Я топтался в такт музыке, как и большинство присутствующих. Особо рьяные танцоры включали «режим эпилептика» и трясли гривами. Нехитрые «па» выглядели смешными. Брэйк-данс только зарождался и еще не дошел из Москвы до этой глубинки, поэтому под некоторые песни, в ходу был устаревший твист и обывательский «танец локтями».
Через каждые пять песен традиционно включали медляк. Молодой парнишка с ясными глазами и пышным «барашком» на голове ловко управлялся с катушечным магнитофоном, включая хитовые подборки, которые он явно заготовил и записал сам заранее. И даже врубил собственный ремикс на популярную песню. Ого! Это первый ремикс, который я услышал в этом времени.
Я пригляделся, и лицо ди-джея мне показалось почему-то знакомым. Песня закончилась, и какой-то крутой парняга, один из джинсовых, полез на сцену заказывать песню для своей девушки — и при этом громко назвал диск-жокея Серегой. Точно! Теперь я его вспомнил. Это же один из первых популярный ди-джеев советского времени. Пока Сергея Минаева почти никто не знал, но уже (я немного напряг мозги, вспоминая) в конце этого года он будет колесить по стране, собирая многотысячные дискотеки с собственными ремиксами и каверами. Дискотеки вызовут резонанс в прессе, но, как ни странно, будут одобрены КГБ СССР и Московским горкомом партии.
Во время очередного медляка Света мягко взяла меня за руку и прижалась ко мне. Мы неспешно кружились. Народ рассосался и облепил подзаборное пространство танцпола. Тех, кто пришел попарно, оказалось не так уж и много. Федя старательно кружился с Верой и, казалось, ничего не замечал вокруг.
Блаженствовать, правда, ему удалось недолго. К Погодину и к Вере подошел хлыщ в вельветовых брюках и замшевой куртке поверх цветастой рубахи. Как ему не жарко в таком одеянии? Чего только ради фарса не стерпишь. При виде его Вера нахмурилась и демонстративно уткнулась Феде в плечо. Она явно узнала пижона. Тот похлопал Федю по плечу и стал ему что-то горячо втирать.
Погодин остановился, и мне почудилось, что вот-вот зарядит незваному гостю в нос, уже сжал кулаки, но Вера его мягко удержала.
Я деликатно отстранил Свету, которая тоже заметила неладное, и поспешил на помощь другу, ведь за спиной пижона неслышно нарисовались еще двое его дружков. Одеты попроще, но морды такие же наглые и самодовольные.
— Макар, — горячо говорила Вера, обращаясь к хлыщу. — Оставь меня в покое. Между нами все кончено.
Опа! Так это ее бывший… У нас тут сцена ревности.
— Так вот ты на кого меня променяла! — скривился тот и кивнул на Федю. — На этого хмыря.
— За хмыря ответишь, — грозно пробурчал Погодин с висевшей на его шее Верой.
— В чем дело, граждане нетанцующие? — подошел я к компашке. — Освободите пространство и не мешайте людям отдыхать.
Макар зыркнул на меня и нагло выдал:
— Гуляй, паря, или я тебя куда надо увезу и оформлю, — он вытащил милицейские корочки и важно сунул их мне под нос в развернутом виде. На его конопатом лице читалось: «хозяин дискотеки».
Цепким взглядом я пробежался по строкам. Оперуполномоченный отдела БХСС старший лейтенант милиции Щукин Макар Валерьевич.
— А-а… Коллега, — улыбнулся я и достал собственное удостоверение. — Что же ты, старлей, некрасиво себя ведешь? Нехорошо. Одет, как попугай, общественный порядок нарушить намереваешься. Разобрать такое поведение надо на заседании парткома. Рапорт что ли на тебя накатать?
От такого поворота Макар опешил и на миг уронил челюсть. Потом что-то пробурчал и, кивнув своим, скрылся в толпе с подручными.
— Пойдемте отсюда, — Вера потянула за рукав Федю к выходу и просяще на меня взглянула. — Не хочу находиться рядом с этим человеком.
— Да я с ним в миг разберусь, — хорохорился Погодин, воодушевленный отступлением врага. — Зря только Андрей вмешался. И что у тебя с ним было?
— Спасибо, Федя, — Вера чмокнула его в щеку, проигнорировав вопрос. — Но я такая трусиха. Никогда не любила конфликтов. Лучше уйдем, прошу…
Я согласился с ней. Бить морду Макару нельзя, все-таки какой-никакой сотрудник. Тем более в общественном месте. Да и мне уже хватит светиться, и так корочки доставать пришлось.
Мы вышли из музыкального «загончика» и направились в ближайший ресторан, прямо при выходе из парка. Над двустворчатыми дверями вывеска: «Ресторан Приморье».
— Ха! Странное название, — улыбнулся Погодин. — Моря-то в Михайловске и в помине нет!
— Наверное, там подают морепродукты, — предположил я.
— Рыбу что ли? — не понял Федя. — Так рыба в любом ресторане имеется.
— Креветок, крабов, кальмаров и прочих Ихтиандров, — пожал я плечами.
Но, естественно, никаких осьминогов в заведении не подавали. В меню из морских гадов были только шпроты в масле. Народу в заведении битком, но оказалось, что столик у нас уже был заблаговременно заказан. Вера подсуетилась. Молодец.
Заказали утку, незатейливые салаты и вино. Официант учтиво наполнил бокалы.
— Ой, мне поменьше, — замахала руками Вера. — Я мало пью.
— Болеешь чем-нибудь? — «тактично» спросил Погодин. — Так вино, наоборот, полезное. Я слышал, что на Кавказе долгожители употребляют его регулярно.
— Да не болею я, — отмахнулась Вера. — А вот наутро болеть не хочется.
Девушка повернулась ко мне:
— Что-то Андрей весь вечер молчит.
Света, видя, как Титова позволяет Феде себя приобнять, уже немного смягчилась по отношению к потенциальной сопернице и миролюбиво проговорила:
— Андрей все время про работу думает. Голова вашим маньяком забита, только и разговоров.
— И не таких ловили, — довольно хмыкнул Федя. — И этого поймаем быстро, — Погодин посмотрел на Веру и, подмигнув, добавил. — Хотя быстро не хочется. А с другой стороны, чем больше он на свободе, тем больше трупов…
— Уже три жертвы, — кивнула Вера. — Жуть какая. Как думаете, когда он остановится?
— Не три, а четыре жертвы, — кивнул Федя.
— Как — четыре? — нахмурилась Вера. — Я что-то пропустила? К нам на вскрытие не поступал четвертый… Уж я бы знала. Ты ничего не путаешь?
— Так его еще не нашли, — язык Феди развязался под действием вина и прекрасной девушки рядом, он наклонился и что-то прошептал ей на ухо, судя по всему, поведал о письме маньяка.
Ну вот, и этот с дамами о трупах беседует. Плохо я влияю на друга.
— Странное обращение в виде считалочки, — пожала плечами Вера. — Белка — это, получается, Белкин?
— Ага, — кивнул Федя. — Пропал мужик, и, скорее всего, уже мертвый где-то лежит. А вот где его тело искать, хрен поймешь. Он природу любил фоткать. Ну, прочесали леса. Завтра опять группу собираем из добровольных помощников, местной милиции и солдатиков. Но пока все без толку. Слишком много у вас тут лесов вокруг Михайловска.
— В считалке ещё фигурирует «царский дом», — озадаченно проговорил я. — Мне кажется, это ключ к разгадке. Но местный сотрудник Жмых сказал, что не знает ничего такого.
— Белка прыгала, скакала, а на ветку не попала, а попала в царский дом, — продекламировал Федя. — Мне этот стишок уже скоро сниться будет.
Света тихо вздохнула — мол, неужели мы шли в ресторан, чтобы и здесь о делах разговаривать.
— Погодите, — Вера задумчиво смяла салфетку и поджала губы. — Царский дом — это так мы называли в детстве заброшенный санаторий «Металлург». Он в пяти километрах от города, в лесу.
— Там мы тоже смотрели, — кивнул я. — Не нашли ничего. А кстати, почему вы его царским домом называли?
— Да никаких особенных легенд. Многие так про него говорили. Его построили еще в тридцатые годы, в шикарном архитектурном стиле. По-сталински. Колонны, барельефы. Ну чем не дворец? Чем не царский дом? Мы там в детстве играли в прятки. Добирались туда на велосипедах. Во время войны в санатории разместили госпиталь. Но фашисты его разбомбили, и с тех пор он заброшен. Ну, а Хрущеву такие дворцы не нравились, сами знаете — перегибом считалось. Вот и вышло, что санаторий так и не восстановили.
