Сергей Федорович возвращался не один, с ним были трое матросов, которые вместе с ним были все эти годы и они тоже рассчитывали на увольнение со службы.
По случайности уездный капитан-исправникбыл в Уфе и мы, не откладывая дело в долгий ящик, тут же поехали в имение Николая Андреевича.
Деревня Петровская на двести дворов была расположена в паре верст от Оренбургскогопочтового тракте из Стерлитамака в Уфу, на берегу небольшой речушки. Кругом было башкирско-татарское население, а эта деревня была чисто русской. Во временаАнны Иоанновны какой-то столичный самодур купил здесь землю и вывел сюда несколько десятков семей из своего имения в Центральной России. Лет через -цать деревня отошла в казну, а потом была пожалована Сониному прадеду
Переселенцы прижились на новом месте, деревня была даже зажиточной и значительно разрослась. С местным населением конфликтов не было, но вот жен мужики брали только из своих, господа в этом отношении своих крестьян не притесняли. Если в жены и брали со стороны, то только православных.
Сонин прадед построил в деревне церковь, но деревня Петровская в село не превратилась, а лет двадцать назад деревянный храм сгорел и построить новый как-то не получилось, уже Сонин дед особо это владение вниманием не жаловал и деревня варилась в собственном соку.
Бурмистра мужики всегда выбирали сами, к этому делу подходили очень ответственно и сей назначенец и их не обижал и у барина не воровал, исправно выплачивая оброк, на котором деревня была с первых же дней.
Во времена Пугачевского бунта деревенские держали нейтралитет и каким-то чудом эта беда их обошла стороной, хотя в этих краях были нешуточные бои. Вот из-за тех событий и случилось происшествие в деревне в результате которого погиб уездный капитан-исправник
В один прекрасный день он приехал в деревню с двумя своими подчиненными и вместе с бурмистром пошел в господский дом. Дом представлял из себя просто большую хорошую избу. Хозяева в деревню больше чем на три-четыре дня не приезжали и этого им было достаточно.
Через несколько минут прогремел взрыв и начался пожар. Господская изба сгорела до тла, погибло шесть человек, капитан-исправник со своими людьми и бурмистр с двумя мужиками. Господская изба стояла особняком и пожар на деревню не перекинулся.
К моему приезду в ситуации уже разобрались и моего участия в следствии не требовалось.
Сергей Федорович со своими морячками быстро разобрались в ситуации и все выяснили. Старые морские волки, а все трое матросов были старше своего капитана, сумели за несколько часов завоевать доверие у деревенских мужиков и они рассказали, что в господской избе во времена Пугачевского бунта было спрятано два бочонка с порохом.
Кто это сделал и зачем уже неизвестно, но об этом в деревне знал только один человек, старый татарин, глава единственной не русской семьи. Перед смертью он рассказал об этом своему единственному сыну, а тот после похорон отца бурмистру.
Бурмистр как законопослушный человек сразу же доложил об этом капитану исправнику и тот тут же приехал. Что произошло в избе естественно не известно, но внезапно прогремел взрыв.
Правду о случившемся знали кроме сына старого татарина еще двое мужиков. Хорошо, что они промолчали, иначе татарскую семью просто вырезали бы. Новому капитану-исправнику Сергей Федорович всё доложил, тот счел следствие законченным, а от меня требовалось решить, что делать с этой татарской семьей: один взрослый мужчина, его мать, жена, младшая пятнадцатилетняя сестра и трое детей, мал мала меньше.
Наталья Петровна уполномочила меня принимать любые решения по своему усмотрению.
Решение у меня созрело мгновенно, от греха подальше забрать эту семью на Нарвскую мызу, там они будут в безопасности и среди своих соплеменников.
Но сначала я решил побеседовать с мужиками знавшими правду.
Два мужика Серафим и Филимон, один богатырь под два метра, а другой на его фоне коротышка, как говорят метр с кепкой, подошли о мне и сняв шапки с достоинством поклонились.
— Так, мужики, у меня к вам вопрос, эту семью можно оставлять в деревне или лучше увезти? — решение я принял, но мне хотелось узнать их мнени.
— Будет, барин, лучше если ты их увезешь от греха подальше. Там мой брат сгорел,— двухметровый Филимон сжал свои пудовые кулаки с такой силой, что они даже затрещали.
— А ты что скажешь? — обратился я к коротышке Серафиму.
— То же что и Филимон, барин, скажу.
— Ну что же, будет по вашему, — я подозвал Петра и распорядился.
— Скажи татарам пусть собираются.
— Да они, Алексей Андреевич, считай собрались, еще пару часов и готово дело.
Татарская семья понимала чем может кончиться дело и когда я зашел в их дом, то сразу понял, что они готовы к бегству.
— Хорошо, Петр, но ты поторопи их, надо чтобы сегодня ушли. А я пока тут еще немного с мужиками потолкую.
Мужики на мои слова ни как не отреагировали, спокойно ожидая продолжения разговора.
— Мне больше другое интересно. Вот я посмотрел кругом и что-то мне кажется не очень вам тут нравиться жить среди башкиров и татар, — я поочередно вопросительно посмотрел на мужиков.
Филимон на мои слова не отреагировал, а Серафим неожиданно задышал как паровоз и зло ощерился…
— А чему тут барин нравиться. Сколько лет прошло. А они все равно считают, что мы пришли и у них землю отобрали. Наши деды и прадеды тут разве по своей воле оказались. Они пятьдесят лет назад чудом нас всех тут не порезали.
— А если вам предложить уйти отсюда в русские края, согласитесь?
Мужики молча переглянулись и Филимон ответил за двоих.
— Согласимся. После этой истории вся деревня согласится.
Глава 13
Задерживаться мне совершенно не хотелось, все-таки не моё это дело. Кто его знает, как на моё вмешательство отреагирует Сонин брат. Да и возвращаться надо поскорее.
Поэтому я, отпустив крестьян, попросил капитана-исправника собрать сразу же собрать деревенский сход, надо все-таки самому поговорить с народом и убедиться в авторитетности нового бурмистра, свою новую власть деревенские выбрали сразу же.
Но к моему приезду нового бурмистра в деревне не было, он рано утром уехал в соседнюю татарскую деревню договариваться о разделе огромного покоса.
Испокон века повелось, что огромным покосом пользовались две соседские деревни. Господа предпочитали в это дело не вмешиваться, помятуя, как после пугачевского бунта обе деревни чуть опять из-за него не схватились за вилы. К вечеру бурмистр должен вернуться, но с мужиками мне хотелось поговорить без него и без капитана-исправника.
Поэтому когда народ собрался, я неожиданно для себя на небольшой площади перед сгоревшей господской избой увидел не только деревенских мужиков, но и баб и даже немного растерялся. Прямо какая-то аномальная деревня, бурмистра сами выбирают, оброк всегда исправно платят, законопослушные и не бунтуют и похоже что еще и гендерное равноправие. Да, забыл еще одну важную деталь, насильно никого не женят. Если парню или девке родительский кандидат не люб, то ищут другого. Дела однако же.
Почти полсотни человек большим плотным полукругом ожидали меня, в напряженной тишине рассматривая мою свиту, пока я заканчивал разговор с капитаном-исправником.
Для чистоты «эксперимента» я решил поговорить с деревенскими и без его недремлющего ока, поэтому попросил служивого в сопровождении Петра прогуляться по деревне.
Впереди всех стоял опираясь на посох высокий седовласый старик. Я уже знал, что его звали Матвеем, он был отцом покойного бурмистра.
Дед Матвей был самым древним и уважаемым в деревне и когда-то он тоже был бурмистром. Его хозяйство в деревне было одним из самых крепких, в роду всегда бабы рожали почти одних мужиков и рабочих рук хватало.
Капитан-исправник дал короткую, но очень емкую характеристику всего этого деревенского клана.
— У них, ваша светлость, мясо на столах никогда не переводится.
