— А вот газировку и пирожки можно попробовать. Хочешь, займись этим. Если надо денег на раскрутку — дам. А доходы с буфета пополам.
А он тоже деловой малый! Вроде работает лишь несколько дней, а уже идеи есть, и главное, я же был в кинозалах будущего и помню, что попкорн и газировка на сеансах всегда шли на ура, а не ухватил. Не предприимчивый я, наверное. Кстати, а можно ли попкорн делать? Я в этом теле не ел ни разу его ещё.
Ведомый алчными мыслями, еду в универ на занятия. Да, у меня свободное посещение, но лабы делать надо. Делать и сдавать. Сегодня планирую три из десяти сдать.
— Сергей Константинович приболел, не будет сегодня сдачи лабораторных! — обломали меня в деканате.
Зато в коридоре университета встретил Ритку. Чему даже обрадовался, ведь сейчас вариантов разнообразить свою личную жизнь у меня немного. Есть прокурорская дочь Лариса, но лезть к ней чревато. И есть Рита, которая для меня всем хороша, кроме того, что замуж хочет. И детей. А я, соответственно, нет.
— Куда? Да какое кино?
Рита почему-то мне рада меньше, чем я ей.
— Я тем более сегодня приглашена в театр оперы и балета, там Евгения Онегина дают. А потом в ресторан иду, ужинать!
— И кто там за Евгения Онегина поёт? — кисло спросил я, размышляя, кто же девочку сегодня ужинает?
— Молодой солист, но большой талант — Дима Хворостовский.
— Знаю-знаю, — подтвердил я. — Но это он ещё сейчас мало известен, подожди, его ждут лучшие мировые оперные подмостки.
— Надо же, оказывается, тебя ещё что-то, кроме бокса, интересует? — язвительно отреагировала Рита.
Странное получилось у нас общение — вроде и не послала, но дала понять, у неё есть варианты получше меня.
Чем занять день совершенно не знаю. К Бейбуту ездил в четверг. Опять отвез пару кило конфет и печенья, больше мой друг никаких подношений не принимает. Надеялся увидеть Ирку, но не свезло. Еду от нечего делать на работу, позвонить домой. Знаю, что бабушку уже выписали, я вчера с ней разговаривал по телефону, но говорю же — делать нечего.
Дома всё хорошо. Даже отлично! Батя, окрылённый скорой покупкой машины, получил права. Правда, за них ещё не рассчитался. По его словам.
— Ты главное, ездить научись хорошо. Не забывай, что у тебя трое детей, — сурово наставляю я. — Машину тебе я заказал в закрытом Красноярске-26. Почти по госцене выйдет. В мае, ближе к концу, жди.
Неожиданно для самого себя решаю вечером сходить в театр, глянуть, на кого меня променяла Ритка? Звоню не в кассу, а на домашний телефон директора театра. Номер нашёл в справочнике.
— У крайкома бронь, но если не придёт никто к началу представления, продаём эти места, — порадовал меня директор.
Потом от нечего делать решаю позвонить по московским телефонам. Ни Вики, ни Виктора, ни Светки на месте нет. Как же не хватает сотовой связи. Хотя партийная элита сильно не парится — у неё в машинах стоят «Алтаи». О! А наберу-ка я Власова!
— Да суета эта нездоровая и у нас, и странах СЭВ. В Польше студенты бузят. В Чехословакии, в Братиславе, двадцать пятого марта демонстрации пришлось разгонять, — жалуется министр.
— Слышал. Там требовали свободу вероисповедания. Говорят, человек пятьсот арестовали. А вы-то при чём тут?
— «Голоса» слушаешь? Врут они — меньше двухсот. Я вот в Политбюро как раз курирую это направление сейчас.
Рассказываю Власову про боксера, который бросил сборную СССР ради защиты Армении.
— Есть такое, сейчас там самовольно организовываются отряды самообороны, — подтверждает Власов. — Мы тоже особое внимание уделяем Карабаху. От ЦК КПСС туда завтра вылетает наш постоянный представитель. Боксёр, кстати тоже, — Вольский Аркадий Иванович. Хозяйственник он хороший, ну и мы выпускать не собираемся ситуацию из виду. Всё хорошо будет, Толя. Сам-то как, расскажи?
Да хрен два вам! Хорошо, как же! Хорошо там, где нас нет. Минутки тикают, сегодня 9-е апреля уже, два-три года… Или меньше. Я помню, в девяносто первом, зимой, когда реформа Павлова была, так уже в стране бардак был. Комки везде ставили, ВЛКСМ ещё не разогнали, но он не функционировал. Я в тот год ездил на первый чемпионат СССР по рукопашному бою в Барнаул. Проиграл во втором бою какому-то тренеру Степурко. А в первом послал в нокаут его ученика Сергея Пугачева. Вот сколько лет прошло, а помню. Надо сесть и заново свои воспоминания обновить. Но не сегодня. Сегодня бухну. Да, знаю, что не пятница, но тренировок нет. Вернее, сам по утрам дрыгаюсь. Леонидович же после обмена квартирами, который я организовал за два дня, очумел от радости и сейчас там дрелью и перфоратором изводит соседей по этажу. Короче, сказал два дня его не дёргать. Я вообще поражаюсь возможностям не такого уж и высокого начальства в крайкоме КПСС в своём лице. Нигде отказа не встречаю. Вот, например, на понедельник у меня встреча с очень известным и богатым бизнесменом и политиком будущего. Суть встречи? Помогаю ему получить право на разработку Олимпиадинского месторождения золота. Да, пока артель «Полюс» не так известна, как, например, Тукмановские артели, но у неё энергичный и знающий председатель. Для государства старатели выгоднее — у них золото принимают на порядок дешевле, чем у государственных предприятий. Что помню, так это передовые технологии по извлечению золота там, на Олимпиадинском, использовались. Хотя, как передовые?… Спецбактерии какие-то использовались. Эта технология давно известна — её наши ученые в лабораторных условиях еще в 60-е гг. разработали. «Полюс» внедрил их разработки, выработал собственный штамм микробов, которые сначала разлагают руду, а уже потом начинается процесс извлечения золота традиционным способом. До этого далеко ещё, да и я здесь помочь не могу толком. Единственное, что оказалось в моих силах, так это правильного человека подтолкнуть на разработку месторождения. Шенин был не против, но сказал:
— Если взял на себя какую работу, то и ответственность взял за результат. Молодец, что помогаешь.
Я аж офигел от такого доверия!
А Олимпиадинский ГОК в тот период, когда я работал на постройке хвостохранилища и дамбы, выдавал золота на сотни миллионов долларов в год. Если честно, я обрадовался возможности как-то применить на практике свои знания из будущего.
Резко даю по тормозам, чуть не задавив при этом мелкую собачонку, которая, вырвав поводок у своей хозяйки, кинулась мне под колёса.
— Смотри, куда едешь! — кричит… Евочка из горкома ВЛКСМ, моя бывшая сотрудница.
— Ой, Толя, извини! — узнала и она меня. — Я так испугалась за Жужу.
— Ничего, главное Жужа не пострадала. Тебя подвести?
— Да тут до угла. Ну, подвези, — соглашается девушка.
Ева симпатичная, стройная и не замужем. Тем не менее я её чуть не уволил в своё время. Дело в том, что в горкоме она работала по отцовскому блату, а когда тот переехал в другой город, и Ева осталась без покровительства, то лишь чудо её спасло тогда от увольнения. Тогда спасло, а когда меня не стало, её выжили.
— Да, Толь, выжили! Сначала в другой отдел перевели, а потом вообще подставили, — жалуется девушка.
Но жалуется легко, без надрыва, ведь уже несколько месяцев прошло, она остыла, ну, и нашла себе новую интересную работу. В райпотребсоюзе. С приходом Федирко на первые роли, у нашего краевого союза открылось второе дыхание.
— Четыре строительных управления, собственный авторемонтный завод, парк на две тысячи автомобилей. Завоз товаров за полярный круг. Связи с Японией, Кореей и европейскими странами!
Информация из Евы лилась широкой рекой.
— А ты чем вечером занята? — спрашиваю я девушку.
— Да ничем, завтра выходной же. Дома буду сидеть с бабушкой. А что?
— Может, погуляем? В кино сходим или в оперный театр… — предлагаю я.
— Можно. Хорошо бы в театр, наш оперный сейчас Евгения Онегина даёт. Там замечательный солист…
— Знаю. Дима Хворостовский. В театр так в театр, как знал, костюм надел.
— Ты что! Билетов нет! — смеётся Ева.
