— Мы войдем? — холодно спросил я и, дождавшись ее судорожного кивка, зашел внутрь. Из соседней комнаты вышел мужчина и, увидев меня, тоже попытался улыбнуться, но не смог.
Пройдя к столу, я сел в кресло, а Селена замерла за моей спиной, напряженная и готовая к бою.
— Прежде чем мы начнем разговор, давайте избавимся от лишних ушей, — сказал я, полыхнув эфиром. Наконец-то я понял, кто так бессовестно следил за мной. Где-то на Буяне Заряна с воплем боли, держась за голову, упала на пол. Брызнувшая из носа и ушей кровь обильно потекла на пол, пачкая бьющееся в судорогах тело Ведающей. Успокоилась она минут через пять и потом долго ругала себя, что забылась и еще больше настроила против себя Высшего.
— Ну что ж, те, кто называют себя моими родителями, давайте теперь поговорим. Итак, первый, и наверное, основной вопрос — зачем вы появились?
— А ты вырос, Влад, заматерел, — задумчиво произнес мужчина, — главой рода, смотрю, стал. Это большая ответственность…
— Не тебе, человеку, по чьей вине род оказался на грани исчезновения, говорить мне об ответственности! — огрызнулся я, начиная закипать. Рука Селены незаметно коснулась моего плеча, успокаивая разгоревшийся гнев. — Итак, мне повторить свой вопрос? Или наша беседа закончится, не начавшись? Моё терпение не безгранично.
— Сынок, так нельзя, — попыталась подпустить в свой голос родительских ноток женщина, — ты должен выслушать нас и, быть может, тогда ты изменишь свое мнение о нас и наших поступках.
— За этим я, собственно, сюда и пришел — выслушать и, по возможности, услышать. Пока вы не докажете иное — вы для нас чужие. И прошу, не тяните, мое время очень дорого и его крайне мало.
Быстро переглянувшись с мужем, она кивнула ему, уступая возможность говорить первому. Что ж, послушаем.
— Еще задолго до твоего рождения, Влад, и знакомства с Наташей, когда наш род был еще силен, хотя, и не так, как прежде, у меня начались видения. Я видел прошлое, настоящее, возможное будущее — и оно пугало меня кошмарным зрелищем: я видел реки крови и миллионы убитых людей. Я видел это постоянно и потихоньку начал сходить с ума. Я пил, принимал наркотики, потому что тогда эти мучительные видения становились тусклее. Я не спал, почти не ел, моя жизнь превратилась в кошмар, и желание умереть с каждым днем становилось все сильней. В бреду я просил помощи, обращаясь к небесам, и однажды мне указали путь. Туда, на север, где еще оставались истинные приверженцы старых богов.
— Волхвы? — перебил его я.
— Да, они, — медленно кивнул он. Его глаза были закрыты, будто он снова переживал то, что с ним происходило в далёком прошлом.
— Я с трудом добрался до них, подыхающий, практически невменяемый, и тогда они мне все объяснили. Поначалу я не поверил в то, что они говорили — какая-то война, демоны, старые боги… Все это, откровенно говоря, попахивало не меньшим бредом, что тогда преследовал меня. Но они были настойчивы, завалили меня грудой ветхих свитков с древними пророчествами, твердили о неизбежности столкновения наших потомков с Врагом всего живого, с помощью каких-то трав вводили меня в транс. И ещё они сумели избавить меня от кошмаров, что изводили меня так долго…
При этих словах я зло усмехнулся, а отец отвел глаза, поняв, что сказал лишнего, потом с видимым усилием продолжил:
— И мне пришлось им поверить! Тогда же они и рассказали мне про тебя, сына, которому только предстояло появиться на свет. Мол, родится тот, кто возглавит борьбу и объединит миры, поведет людей на врагов всего живого.
Признаюсь, слышать все это было очень странно — я был молод и, как принято говорить, без царя в голове. Я любил красивую женщину — да ты ее очень хорошо знаешь. Впоследствии она стала императрицей и твоей невестой. Но я ее любил… — грустно улыбнулся он. А его жена чуть слышно вздохнула, не сумев скрыть от меня печаль, смешанную с досадой. Я отметил для себя, что все россказни о глубокой и преданной любви, связывающей этих двоих, тоже оказались ложью. Тем временем Андрей, не заметив душевных терзаний супруги, говорил:
— … но мне внушили, что наша с Еленой связь и последующий брак ни к чему хорошему не приведет. А потом пришла она — древняя ведающая Заряна.
Увидев, как побелели костяшки на моих руках, с хрустом сжавших подлокотники кресла, он криво усмехнулся.
— Вижу, тебе знакомо это имя. Вот она-то и познакомила меня с Наташей, своей ученицей. Много тогда было сказано, но главным было то, что именно Наташа должна была стать матерью моего сына.
Не буду тебе рассказывать, как твоя мама смогла войти в окружение Вяземских и внушить им мысль, что мой брак с ней расстроит планы моего отца по восстановлению рода. Они уже тогда пылали к нам ненавистью и воспользоваться этим в интересах волхвов было очень легко. Все было разыграно как по нотам, никто не заподозрил обмана. Я играл роль идиота, влюбленного в Пустую, бросил Елену… В общем, род покатился под откос. Думаешь, мне легко было наблюдать за этим, не имея возможности что-либо сделать или что-то объяснить?!
Потом родился ты. Обычный мальчик без особого магического дара, но с хорошим потенциалом. Шло время, но никаких знамений не происходило, видения прекратились, и я уже стал забывать эту историю. Волхвы затихли, на нас перестали обращать внимания. Наталья, прекрасно играя роль Пустой без капли магии, продолжала сотрудничать с Вяземскими, сливая им нужную нам информацию.
Мы, весь наш род, стали изгоями, но поверь мне, сын, так было нужно. При любом раскладе нас стали бы добивать. Даже если бы я женился на Елене, то лишь на немного бы оттянул неизбежное. Для осуществления всех замыслов про нас должны были попросту забыть.
В ту злосчастную ночь со мной снова связались волхвы, и до меня довели мысль, что нам пора уходить. Подстроить аварию и подкинуть пару обгорелых тел для волхвов труда не составило. Как они это провернули — не знаю, но у них уже было все готово.
Не думай, что вас оставили без присмотра. Нет, за вами наблюдали. Как позже оказалось, мы такие были не одни. По всей России семей, что могли подарить миру Высшего мага, было много, и с каждой велась своя работа. Что именно они делали — не спрашивай, я не знаю. Когда мне сообщили, что все-таки нужным этому миру магом стал именно ты, я даже не знал, радоваться мне или печалиться.
Сколько раз твоя жизнь висела на волоске, я и предположить боюсь. Тебя кинули в максимально жесткие условия, чтобы ты смог раскрыть свой талант, и как я вижу, у них все получилось. Да, мир обрел тебя, а мы потеряли семью. И все это во имя великой цели, будь она проклята!
Он замолчал, глядя куда-то в пустоту, нервно потирая лоб. А я медленно произнёс, чувствуя, как холодная ярость охватывает меня:
— Я правильно тебя понял, что ты поставил на карту жизнь своих родных и близких, наплевал на семью и, будучи главой рода, практически его уничтожил ради какой-то великой, как ты сказал, цели? Цели, в которую ты сам не особо верил? Ты счёл правильным довериться каким-то якобы мудрецам, что просто избавили тебя от неприятных картин будущего? Чужие люди вашими руками, с вашего согласия рушили то, что создавалось нашими родичами веками? То есть, ты спокойно смотрел, как умирают твои близкие люди, как ломается судьба любимой тобой женщины, просто потому, что тебе сказали, что так должно быть?! Не потому, что ты был бесхребетным дерьмом, а потому что ты делал это, осознанно понимая и принимая все последствия своих решений? Вместо того, чтобы бороться, ты ныл, бухал и кололся, желая сдохнуть, но не имея храбрости пустить себе пулю в голову? И с радостью ухватился за малейшую возможность оправдать свой трусливый выбор? Я ничего не упустил?
Едва сдерживаясь, чтобы не отправить этого идиота в путешествие по самым страшным уголкам Нави, я смотрел на него и не мог уложить в голове всё то, о чем он вещал с таким важным видом.
— Тебе легко сейчас рассуждать о том, что правильно, а что нет, — подала голос Наталья, — у нас просто не было выбора. На карту было поставлено нечто большее, чем жизни нескольких людей.
