— Кто? — не похож был Колька на привычного Чуму. Совсем не похож.
— Пузик, Бульба и та оторва белобрысая. В толк не возьму, откуда в таком крохотном тельце столько силы? Пулей тебя утащила, Бульба, кажется, даже не заметил.
— Как утащила?
— За ноги! Голове, правда, при этом пришлось с парой дополнительных кочек познакомиться, но по сравнению с копьем или дубинкой это мелочи.
— Как ты её назвала? Оторва? — Заварзин махнул рукой. — Эй, Оторва!
Девчонка недоуменно посмотрела на него, потом расцвела улыбкой, подскочила и, сложив рядом с Колькой щит и нагибату, согнулась в земном поклоне, вытянув руки вперед.
— И что это значит? — поинтересовалась Светка.
— Ото! — распрямившаяся девчонка стукнула себя рукой в грудь. — Ото Рва!
— Всё, Чума, ты попал! — расхохоталась Лапа. — Теперь, как честный человек, ты обязан на ней жениться. Раз имя дал!
— Вообще-то, это ты дала.
— Я не при делах, я замуж выйти могу, а жениться — никак! Так что не отмазывайся! В общем, я вас оставляю, голубки, поворкуйте а своем, интимном, а у меня дел полно.
— Погоди, — взмолился Заварзин. — А на каком языке с ней говорить?
— На языке любви, — пропела Лапа. — Поцелуй её, что ли… Хотя нет, ещё прибьет с непривычки. В общем, бери пример с Ниндзи. Видишь, ни разу не теряется.
Петров кормил шоколадкой Шоколадку, одетую в Мишину байковую рубашку. Рубашка новенькая, в красно-черно-зеленую клетку. Совершенно ненужная вещь в лыжном походе, а гляди-ка, пригодилась. Полы рубашки доставали девочке почти до колен.
— Свет, — взмолился Чума, — притащи мой рюкзак.
— Что, весь?
— Ну тогда жилетку. В клапане она!
Лапа вернулась через минуту.
— На, вручай! — Светка пожала плечами. — Не понимаю я чего-то. Все мужики девушек раздеть норовят, а вы — наоборот!
Заварзин протянул жилетку Оторве:
— На, носи! А то и в самом деле придется на тебе жениться! Жилетка! Понимаешь? — он потыкал рукой в безрукавку. — Жилетка.
Глаза девчонки округлились, рука неуверенно протянулась вперед:
— Жи? — вторая рука вновь потянулась к груди. Не такой уж и маленькой, между прочим. Не девочка, девушка. — Ото? Жи?
— Тебе, тебе, — закивал Колька.
Честно говоря, отдавать жилетку было жалко. Шикарная пуховая безрукавка, сшитая по новейшей бесшовной технологии, специально к этому походу купленная. Не какая-нибудь европейская подделка, настоящая Рязань! "Сивера"! И просто отдать какой-то дикарке? Чума сильно подозревал, что обратно эксклюзивная вещица уже не вернется. Но в глазах девушки светилось столько счастья… "В конце концов она мне жизнь спасла, — подумал Колька. — Переживу, как-нибудь".
Девчонке жилетка сошла бы за платье. Этакое пуховое мини без рукавов.
"А она симпатичная, — решил вдруг Заварзин. — Если помыть, причесать, вывести блох… Или вшей… Что там в волосах водится? Нет, у меня точно сотрясение мозга. Или этот, как его… спермотоксикоз! На неандерталок засматриваюсь. Ну и ладно, я не расист! У Петрова вообще негритянка!"
***
В отличие от Заварзина, хорошую вещь для неожиданного прибавления Малой пожалел. Он вообще не считал нужным одевать приблуд: бегали голыми, пусть и дальше бегают. Особенно мелкая, там и смотреть-то не на что. Но общественное мнение уважил без слов. И проблему с размером заценил: не в Бульбины же балахоны малявку одевать. Потому, скрепя сердце, выделил изрядно поношенную дешевую флиску декатлоновского происхождения. А на случай непонятных местных обычаев передал одежку через Эйнштейна. Простодушный Виталик подвоха не уловил и теперь с неожиданным удовольствием болтал с девочкой. Типа язык учил.
Настроение у Олега было ниже плинтуса. С раннего детства собиравшийся стать спецназовцем, готовившийся к этому всю свою короткую, но насыщенную событиями жизнь, Лабжинов-младший сгорал со стыда за себя и за команду в целом. То что победили, положив без потерь пятнадцать рыл — это хорошо. Но не целых пятнадцать рыл, а всего пятнадцать рыл! Полтора десятка бестолковых дикарей, защищенных только потертыми шкурам, вооруженных кривыми палками и набегающих даже не толпой, а как получится! Да ни один из них не должен был даже добежать до строя! Ниндзя из пяти одновременно поднятых куропаток снимает минимум четырех! Светка всё продемонстрировала на орлах днем раньше и шикарным выстрелом перед самым боем. Да и сам Олег стреляет не хуже. И что? Все трое практически опустошили колчаны и сняли шестерых! Всего шестерых!!! И седьмого Олег убрал, прикрывая отступление Бульбы. А остальные стрелы ушли "в молоко"! Как будто все трое впервые лук в руках держат!
А остальные? В первой волне было всего четверо! Артем грамотно принял на щит удар копья, а ткнул крайне неудачно, лишь слегка зацепив плечо. Добил со второго удара, но время, время… И со вторым аналогично! Как вареный действовал! Эйнштейн и вовсе герой! Как можно оттолкнуть противника бритвенно острым наконечником и при этом даже не поцарапать! Весь бой возился с одним-единственным дикарем. Но эти хоть строй удержали!
Чума выпустил врагу кишки первым ударом. Ага! Вслепую, пропустив удар короткой дубинкой сверху (ну да, на непонятно как оказавшийся там щит, но что это меняет?) и дав уже практически покойнику вырвать себя из строя!
А Бульба? На хрена в строю дубина?! Хоть ты её палицей называй, хоть богдыханом! За каким тебе копьё выдали? Хотя бы по весу мог почуять! Вот ведь сила есть, ума не надо! Интересно, он хоть заметил, что первого врага убил, на бегу наступив ему на шею? Из всего отряда более-менее грамотно действовали белобрысая девчонка и Пузик. Остальные — кошмар, ужас и ещё раз кошмар!!!
А сейчас? Контролем заниматься надо! Проткнуть мертвых, добить живых… Всё самому приходится. Олег уныло бродил по полю боя, негромко напевая: "Надо трупы сосчитать, раз-два-три-четыре-пять", и протыкал. Добивать никого не требовалось, нагибата оказалась страшным оружием в неумелых руках. А стрелки и вовсе профессионалами: хоть и мазали безбожно, зато валили наглухо. Заодно собрал стрелы. Далеко не все, большинство предстояло ещё отыскать.
В какой-то момент примчался Эйнштейн и сообщил, что у трупов надо повыдергивать верхние клыки, повесить на ниточки и раздать тем, кто убил. Очередная местная традиция. Здесь такое на шее вместо паспорта таскают.
Да пожалуйста! Настоящему бойцу, что зубы пассатижами выдирать, что глаза пальцами выдавливать! Ну помутило маленько на трех первых клиентах, а потом привык. Только найти останки разнесенной бульбиной палицей головы оказалось совсем непросто. Но справился. Если совсем честно, девчонка Виталькина помогла.
Малой с чувством выполненного долга вернулся в лагерь, достал из ремнабора дрель, вытащил из куска стропы сердечник, распустил его на нитки и занялся изготовлением ожерелий.
Себе. Три пары клыков, когти и клюв орла. Такое же сестренке, третья пара — неудачливого охотника за малявкой. Ниндзе, Бульбе и Артему — по две пары бивней. Эйнштейну — одну. И Чуме такое же, хоть и по-дурацки, а убил. Одна пара Оторве, успела девочка, встав в строй, прирезать супостата. А кому отдать трофей Пузика? Котенок с паспортом совсем смотреться не будет. Да и потеряет! Подавив желание захватить лидерство, удвоил послужной список белобрысой. За вынос раненого с поля боя и в большую войну награждали, спасти своего даже важнее, убивателей у нас много, хоть и хреновых!
Осталось раздать! А что к чему — пусть Эйнштейн объясняет!
***
— Пузик, чертяка полосатая, ты как здесь оказался?
Тарас, упершись лбом в лоб котенка и обхватив того обеими руками, трепал черно-белую шерсть на загривке.
— Ты даже не представляешь, как ты вовремя выскочил!
Ироничное выражение на морде Пузика однозначно показывало: ещё как представляет! Но Тарас находился слишком близко, чтобы разглядеть шкодливую улыбку.
— Ты же, чудо мохнатое, Чуму с того света вернул!
Пузик зевнул. Галка давно бы поняла, что славословия котенку прилично поднадоели, и он, не торгуясь, сменял бы их на банку сгущенки. Но Галки поблизости не было. Сгущенки тоже. Пузик не отказался бы и от шоколадки, но её зачем-то скормили темнокожей девчонке. Против рыжей зверек ничего не имел, но шоколадку предпочел бы съесть сам. Он вообще любил сладости.
