— Думаю, нам следует там поискать более тщательно, — кивнул я. — Спасибо, Вера.
Принесли горячее, и мы все дружно взялись за неожиданно аппетитное угощение. Может, осьминогов тут и не было, но звание ресторана «Приморье» оправдывало.
* * *
На следующий день я рассказал все Горохову, и, несмотря на субботу, мы всей группой немедленно выдвинулись в заброшенный санаторий. Строение поражало величием и былой роскошью. Огромное крыльцо с множеством широких ступенек, арки с барельефами, статуи. Сквозь щели в бетоне повсюду пробивается травка и даже хилые кустики. Крыша обрушена, один из корпусов вообще превратился в груду обломков, заросших подлеском.
В общем, романтично для искателей приключений, но полазить явно придётся основательно.
— Странно, что именно здесь отгрохали такую махину, а не где-нибудь в Крыму или в Сочи, — озадаченно почесал макушку Катков.
— Тут какой-то полезный источник был, — ответил Горохов, который заблаговременно уже навел справки про санаторий. — На всю страну славился, но после бомбежки он исчез.
— Эпичное строение, — Света восхищенно рассматривала утопающие в зелени «античные» руины. — Алексей, сфотографируй, пожалуйста, нас с Андреем на фоне этих колонн.
Горохов поморщился, мол, работать надо, а не в туристов превращаться, но промолчал. Катков быстренько нас щелкнул на свой новенький «Зенит», и мы вошли внутрь.
— Разделимся? — предложил Федя.
Красота былого величия его не трогала. Ему хотелось поскорее развязаться с поисковыми мероприятиями и улизнуть обратно в город. Вчера в ресторане я слышал, как он с Верой договорился погулять сегодня по набережной.
— Мы тут все уже обшарили, — задумчиво кивнул Горохов. — Хорошее место для фотолюбителя Белкина. Но ничего не нашли. Надо подойти к повторному поиску с умом. Думайте, товарищи, что мы упустили?
Я вытащил из кармана фотокарточку, на которой запечатлена злополучная записка, и в сотый раз пробежал ее глазами.
Федя ходил и пинал камешки, засунув руки в карманы и насвистывая мелодию Джо Дассена, вчерашний медляк, под который он в первый раз потанцевал с Верой. Под ногу ему попался старый сапог. Он умело зафутболил его в другой конец холла. Шлепок гулко раздался под остатками крыши.
— Погоди! — крикнул я ему. — Где лежал сапог?
— Вот здесь, — недоуменно ткнул он пальцем на край полуразрушенной лестницы, которая вела куда-то вниз. — А что? Чего тебе сапог дался? Он явно не Белкина. Видно, что много лет уже под солнцем и дождем здесь валяется. Покоробило его и выгорел весь.
— Сапог! — я многозначительно поднял указательный палец вверх. — А в считалочке что говорится про него?
— Да ничего, — пожал плечами Погодин, а потом его осенило. — А, нет! Точно! — Федя наморщил лоб, вспоминая стишок. — «Где сидели за столом царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной…» Блин, Андрюха, ну ты голова! Сапожник там есть. Думаешь, это знак? А тогда портной должен быть еще и король-королевич.
— Король — это Белкин. Король пик. Сапог — это может быть указатель, где спрятан его труп. А вот что значит портной? Как его обозначить? И где он тут есть вообще? Нужно, наверное, спуститься в эту яму и проверить ее более тщательно, — я кивнул на ведущую вниз полуразрушенную, с торчащими арматуринами бетонную лестницу.
— Давай я спущусь, — вызвался Федя. На крыльях влюбленности он готов был совершать любые подвиги. — Только веревка подходящая нужна.
— В машине есть буксировочный трос, — вмешался Горохов. — Алексей, принеси.
Криминалист недовольно вздохнул, так как ему отвели роль «самого молодого», но спорить не стал. Оставил фотокамеру и принес замасленный трос.
Федя обвязал одним концом пояс, а во второй вцепились мы с Катковым.
— Держите крепче, — обеспокоенно проговорил Федя. — Смотрите, не уроните меня.
Его героизм немного угас на краю черной дыры в бетонном полу.
— Если что случится, дерни за верёвку два раза, — улыбнулся я. — Мы тебя тогда экстренно будем вытаскивать.
— Да что может случиться? — с напускным пренебрежением проговорил Погодин. — У меня вон пистолет на боку висит.
— Против стаи крыс пистолет не поможет, — хитро прищурился я.
— Крыс? — глаза Феди чуть округлились.
— Говорят, в подземельях они с собаку размером.
У меня за спиной ойкнула Света.
— Отставить панику, — прервал мой стёб Горохов, он вручил Погодину фонарик и добавил: — Чего встал? Спускайся.
Федя поежился, схватился за трос и скользнул вниз. Мы с Катковым вцепились в веревку и потихоньку ее стравливали.
Выбрали несколько метров, когда вдруг стало легче, перестали ощущать вес на другом конце троса. Выходит, Федя уже достал до дна. Не так уж там и глубоко оказалось. Просто темно.
Луч его фонарика робко ощупывал подобие пещеры, образовавшейся из-за обвала цоколя.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Горохов, вытягивая шею.
— Нет здесь никаких крыс! — повеселевшим голосом возвестил Погодин.
— Тьфу ты! Причем тут крысы? Труп есть?
— И трупа нет.
— А что есть?
— Да ничего. Обломки, куски бетона и прочий строительный хлам. А вот, еще подушечка какая-то в виде сердечка. Размером чуть больше спичечного коробка.
— Что за подушечка? — недоумевал следователь.
— Щас получше ее рассмотрю, — послышалось шуршание, камни щёлкали и прокатывались под ногами оперативника.
— Ай! — вдруг громко вскрикнул Федя.
Моя рука инстинктивно дернулась к кобуре, а все остальные нависли над дырой.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Света.
— Да ерунда! — послышался бодрый голос Погодина. — Палец уколол.
— А кричишь, будто на тебя крысы напали, — усмехнулся я. — Те, гигантские. Обо что ты там укололся?
— Об иголку! Она в подушечку эту маленькую воткнута была. И не одна, похоже. Фонарик тусклый, не сразу заметил, блин…
— Вот вам и портной, — присвистнул я. — Все сходится. Мне кажется, труп там. Федя! Запомни, где лежала эта подушечка с иголками.
— Да что тут запоминать? Вот на каменистой насыпи и лежала. Аккурат на самой макушке.
— Разгреби эту насыпь, — скомандовал Горохов. — Посмотри, что внутри.
— Никита Егорович! Ну вы себе масштабы представляете? Я вам что, экскаватор? Голыми руками что ли разгребать? Тут лопата нужна. Ну, или палка хотя бы. А еще лучше — пусть Андрюха спустится и поможет. Вдруг там и правда труп? Мне как-то находиться одному в подвале с трупом не очень комфортно.
Я не выдержал и фыркнул — во дает опер. Но долго ждать не стал — закатал рукава, поплевал на покрасневшие от веревки ладони и приготовился спускаться.
Глава 14
Я спустился вниз. На этот раз трос привязали к арматурине, и держать его никому не пришлось. Сразу пахнуло дохлыми кошками. Здесь явно зарыт труп.
— Ты что, запаха не чувствуешь? — удивленно уставился я на Погодина.
— Да у меня насморк только прошел, — пожал тот плечами. — Нюха пока нет почти. А чем тут пахнет?
— Догадайся! Не пахнет, а воняет! Помоги, — я стал разгребать завалы из обломков бетона.
Федя нехотя присоединился ко мне, с грустью поглядывая на свои новенькие джинсы. Одевался он теперь всегда щегольски, будто на свидание собирался. Вот что Вера с ним сделала. И стрижка модная — «теннис», и надушен, как граф на балу. А обстановочка на раут никак не тянула.
Сверху нам подсвечивали фонариками Горохов и Катков. Копать, впрочем, пришлось недолго. Вскоре я наткнулся на синюшную руку, которая зловеще торчала из-под отодвинутого мной камня. В подвале прохладно, даже холодно, поэтому за неделю (с момента пропажи Белкина прошло именно столько времени) труп особо не гнил, но характерный запах тухлых яиц уже имелся.
Я задрал голову вверх:
— Никита Егорович! Есть тело! Нужно сообщить в дежурку, пусть зарегистрируют обнаружение трупа и пришлют дежурного судмедэксперта. Осмотр лучше с ним проводить. Сто пудов, труп криминальный. Не мог Белкин сюда случайно упасть и камешками себя прикопать.
