— Для крайкома найдут.
Глава 20
И это было правдой. Причем места нашлись в партере, в седьмом ряду. Сначала, правда, мне попытались подсунуть некондит в виде двух мест, шестнадцатого и семнадцатого, разделенных проходом, но бдительная и не раз тут бывавшая Ева, заметив это, заставила меня поменять их на тринадцатое и четырнадцатое. Я не суеверный. Но театр начинается с вешалки, и мы направляемся сначала в гардероб. Легкий полушубок соскальзывает мне в руки, открывая немыслимой красоты голую спину моей спутницы. На девушке длинное узкое платье с небольшим разрезом спереди. И как сесть-то можно в такой одежде? Громадные люстры фойе осветили ожерелье из крупных белых коралловых бусин на шее Евы. Образ довершают легкомысленная короткая причёска и блеск хищницы в глазах. Она явно вышла на охоту! И это ещё не всё. Опираясь на меня и мило улыбаясь, девушка достала из пакетика туфли на высоченных каблуках и легко переобулась. Правда, при этом мне пришлось её схватить за талию, чтоб не упала, но я не в обиде по понятным причинам.
— Нравлюсь? — улыбаясь, спросила театралка. — Платье сама сшила, по «Бурде»!
— Журнал уже есть в СССР? — уходя от прямого ответа, спросил я.
— В прошлом году в марте первый номер вышел на русском языке, у меня все номера есть! Ну, так как тебе?
— Руки сами тянутся, — признал я.
— То-то! А на работе меня не замечал, гонял как сидорову козу! Хоть сейчас душу отогрела!
— Я на работе ни-ни, а ты и правда бестолковая временами была, — вынужден оправдываться я.
— Ой, так уж и «ни-ни»! А Жанна из Норильска? Которая меня и «продала» в отдел агитации, сменяла на что-нибудь, наверное, она деловая — жуть.
— Что Жанна?
— Хвасталась она о ваших с ней отношениях! Не мне, но я слышала.
— Она несчастная женщина, детей иметь не может, — пробормотал я, кажется, против воли краснея.
— Я тоже не планирую, но придётся! У моих родителей две дочки. Одна комсомолка — это я, вторая игуменья в Енисейском монастыре.
— Женском? — осмысливаю информацию я.
— Дурак? Ну а в каком? — ласково отряхивает какие-то соринки с моего костюма Ева. — Так что мне не отвертеться от продолжения рода! Ну, идём, что ли?
— А что там они в монастыре делают? И как сестра туда попала? — стало интересно мне.
— Ой, да дура была, вот и попала. Я из-за неё и в активистки комсомольские полезла. Живут они там, шьют одежду какую-то. Огородик у них есть. И монастырь мужской рядом, — зашлась смехом Ева.
Подавив желание идти сзади подруги, дабы прикрыть её голую спину, я стал озираться, надеясь увидеть Ритку. Но она первая меня заметила.
— Толя, привет! Знакомься, это Юрий, — услышал я голос подруги.
Юрий. Никакой это не Юрий, а Юрец из Лесосибирска — мой номинальный сосед по общаге! Мне всё стало ясно — Ритка затеяла этот поход в театр, чтобы подразнить меня, и я повелся, придя с Евой сюда. Никаким образом гоповатый и слишком молодой Юрец не может рассчитывать на благосклонность сексуальной молодой аспирантки.
— А это Ева, — представляю я спутницу.
— Очень приятно, — сказали обе в унисон, но Ева, развернувшись спиной, добила Ритку фасоном платья.
Юрец вроде даже присвистнул. Ну, или это был не он — народу в театре много. Моя спутница, бывшая, по всему видно, тут завсегдатаем, сразу же повела меня показывать портреты артистов, висящие на стенах в коридорах, и вообще, посматривает на меня с видом победительницы. Я ещё не сдался, но уже близок к этому. Очень уж хороша девица, и бабы давно у меня не было. Ну как давно? Неделю… А для молодого организма это много. Но сейчас к Еве и на хромой кобыле не подъехать. Она почувствовала себе цену. Обычное гусарское «в койку» не пройдет точно. Может, билеты ещё куда купить? Раз она театралка такая.
Собственно, у нас в универе на «Истории искусств» (есть такой предмет) раздавали бесплатные билеты на подобные культурные мероприятия, и, более того, обязывали ходить, но в основном это были либо филармония, либо ТЮЗ, а в театр «Оперы и балета» билетов я не помню. Тут аншлаг постоянно. А сейчас ещё и «Евгений Онегин»! В лице будущей оперной звезды Дмитрия Хворостовского.
— Анатолий, кажется? — услышал я мощный и красивый голос рядом с собой, а затем и увидел эту самую звезду. — А что, комсомольские работники тоже любят оперу? Узнал? — спросил Хворостовский уже тише, подойдя ко мне. — Помнишь анекдот «Музыка навеяла…»?
Точно! Я же с ним познакомился в день приезда в Красноярск! Он тогда студентом был, но уже думал о работе в этом театре, а я представился будущим комсомольским работником.
— Я уже коммунист и в крайкоме работаю, — зачем-то хвастаюсь я. — Анекдот мой вспомнил?
Сам ему этот анекдот и рассказал, когда мы сидели за одним столиком в кафе «Нива».
— При даме рассказывать не буду! А в крайкоме чем занят?
— Знакомься, тоже бывшая работница горкома ВЛКСМ Ева. А я в комиссии по выезду работаю.
— Очень приятно, — обменялись улыбками Ева и Дима.
И это было гораздо искреннее, чем недавние взаимные комплименты Ритки и Евы.
— Слушай, так это кстати! Мне приглашение пришло недавно на конкурс. Пока документы ещё не собирал, — обрадовался Дмитрий. — В сентябре будет проходить в Тулузе, это Франция, «Международный конкурс вокалистов».
— Возьми визитку, порешаем, — протягиваю я артисту недавно изготовленную продукцию шелкографии.
С этими визитками я выделался — не стал печатать на принтере или в типографии, а заказал у частника, кооператора, который развивает этот вид печати в городе. Получилось очень стильно и необычно.
— Так ты начальник! Ничего себе карьеру сделал за это время! — удивился певец.
— Ты тоже, говорят, уже известен, поёшь хорошо, молодец, — ответно хвалю я.
— Есть у меня один секрет — я всегда пою как в последний раз в жизни. Ладно, мне в гримерку пора. Рад тебя видеть был!
Он ушёл, а я превратился в мишень для взглядов окружающих. Стало даже слегка дискомфортно. Но все неудобства окупил восхищённый взгляд моей спутницы. Теперь уже не она носом водить будет, а я могу! Знакомство с Хворостовским это… это ошарашило её.
— А что за анекдот ты ему рассказывал? — схватила мою руку и прижала к своему телу Ева.
Пришлось рассказать.
Происходящее на сцене завораживало. Дима и в самом деле пел как в последний раз в жизни, выкладываясь по полной. А может, так и надо? Слушая бархатный баритон певца, я внезапно вспомнил, что где-то за год или два до моего перемещения из будущего в это тело, Хворостовский серьёзно заболел. Делаю себе заметку об этом факте, в голове пока. Может, как-то помочь смогу? Предупредить его о недуге, например?
Обратно ехали воодушевлённые увиденным и услышанным, и можно было бы пригласить Еву к себе, но уже поздно, и не хотелось такой вечер портить отказом. Хотя, может, его бы и не было. По этой причине утро воскресенья я встретил один, но уже чуть позже ко мне заявился Бейбут. Ещё в шинели, так как Красноярский гарнизон на летнюю форму одежды не перешёл, хоть на улице и устойчивый плюс. Увольнение у парня. Я о нем, кстати, знал заранее.
— У солдата выходной? — зевая, пропускаю друга в дом.
— Ага, пуговицы в ряд. До восемнадцати ноль-ноль. Есть чё пожрать?
— Вчера не до готовки было — в театр ходил. С такой девочкой, ты бы видел! — хвастаюсь я. — Колбаса есть, яишенку могу сварганить.
— Давай. Так уж и быть. Раз ты в театру ходил! — милостиво разрешил мне друг.
— Дать бы тебе по загривку, да маленьких не бью! — подзуживаю Бейбута на шуточную потасовку.
Но колбаска уже скворчит на сковороде, и пяток домашних крупных яиц, приобретённых у соседа, готовы присоединиться к ней. А значит, мой друг на разные глупости отвлекаться не станет.
— Вина надо купить, — дожёвывая колбасу, сообщает солдат.
— Э-э-э? — недоумеваю я, так как знаю — Бейбут спиртное не переносит.
— Девчонок пригласили сегодня вечером в клуб. С соседнего швейного училища. Я, почтальон наш и киномеханик.
