Услышав эту фразу, я сразу вспомнил фильм «За спичками» и у меня кольнуло в груди и перехватило дыхание. Всё таки иногда воспоминания о своей прошлой жизни 21-ого века вызывали грусть.
Несколько минут я и собравшаяся деревня молча смотрели друг на друга. Все понимали, что от исхода нашего разговора зависит судьба каждого жителя деревни.
Внимательно осмотрев стоящих передо мной почти всех взрослых деревни, я автоматически отметил, что ни Мустафы, ни его жены среди них нет, это уже отрезанный ломоть.
— Я светлейший князь Алексей Андреевич Новосильский. Ваш барин Николай Андреевич мой шурин, его младшая сестра Софья Андреевна вышла за меня замуж. В вашей деревне случилось большая беда и шеф жандармов генерал Бенкендорф поручил мне разобраться, найти виновных и строго наказать. В отсутствии вашего барина имением управляет Наталья Петровна, сейчас она в Казани и у меня есть бумага от неё, что в этом вопросе она передает мне свою власть.
Тишина стояла такая, что казалось слышно как летают самые мелкие букашки.
— Моё решение таково. Следствие считать законченным. Наказывать некого. Все виновные лежат в могиле. Что бы не было не нужных разговоров и не дай бог страшных дел, татарскую семью я из вашей деревни забираю. На этом все.
Вдох облегчения пронесся над собравшимися, многие заулыбались, в том числе и дед Матвей.
— Теперь меня интересует вот что. В вашей деревни бурмистра вы выбираете сами и ваши господа всегда соглашались с вашим выбором. Я не собираюсь ничего менять. Но меня интересует все ли согласны с новым выбором или есть несогласные.
Из толпы раздались дружные одобрительные возгласы. Я подождал пока восстановится тишина и спросил.
— А кто не согласен с этим выбором, поднимите руку.
К моему удивлению таких не оказалось. Но неожиданно из толпы какая-то молодуха за руку вытащила Филимона.
— Вот, барин, смотрите — это Филимон. Его старшего брата Филиппа, мы избрали новым головой. Так у него кулаки больше, чем у Филимона. Кто же против будет?— раздался дружный смех, Филимон покраснел, отбросил руку молодухи и очень шустро нырнул в толпу.
Дед Матвей смеялся каким-то заливистым ребячьим смехом и так заразительно, что я глядя на него то же начал смеяться как ребенок.
Отсмеявшись, я закончил собрание.
— У меня всё. Когда ваш бурмистр вернется, я поговорю с ним и мы уедем. Если у кого-то есть просьбы подходите, внимательно выслушаю.
Я был уверен, что дед Матвей не просто так стоял впереди всех и не ошибся. Народ стал расходится, а старик направился ко мне.
— У меня, ваша светлость, есть вопрос.
— Говори, дед Матвей, я тебя слушаю, — капитан-исправник просветил меня, что дед любит когда к нему обращаются именно так.
— Ты, барин, дозволишь тебя по имени-отчеству?
— Дозволяю, — дед довольно улыбнулся, одной рукой оперся на посох, а другой собрал в кулак свою седую бороду.
— Серафим с Филимоном сказывают ты, Алексей Андреевич, спрашиваешь согласны ли мы если нас отсюда к православным выведут? — я был уверен, что именно это вопрос услышу от деда и молча кивнул. Дед еще раз довольно улыбнулся и сжал кулак так, что мне показалось он сейчас начнет выдергивать свою бороду.
— Так мы, не то, что согласны. Мне вот даже сны снятся, что я хоть перед смертью поживу без этих бусурман. У нас с простым башкиром или татарином споров нет, а вот ихним всяким баям мы как кость в горле. Наши земли здесь чуть ли не самые лучшие. И у нас ведь здесь даже церквы нет, — старик обернулся и показал на заросшее быльем место, где стоял когда-то сгоревший храм. — Попы приезжают четыре раза после постов, в господской избе служат, исповедуют, причащают, потом крестят младенцев и парней с девками венчают. Иногда еще бывает в Великий пост наведываются.
В словах деда Матвея зазвучала такая горечь и обида, что мне стало не по себе.
— Старый барин как в Европах голову сложил, так мы сиротками и стали. Наталье Петровне не до нас было, а Николай Андреевича мы еще и не видели. Батюшка когда у нас был, он детишек грамоте учил, а сейчас все растут сплошь неграмотные. А ежели нужда какая, отпеть к примеру, то вези или в Уфу или в Стерлитамак. Я тебя, Алексей Андреевич, от всего мира прошу, выведи нас отсюда, Христа ради.
Дед Матвей перекрестился и начал пытаться падать мне в ноги. Но вот этого мне совсем не хотелось и я не позволил ему это сделать.
— Погоди дед лоб расшибать, ответь -ка мне лучше на вопрос, а куда вы хотели бы?
Дед Матвей прищурился и лукаво посмотрел на меня.
— В Новороссию мы бы, ваша светлость, хотели. В тех краях двое наших мужиков служили, рассказывают очень там землю хорошая и бусурман нету.
Переговорив еще раз с капитаном-исправником и вернувшимся из татарской деревни Филиппом, новым бурмистром, я со спокойной совестью решил что пора возвращатся. Все конечно возможно в этом мире, но у меня, да и других тоже была уверенность, что в деревне Петровская всё сделано правильно.
Иван Васильевич и капитан Берсеньев мои решения одобрили и мы довольные собой отправились в обратный путь.
Всю дорогу до Уфы я думал о крепостном праве, которое сейчас еще существует в России, что сам на деле оказался еще тем крепостником и не спешу, теряя тапки, освобождать несколько тысяч якобы несчастных своих крепостных от этого ужаса. А эти «забитые» и «несчастные» люди так лично мною затюканы, что и сами не спешат на волю.
На деле не все так однозначно. Дать человеку вольную проще пареной репы, по большому счету написал бумажку и все. А дальше?
Что человек с ней делать будет? На что, где и как будет жить? А он ведь еще может оказаться и маленькой шестеренкой, которая вертит огромный механизм. И вот эта шестеренка вдруг раз и исчезла. Так что внезапно взять и отменить это уродство нельзя, как и всякая революция это будет потрясение и естественно катастрофа. Моё глубочайшее убеждение, что никакая благая цель революции не оправдывает её жертвоприношений.
Конечно общество должно меняться и тоже крепостное право должно быть уничтожено, но как к этому подступиться, я еще не знаю. А вот то, что для этого надо очень много денег, просто не реально много, знаю отлично и мне их надо за-ра-бо-тать.
А для этого будем решать по мере их поступления локальные проблемы или задачи. И первые из них, отправка семьи Мустафы Каримова на Нарвскую мызы, переговоры с Сониной бабушкой и моим внезапно свалившимся крестным.
Решить проблему семьи Каримовых вызвался капитан-исправник. Я ему в помощь отрядил Архипа и Герасима, в них была железобетонная уверенность, а вот капитан-исправник темная лошадка. Тем более, что возвращаться я решил короткими перебежками. Из Казани не прямиком в Нижний, а сначала в Арзиново, потом в Новоселово и только затем прямиком в Питер, транзитом через Первопрестольную.
Что-то мне подсказывало, что другой возможности посетить свои имения у меня не будет, со дня на день надо срочно заниматься генуэзскими делами, там нужен глаз да глаз. Как там дела у Федора в Лондоне, ударение делать на втором О.
Вторая проблема, беседа и установление отношений с Сониной бабушкой. Я хочу, раз такое дело подвернулось, вывести петровских крестьян например в Херсонскую губернию. Анна Андреевна узнавала и даже застолбила там отличный кусок земли на левом берегу Днепра. Если я не ошибаюсь, там через двести с гаком лет возникнет город Новая Каховка. Но сейчас там пока что голая степь, Матвей бывал в тех краях и ему очень там понравилось. Особенно какие-то бьющие из-под земли кристально-чистые источники, вода которых вытекает затем в Днепр.
Между городком Каховка и небольшой деревней или даже больше хутором Британ верст шестнадцать, а верстах в трех от Днепра есть хутор Ярмаки. В устье Днепра есть большие месторождения соли и испокон века на Кинбургской косе ведут добычу. И вот оттуда её по суше везли вдоль берега Днепра вглубь страны.
В Каховке эта веточка Соляного пути или Чумацкого шляха встречалась с дорогой из Крыма. И там была переправа через Днепр. А дальше шли две дороги по обеим сторонам реки. В этих самых Ярмаках, некоторые солевозы почему-то любили останавливаться на отдых.
