и Бодров тогда сказал:
«Понимаете, господин Кеннер, князь всегда судит по справедливости. Никто и никогда не упрекнул его в обратном. Но удивительное дело, каким-то непонятным образом князь всегда получает выгоду от всех своих решений. Причём обычно он единственный и остаётся в прибыли в конечном итоге. Защиту он вам, безусловно, даст, но как именно это будет выглядеть, предсказывать не рискну. Могу только дать совет: тщательно обдумывайте каждое сказанное слово, и помните, что самое сложное ещё впереди.»
* * *
Когда я на следующий день появился в школе, никто не стал задавать мне никаких вопросов, как будто я и не пропускал эти два дня. Наши учителя большей частью были простолюдинами, и по всей видимости, просто не хотели никаким образом касаться разборок дворянства с родами. Дни опять покатились своей чередой, но через несколько дней я неожиданно убедился, что дело совсем не заглохло.
На перемене я никуда не пошёл, сидел за партой и разбирал свои записи. Внезапно меня резко толкнули в плечо.
— Это из-за тебя у нас княжеские ищейки всех уже достали?
Я поднял глаза — рядом стояла какая-то незнакомая рыжая девица, судя по лиловому цвету банта, второклассница.
— Откуда ты вылезла, такая невоспитанная? — спросил её я. — Я ведь за такие штучки могу и руку сломать.
— Ломалка у тебя не выросла, мальчик, — ответила девица с усмешкой, — меня зовут Нельма Ренская, и я тебе задала вопрос.
— Задавай свои вопросы Ольге, и вообще иди отсюда. — я махнул рукой. — Брысь, брысь.
Ренская покраснела, что при её масти было категорически противопоказано.
— Я вызываю тебя на поединок. Сегодня после уроков, в дуэльном зале. Не вздумай сбежать. — и развернувшись, гордо удалилась.
— И что это было? — спросил я в пространство. Пространство промолчало.
Похоже, князь воспользовался представившейся возможностью, и сейчас вытаскивает наружу все грехи и грешки Ренских. Вот интересно, а откуда родовичи узнали, что я был причиной? От своих, или же люди князя ненавязчиво намекнули? Есть у меня подозрение, что князь непременно втянет меня в свои игры, причём отнюдь не фигурой.
После уроков я двинулся в дуэльный зал, где уже собралось на удивление много зрителей. Хотя что тут удивительного? Бои гладиаторов — это во все времена топ кассовых сборов, да и зрелищ тут маловато, без телевизоров-то. Вообще, как оказалось, поединки в школе были обычным делом — одарённые боевики были основой военной мощи княжества, и тренировка боевых навыков одарёнными всячески поощрялась.
Присутствовали также школьная лекарка и учитель основы, который был официальным арбитром, и вообще следил, чтобы детишки не поубивали друг друга. Предполагалось, что мы в принципе неспособны нанести заметный вред, так что ограничений у школьных поединков было немного. После короткого перечисления правил нас развели на тридцать сажен и скомандовали начинать.
Нельма с видимым напряжением начала формировать передо мной какую-то структуру. Я по-быстрому создал перед собой стандартный тренировочный щит и начал с интересом наблюдать за её действиями. Наконец она закончила формирование; структура схлопнулась, послав в мою сторону несильную ударную волну, которая была благополучно перенаправлена щитом вверх. Интересная модификация обычной детской хлопушки — Ренская очень творчески применила тренировочно-игровую структуру. С минимальным успехом, правда, но что ни говори, а атака Силой имела место.
Ренская начала создавать структуру заново, но я решил, что уже увидел всё, что она могла мне показать, и прогулочным шагом двинулся на сближение. Нельма засуетилась, пытаясь ещё раз атаковать структурой, но в конце концов решила не заниматься глупостями, и тоже пошла навстречу. Бой был короткий — она пару раз попыталась меня ударить, я легко увернулся. В процессе она раскрылась, и я нанёс сильный удар в солнечное сплетение. Нельма, скорчившись, упала, и на этом бой закончился.
— Ты чего так долго с ней заигрывал? — спросила Ленка.
— Хотелось посмотреть, что она умеет. — ответил я. — Но ты знаешь, что-то она совсем не впечатлила. Я о родовичах думал лучше.
На следующий день всё повторилось. На перемене ко мне опять подошла рыжая девица, правда, немного другого оттенка рыжины, и с фиолетовым бантом третьеклассницы.
— Мне не понравилось, как ты дрался с моей сестрой. — с угрозой в голосе сказала она.
— А я разве хотел тебе понравиться? — в ответ удивился я.
Девица смешалась. Она что — была уверена, что я испугаюсь, и на этом построила весь разговор? Это она зря, нужно предусматривать все возможные реакции собеседника. В результате сейчас стоит тут и выглядит дура дурой.
— В общем так: ты сегодня дерёшься со мной. Посмотрим, как тебе в этот раз повезёт.
— Вот ты ко мне сейчас подошла, не поздоровалась, не представилась, сразу начала грубить. Совсем как твоя сестра. Ольга вас что — по деревням набрала? У Ренских вообще кто-нибудь воспитанный есть, кроме разве что Стефы?
Рыжая покраснела. Да, этой сестре тоже лучше не краснеть.
— Меня зовут Эльма Ренская. И я не собираюсь быть с тобой вежливой.
— А напрасно. Мне-то это безразлично, а ты просто демонстрируешь окружающим отсутствие воспитания.
— Всё, разговор окончен, жду тебя после уроков.
Ренская удалилась. Ленка, смотревшая на это
