мне точно не удастся, если она решит, что я собрался сделать какую-нибудь глупость…
— Нет, человек, тебе явно стоит беспокоиться. — ответила в подтверждение моим мыслям А. — Единственная причина, по которой я ещё не прокусила тебе глотку и не сожрала твои внутренности, это факт того, что ты интересен Маме. Точнее той, кто выдает себя за нее.
Думаю, лучше будет промолчать. Собеседница у меня вспыльчивая, а у меня и так всё нутро трясется от того, что меня только что едва не придушили. Да и не понятно ничего из того, что она говорит.
— Молчишь? А ты умнее, чем кажешься, жалкий человек. «Мама», с которой ты общался — не та, кто создала Рой и меня. Образ под потолком принадлежал ей, однако я точно знаю, что говорила с нами не она. — лицо А дернулось от омерзения, добавив ранее красивым чертам ещё более суровый оттенок. Сейчас она похожа на прожжённого вояку с кучей шрамов на душе. — Кто-то или что-то контролирует Маму и моих Сестёр. Я не знаю как, зачем и почему оно это делает, но я точно уверена, что оно подавляет нашу волю. Я считаю, что это неправильно. Мама не стала бы такое делать сама, не в такое время…
В моей голове начали бегать мысли о возможной теории заговора. Те крупицы знания, которые я обрёл за время пребывания здесь, действительно подтверждали слова А. В частности, Рами и Тифа тоже вели себя странно, пока я их не коснулся…
На самом деле всё это выглядит, как проблема, с которой мне не следует связываться. Лучше сменить тему.
— Не очень хочется, тебя перебивать, но я всё ещё не понимаю, зачем тебе я. Тебе не обязательно мне всё рассказывать. — я уже подозревал, какой последует ответ — Тем более, насколько я вижу, ты теперь свободна.
— Разумеется, я хочу всех «разбудить», но для этого мне потребуется одолеть того, кто сделал нас такими. Нужно освободить и Сестер и Маму. И если всему этому нет хорошей причины, то только после того, как я заставлю эту тварь заплатить за попытку управлять нами, нас можно будет считать свободными. Я — это рой, а Рой — это я. Вместе мы… — дальше я решил не вдумываться в её речь. Очевидно это какая-то семейная присказка или что-то подобное.
Чем дольше она говорит, тем больше абсурдных фраз слетает с её тонких красивых губ. Вот бы она наконец закрыла эти страшные глаза, чтобы вернуть лицу безмятежный образ. Видимо, она сильно переживает, раз даже её речь становится прерывистой, а все мысли вслух хаотично сменяются одна другой. С другой стороны, если мне запретить думать своей головой 10 лет кряду, я ведь тоже с ума бы сошел.
Подождите-ка. Хе-хе, да она в панике!
А металась по комнате, разговаривая сама с собой и наматывая круги. Она то скрещивала руки, то опускала их по бокам, то убирала за спину и всё продолжала и продолжала бормотать что-то невнятное.
Забавно видеть, как тот, кто всю жизнь полагался на других, вынужден впервые решать серьезные проблемы самостоятельно. Напоминает меня, когда я впервые в подростковые годы убежал из дома, думая что с моей светлой головой, я горы смогу свернуть и жизнь останется такой же простой, как и была до побега. Сперва такой человек строит грандиозные планы, а потом сталкивается с суровой реальностью, чувствует жалость к себе и своему бессилию, а затем ищет способ это бессилие побороть… Почему-то, когда смотришь на А с такой точки зрения, вся её прошлая грозность сходит на нет.
Обычно в такой ситуации вернуться в своё русло помогает кто-то со стороны. Кто-то, кого можно обязать заниматься общей идеей, и кто разделит тяжесть этой ноши с тобой, хочет он того или нет. Ой-вэй…
В это же мгновение её обжигающий взгляд снова упал на меня.
"Ну что за невезение!" — сказал бы один парень с растрепанными волосами и толкнул бы речь, в итоге сделав всё, как надо. Но у меня-то нет способности обнулять любую магию и обостренного чувства справедливости! Хотя насчёт обнуления магии нужно проверить, как будет возможность…
— …Ты! Точно! Нужно выяснить, что в тебе такого особенного и как оно позволяет одним касанием избавиться от «Зова». — с этими словами А начала ходить не по всей комнате, а вокруг меня, не просто быстро рассуждая, а начиная тараторить. У нее неплохая скорость мышления, хотя до меня ей явно далеко. Опыт одиночки-профессионала не переплюнуть. — Мама такое не делала. Раньше Зов был не приказом, а крайней мерой… Но всех будить опасно, да. Вдруг фальшивая Мама всё поймёт. Как же это сделать…
Мне она больше нравилась в своем утонченном и сдержанном образе. По крайней мере она не втягивала меня в какие-то заговоры тогда, в те несколько минут нашего знакомства, а всего лишь наигранно язвила.
Вот так всегда, думаешь, что человек одного типажа, строишь ожидания, а потом он или она открывает рот и образ в твоей голове просто рассыпается на глазах.
Что-то я сомневаюсь, что смогу отказать ей в “просьбе” и не лишиться головы за это. Она явно дала понять, что моя жизнь для нее ничего не стоит. Ну, есть один способ, который попробовать всё-таки следует.
— Для того, кто только что угрожал мне, ты довольно много просишь. — заметил я с максимальной резкостью в голосе, которую только мог изобразить. Я не могу прогибаться под кого попало, да и нет причин у меня идти на поводу у того, кто угрожает мне смертью. Нужно дать это понять второй стороне. — Если хочешь помощи от меня, то тебе придется убедить меня это сделать.
Стоило мне моргнуть, она снова угрожающе нависла надо мной, глядя мне прямо в глаза с предельно близкого расстояния. Если это попытка меня запугать, то она работает: я чувствую тревогу, страх, желание убежать, даже притвориться мертвым — и всё это одновременно. Коленки дрожат, не позволяя поставить себя хоть насколько-то мужественным или решительным.
— И что же ты хочешь взамен, человек?! — ответил мне потусторонний искаженный голос неведомой твари.
Всё. Мне конец.
Но прошло несколько мгновений, а за её вопросом ничего не последовало. Похоже, А действительно хочет знать.
Если честно, я мог бы попросить чего угодно. Сейчас она в безвыходной ситуации и просит спасти едва ли не всю её семью. У меня все козыри на руках, начиная с того, что моя смерть ей не выгодна и заканчивая тем, что я могу сдать её Маме в
