— Сейчас не получится, — Кенни покачал головой. — Дед меня увидит.
«Хе-хе, если я захочу — никто тебя не увидит! — заявил Старый Лун. — Давай, одевайся. Нам идти недалеко. Дед и слуги даже не заметят, что ты выходил из комнаты».
— Тогда ладно, — согласился Кенни, поднимаясь с ковра. Именно это он и хотел услышать.
— Кстати, а ты знаешь, что это?
Он указал на чёрный гвоздь и коробочку с кубиками.
Старый Лун отклеился золотой частью от лба Кенни и кончиком свесился вниз.
«О, вот что я тогда почувствовал! Это гвоздь того еретического ублюдка!»
— Какого? — Кенни медленно подошёл к шкафу, внимательно прислушиваясь к Старому Луну.
«Его называли Взрывателем Трупов, еретический Маршал, за которым охотились два вице-лидера Судебной Коллегии. Я тоже там был, помогал прикончить его. Но за свою жизнь этот ублюдок наделал тысячи артефактов и они разошлись по всему Покрову, их даже в этой дыре найти можно…».
— Что такое Судебная Коллегия? — Кенни открыл шкаф и достал оттуда тёплые штаны и кофту. На улице холодно, надо теплее одеться.
«Это специальный орган Церкви Трёх Святых, который охотится на еретических ублюдков».
— А Фермер тоже из Коллегии?
«Да. Башка вице-лидер, а я его компаньон».
— А какой титул у Фермера?
«Бессмертный Фермер».
— А что делает этот гвоздь?
«Воткни его в солнечное сплетение Пранария. Гвоздь войдёт в реакцию с Источником и сдетонирует. Чем мощнее Пранарий, тем сильнее будет взрыв».
— Ого, — проникся Кенни. — А откуда вы с Бессмертным Фермером пришли? Из Священной Земли?
Он снял с крючка тёплую меховую куртку.
«Конечно!» — червь поелозил на лбу Кенни, устраиваясь поудобнее.
— А почему Фермер ищет старика Фуруя?
«Это его первое задание, которое ему дал сам Третий. Фермер уже больше шести десятков лет бегает за Фурух-мином», — Старый Лун без зазрений совести разбалтывал секреты Церкви, о который даже большинство Кардиналов не знало.
— Фурух-мин? Это Фуруй? — Кенни уже оделся, но ему хотелось подольше потянуть время и вытянуть больше информации.
«Да. Идём уже, чего стоишь», — червь нетерпеливо дёрнулся.
— Ты знаешь, что это такое? — Кенни подобрал коробочку с кубиками.
«О, Осколки Монумента, — сразу узнал Старый Лун. — Идём, по пути расскажу».
Серебристая часть червя слабо засветилась. Кенни чувствовал себя необычно — словно у него на лбу мигалка.
Он осторожно вышел из своей комнаты и пошёл на выход. В гостиной встретил служанку, которая убирала пыль. Но она даже не взглянула в сторону Кенни.
«Не бойся, иди быстрее», — подгонял Старый Лун.
Кенни вышел из дома. Как и говорил червяк, никто не обратил на это внимания.
Во дворе, на скамейке, сидел незнакомый мужчина. Он читал небольшой свиток и ухмылялся.
«Это знакомый твоего деда. Он тебя охраняет, пока твой дед с Патриархом спорит».
Кенни удивился осведомлённости червя, но не подал виду.
«Давай направо, нам надо дойти до кладбища деревни, оно на окраине».
Открылись ворота, скрипнули петли. Но незнакомый Пранарий даже ухом не повёл.
Кенни вышел на улицу и пошёл в сторону кладбища. На улице темнело, вот-вот должны проснуться Полуночные Сверчки.
Сумрачно, холодно, шумит ветер. Путь лежит к кладбищу. Страшновато.
Кенни поёжился, ему стало немного не по себе. Особенно странно выглядели люди, которые проходили мимо Кенни и не замечали его, словно он не существовал.
Может, Старый Лун сорвал? Нет никаких Радужных Червей, а Кенни идёт в ловушку?
Ира тоже была встревожена. Но не смела заговорить, могла лишь молча переживать за брата.
Впереди показалась высокая стена, перед которой стояли несколько кубических зданий. Осветительные столбы в это время уже зажглись, Полуночные Сверчки бесились в стеклянных шарах, озаряя светом пространство. Кенни замедлил шаг. Это что, кладбище?
«Не бойся, тебя никто не увидит. Иди через главный вход», — Старый Лун был в нетерпении.
Кенни ускорил шаг. Через окна кубических зданий он увидел солдат и стражей. А перед входом в кладбище стояли два стража с серебряными доспехами — Лейтенанты.
Недалеко находился домик, на крыльце которого сидел старик в золотых доспехах и курил самокрутку. Капитан!
«Во всей деревне только квартал клана Кораки лучше охраняется», — подумал Кенни, спокойно проходя мимо двух охранников.
Он открыл дверь и вошёл внутрь.
В нос ударил сильный запах растительности — тут было очень много деревьев и кустов.
«Поворачивай налево и иди туда», — дал указание Старый Лун.
Кенни медленно побрёл в нужную сторону, с удивление рассматривая кладбище. Растения были посажены таким образом, чтобы между ними было достаточно места для погребения людей. Кусты выглядел необычно — листьев нет, но ветви тонкие и кривые, сделаны словно из костей. У деревьев были почти белые стволы и маленькие светло-жёлтые листья. У каждого ствола и куста стояли таблички, на которых были написаны имена.
«Ты что, впервые видишь могильные деревья?» — хмыкнул Старый Лун.
Кенни не ответил ему. Он прошёл по необычному лесу и вскоре увидел ещё одну стену, которая не могла скрыть кроны огромных деревьев. Некоторые из них отличались от могильных — они были темнее, с листьями другой формы и другого окраса.
— Что там? — тихо спросил Кенни.
«Эта часть кладбища предназначена для Пранариев, — ответил Старый Лун. — А за ней находится плантация, в которой клан Кораки выращивает Прана-червей. Многие Прана-черви рождаются в могильной почве».
Кенни мелко кивнул. От деда он знал, что люди этого мира не верят в Рай или Ад, они верят в реинкарнацию. После смерти душа каждого человека поднимается к Солнцу, а его тело возвращается в землю — он становится удобрением для растений, кормом для червей. Растения и черви тоже кормят кого-то, и этот круговорот замыкается на людях. Спустя некоторое время, очищенная душа возвращается с неба, чтобы вновь прожить жизнь заново.
Церковь Трёх Святых утверждает, что в каждом человеке есть частичка Творца. Перерождаясь раз за разом, душа человека проходит испытания. И когда все испытания пройдены — душа возвращается к Творцу, на Солнце, где получает обратно память прожитых жизней.
Следуя указаниям Старого Луна, Кенни всё дальше уходил в глубь кладбища. Вскоре, большие и крепкие деревья сменились старыми и слабыми. Ближе к окраине деревья исчезли, земля была покрыта толстым слоем снега, из которого торчали верхушки дряхлых кустиков. Ноги по щиколотку погружались в снег, было неудобно и холодно. Кенни не рисковал использовать Выпускание,
