— Вы не возражаете, если я приму приглашение Вильфрида?
Даже если Флоренции и хотелось сказать: «Разве вы не слышали, как именно мы прощались с вами?», она не смогла бы озвучить свои истинные мысли в столь официальной обстановке. Поскольку никто не сумел предсказать выходку Вильфрида, Флоренции оставался лишь один ответ.
— Конечно нет. Мы будем рады увидеть вас снова.
Таким образом, было решено, что Георгина вернётся в Эренфест в следующем году.
* * *
Стоило карете Георгины скрыться из виду, как с лица Фердинанда сошла прежняя тёплая улыбка. Когда он посмотрел на Вильфрида — единственного, кто провожал карету с широкой улыбкой — его лоб между бровей прорезала глубокая морщина, а в бледно-золотых глазах отразился холодный гнев.
— Сделай это, Розмайн, — сказал он, протягивая мне ранее конфискованный харисэн.
Я не знала, зачем он принес его сюда, но не осмелилась спросить. Настолько Фердинанд в тот момент был страшен. Я лишь кивнула и забрала у него веер. От выходки Вильфрида его рыцари и слуги сейчас держались за головы, герцогская чета стояла в потрясении, а Фердинанд был невообразимо зол. Я решила сделать то, что меня попросили, не беспокоясь о посторонних вещах. Замахнувшись харисэном, я с треском обрушила его на голову Вильфрида.
— Брат Вильфрид, ты полный идиот! Есть то, что можно, и то, что ни в коем случае нельзя говорить! Научись читать настроение! — выкрикнула я.
— Что ты делаешь?! — потрясённо закричал Вильфрид, округлив глаза.
— Это я должна тебя об этом спросить! Неужели, ты не понимаешь, какую глупость совершил?! О чём ты только думал, когда давал госпоже Георгине повод вернуться в следующем году?! — накричала на него я, краем глаза заметив, что Сильвестр и Флоренция согласно кивают.
— Но я ведь… Я просто сказал, что хотел бы чуть больше поговорить с тётей!
— В этом-то вся проблема! Какому прощанию тебя сегодня учили?! Ты знаешь, для каких случаев используется это прощание? И почему, как ты думаешь, твои родители выбрали именно его из всех возможных прощаний?
Вильфрид в замешательстве моргнул, но я знала, что Освальд уже объяснял ему всё это в зале ожидания.
— Розмайн, будет лучше продолжить этот разговор внутри, — сказал Фердинанд. — И не надо так волноваться, иначе потеряешь сознание.
Я подавила желание спросить: «А кто вообще дал мне харисэн?» и последовала за уходящим Фердинандом.
Сильвестр, который пошёл во главе, отвёл нас в небольшой зал для собраний, который располагался ближе всего к главному входу в замок. После того, как мы расселись, зал погрузился в тишину, нарушаемую лишь редкими вздохами. Все молча и холодно смотрели на Вильфрида. В конце концов, он больше не смог это выносить и, наморщив лоб, нерешительно заговорил.
— Сколько бы я не думал, но до сих пор не понимаю. Я просто хотел побольше поговорить с тётей, но, получается, что мама и отец не хотели встретиться с ней вновь?
После слов Вильфрида вздохнули не только герцогская чета, но и его последователи.
— Верно, — ответил Сильвестр. — Несмотря на родственные связи, нам не нужно, чтобы а́уб другого герцогства или его первая жена посещали замок. Именно из-за того, что мы состоим в родстве, трудно понять, где и какую информацию они могут получить и как затем планируют её использовать.
— Мы не зря велели тебе научиться именно этому прощанию, — добавила Флоренция. — Ты не должен был действовать столь самовольно перед человеком с более высоким статусом, поскольку это, наверняка, предоставит ему нежелательные для нас возможности, и мы не знаем, как этими возможностями воспользуются… Похоже, мы не сможем отправить тебя в дворянскую академию, пока ты не узнаешь немного больше о порядках в обществе.
Дворянскую академию посещали дворяне из больших герцогств, а также герцогств, имеющих более высокий рейтинг, чем Эренфест. Не говоря уже о детях из королевской семьи, которая непосредственно управляла Центром. Перед всеми ними Вильфриду, который раньше проявлял учтивость лишь перед своими родителями, придётся вести себя вежливо и преклонять колено.
Но даже несмотря на то, что его мать открыто выражала своё беспокойство его будущим, Вильфрид явно не понимал, что другие люди могут иметь более высокий статус, чем он.
— Если нужен кто-то более высокого статуса, чем Вильфрид, то мне на ум приходит лишь Бонифаций… — сказал Сильвестр, скрестив руки на груди.
Вот только Вильфрид уже и так уважительно относился к Бонифацию, который присматривал за ним во время последнего собрания герцогов. Так что Бонифаций здесь не поможет.
— Брат Вильфрид, должна отметить, что ты не относишься достаточно вежливо к господину Фердинанду, несмотря на то, что он тоже является членом семьи герцога и старше тебя, — сказала я. — Мне всегда казалось, что ты ведёшь себя с ним несколько грубо. Возможно, тебе стоит называть его «дядей» и вести себя с ним почтительно, также как ты был вежлив с госпожой Георгиной, которую называл «тётей». Ты можешь попрактиковаться преклонять перед ним колено, выказывая уважение.
После моего предложения Вильфрид посмотрел на меня, округлив глаза.
— Розмайн, Фердинанд ниже меня! Так мне всегда говорила бабушка!
— С тех пор как господин Фердинанд вернулся в благородное общество, он вновь стал частью семьи герцога. И раз он старше тебя, разве это не означает, что его статус выше?
— Но бабушка говорила…
— Дорогой брат, уже прошло больше года с тех пор, как твою бабушку посадили в тюрьму как преступницу. Почему ты до сих пор руководствуешься тем, что она тебе говорила?
Стоило Вильфриду услышать это, как на его лице проявилось полнейшее потрясение. Освальд поспешно встал между нами.
— Госпожа Розмайн, мы планировали раскрыть эту информацию господину Вильфриду, когда он станет немного старше…
— Освальд, разве события прошлой осени не научили вас тому, что происходит, когда вы не позволяете брату Вильфриду узнать настоящее положение дел? — возразила я.
До меня не сразу дошло, что имел в виду Освальд. Осознав в чём дело, я осмотрелась и увидела, как Сильвестр плотно зажмурился, словно говоря: «Ты всё же раскрыла ему правду».
Я с сомнением обвела взглядом Освальда, Сильвестра и Флоренцию. Фердинанд уже давно вбивал мне в голову сложные правила, действующие в благородном обществе, а потому я не понимала, почему они до сих пор не обучали всему этому Вильфрида? Рассерженная этим, я почувствовала, что сердце и разум стали холодны, как лёд.
— Пусть в прошлый раз нам и удалось вбить в него всё, что требовалось для зимнего дебюта, но откладывание обучения до самого последнего момента не должно быть нормой. Будет нелепо, если та же ситуация с нехваткой образования повторится незадолго до поступления в дворянскую академию… Приёмный отец, приёмная мама, вы ведь согласны со мной?
Я надеялась, что они простят мне мой резкий тон, но именно из-за того, что бабушка Вильфрида подделала документы, чтобы позволить графу Биндевальду въехать в город, меня разлучили с семьёй. Кроме того, из-за её притеснений Фердинанду пришлось уйти в храм, поскольку он почувствовал опасность для своей жизни. Честно говоря, пусть я никогда не встречала бабушку Вильфрида, но ненавидела её всем сердцем.
— Брат Вильфрид, я не скажу тебе перестать признавать свою бабушку, но я не одобряю, что ты неуважительно относишься к моему опекуну только потому, что он ей не нравился. Господин Фердинанд — член семьи герцога. Разве ты не понимаешь, что должен относиться к нему с почтением?
Сильвестр медленно кивнул, соглашаясь со мной.
— Всё так, как и говорит Розмайн. Несмотря на то, что Фердинанд — мой единокровный брат, раньше он был священником, а потому имел более низкий статус. Но сейчас он вернулся в дворянское общество. Вильфрид, впредь тебе следует относиться к нему с почтением, как к своему дяде.
— Отец, ты не можешь так поступить! — запротестовал Вильфрид.
Сильвестр проигнорировал Вильфрида и посмотрел на Освальда.
