— Еще бы! — Дивов усмехнулся. — Ты по гонорарам меня раз в десять обогнал!
— Поэтому и сидим здесь, а не в кабаке! Я почти все деньги тетке на кооперативную квартиру отдал.
— Понятно. Поэтому дед свое мнение о тебе поменял?
— Ну и потому тоже. Он привык людей по их делам проверять. Словесами-то все горазды.
— В нашу, парни, сторону камень!
— Снайпер, мы все, что могли этим балбесам на блюдечке выложили. Вспомни, как спорили летом, какие трактаты написали. Если эти бестолочи и после такого подгона страну не спасут, то на кой тогда она и нужна?
— Руслан, дело не только в этом, — Истомин встал и подошел к окну. На его открытое лицо тут же легли желтоватые лучи неяркого северного солнца. — Мы же нашли решение, только вот никто за нас его не исполнит.
— Во как тебя задело!
— Да, представляешь, задело! Наливай!
— И что теперь?
— Отбиваться будем. Вчера к куратору на Лиговский вызывали. Новый, упертый дуб.
— Старый куда делся?
— Повышение получил. У них там тоже с кадрами не очень. Эти же за столько лет привыкли со всякой швалью возиться. Борзый, короче, дядечка.
— Ну и ты его типа на место поставил? — насмешливо глянул на друга Павел.
Николай вздохнул, сделал глоток и припечатал рукой по подлокотнику старого кресла
— Ну типа этого. Разговор вышел горячим. По глазам было видно, что куратор предельно желает меня «закрыть» суток так на пятнадцать!
— И чего не закрыл? — с интересом уставился на питерского товарища Дивов. Он всегда уважал Снайпера за прямоту и бесстрашие. Страх тот на войне оставил.
— Распоряжения нету! Они же все по инструкции, низшее звено. Была установка — провести собеседование, поставить на место, шобы помнил свой шесток. Ну а в итоге товарищ чекист был открыто послан на хуй, далеко и конкретно.
Сметанин не выдержал и рассмеялся, Аликбетов же, наоборот, насупился.
— Коля, эта тварь тебе же не простит. Повяжут на валюте или чем-нибудь другом. Они в первую очередь о своих креслах думают, а уж потом о Родине.
— Руки коротки, Русланчик! Им уже в райком обращение от коллектива завода пришло. Заметь — открытое. Завтра в малотиражке выйдет. Там многие из родителей коммунаров работают. И депутат оттуда мужик честный и деловой. Тут же безо всякой рекомендации бучу поднял. Но ох, сколько он из меня информации вытянул — Что да как и почему? Въедливый товарищ попался, зато сейчас за меня горой. Он еще людей с района подтягивает. Живет ведь на Васильевском всю жизнь, всех знает. Общественность, я вам скажу — это сила. Особенно, если её порыв в нужное русло направить.
— Думаешь, рабочий класс тебя прикроет? Это дело «Солидарностью» попахивает. Комитетчики тебе не простят.
— Да и хуй с ними!
Истомин в волнении заходил по комнате.
— Сколько можно бояться и оглядываться? Они сами сейчас всего опасаются. Как Андропова с его сворой на Лубянке грохнули. Установка ведь была — живыми не брать! Не задумывались почему?
— Грызня на Олимпе обычное дело.
— Ну вот пока они там друг с другом разбираются за собственное светлое будущее, на земле надо семена сеять.
— Взойдут?
— Что-то обязательно. Дети — это пластилин, ну а если туда вдобавок стальной стержень выковать, то хрен потом с пути свернешь.
— Много их нужно, чтобы такую махину повернуть.
— Ты же читал проект матричной системы. Там много и не надо. Это как скрытое фотоизображение. В эмульсионный слой при его изготовлении всегда закладываются центры, на которых потом сильнее идет проявка засвеченной пленки. Вспышка света и вокруг темной маленькой точки образуется целая матрица, которая при дальнейшей химической реакции становится на порядок больше. Так появляется четкое изображение. Вы же это со мной тогда под Москвой обсуждали!
— Практики нам не хватает, Николай. Но, вообще, ты молодцом! Вопрос в том — закроют ли тебя сейчас? Установки установками, но человеческий фактор никто еще не отменял. В Озэпе разные, знаешь, слухи про наших ходят. Уже несколько дел на педрил возбудили, да и диссиду давят. Хотя был уговор зазря их не трогать.
— Заебутся. Хрен им в корень!
— Вот это, но нашему! — вскрикнул Павел и протянул свободный бокал.
— Ну тогда еще вздрогнем! Парни, счас колбаски подрежу. С оказией из Прибалтики привезли. Умеют, сучары делать. Ну а какие у них шпроты…
— В Зеленограде и самой столице у некоторых ребят также начались проблемы. Повылезало всякой старой шушеры из нор. И ведь везде анонимки.
— Что власти?
— Отморозились, как всегда. Кто позволил, какие идеологические установки, почему без куратора из комсомола.
— Трясут?
— Только начинают.
— В Новосибирске центр под академиками, им проще. Они там больше на технику налегают. Отбились пока.
— Думаешь, стоит это дело под комсу положить?
— Не вариант. Там идиоты похлеще этих. Моментом все выхолостят, а себе медалек на грудь навесят. Не было еще ни одного дела, что комсомольцы загубить не смогли. Комсомол еще на первичках хоть как-то существует, на больших предприятиях или в институтах. Что выше — уже полная задница.
— Ну да, будущие Чубайсы там жопы греют.
— Игорь, ты там вроде что-то обещал?
— На днях к тебе специальный корреспондент приедет. Из наших, попаданцев.
— Бля, как жаль, что Чугун погиб. Надо же было так подставиться!
— Писали, что случайность.
— Сам-то в это веришь?
— Нет, конечно, но все засекречено. И расследовать не дают…пока, — Дивов достал трубку и начал диковинный обряд набивания её табаком. — Есть в верхах Озэповских такой деятель, Анатолий Мерзликин. Говорят, что он сейчас на местных Олимпах пропагандой рулит.
— Так он же их этих…
— Ну да, примелькался в свое время на НТВ и прочих важных каналах. Но его наши хвалят.
Павел также достал сигару и примеривался половчее откусить кончик.
— Слышал о нем., толковый пацан. Надо на него обязательно выйти.
— Он у нас на Озэпе регулярно мелькает. В корешах у Холмогорова. Это пацан с МГУ, историк. Вы его видели осенью. Жена у него еще в моде работает. Такая красавица, я скажу!
— Так выйди на него.
Игорь Дивов, в прошлой жизни известный фантаст, здесь же возглавивший редакцию раздела фантастики в приложении к журналу «Техника-Молодежи», пристально посмотрел на старого приятеля.
— Коля, ты никак крышу решил найти?
— Куда без нее? Секретарь идею подал и пропал куда-то.
— Послали его далеко и надолго. В Минске обитает с Глушковскими парнями. Обещал на двадцать третье подъехать поговорить. Вы, кстати, знаете, что с нынешнего года — этот праздник выходной день? По ходу с нашей подачи пробили.
— Тогда, может, все вместе у тебя соберемся?
— Заметано. Созвонимся!
Сметанин оглядел товарищей, выпустил вверх струю ароматного дыма и с неподдельным ехидством произнес.
— Были декабристы, появятся февралисты!
— Сплюнь, Геолог!
— Да и в самом деле, сидим, рассуждаем, как перевернуть Землю. Архимеды херовы!
— Так иначе на хрен мы сюда провалились?
— Ты до сих пор утверждаешь, что это альтернативная линия?
— Ну точно уж не наше прошлое. Слишком много различий. Ноосфера или что там имеется в наличии решала переиграть историю или расщепить её на несколько русел. В какой-нибудь ветке у человечества обязательно появится шанс. И я лично не хочу его упустить.
— Коля — это фантастика!
— Пусть. Мы её сами писать будем.
— Эй, заговорщики, пить будем. Да?
В ответ раздался веселый гомон и стук пустых бокалов. Пока допивали вино и решали, куда сегодня двинуться дальше, солнце ушло за горизонт. Ведь еще был февраль, последний месяц зимы. Холода, тьмы и страха перед неумолимой вечностью.
Глава 11. 11 февраля 1976 года. Пункт временной дислокации второй роты миротворческого батальона СССР. Южный Ливан
Где-то неподалеку необычайно громко жахнуло, земля стукнула снизу по коленям и локтям, а с потолка посыпался песок, по каске застучали мелкие камешки.
