— Освальд, тебе нужно будет научить Вильфрида проявлять почтение к другим. Розмайн, по твоему мнению, как лучше это сделать?
— Разве это не обязанность родителей и последователей? Как я уже упоминала ранее, у меня накопилось много дел. Сейчас я не смогу выделить время, чтобы снова посвятить себя образованию Вильфрида. Теперь, когда госпожа Георгина уехала, мне нужно наверстать упущенное и сделать всё, что я не могла делать при ней.
В прошлый раз я предложила свою помощь из сочувствия к Вильфриду, считая несправедливым, что его лишат права на наследование, когда виновато было его окружение. Я хотела, чтобы образование Вильфрида снова оказалось в руках Флоренции. Но учитывая, что Вильфрид успешно справился с дебютом, а родители теперь контролировали его обучение, я не видела причин для того, чтобы тратить на Вильфрида и без того драгоценное время. «Мне нужно связаться с компанией «Планте́н» и передать новую бумагу Хайди, встретиться с компанией «Гилбе́рта», чтобы получить новое украшение для волос от Тули…» — принялась мысленно размышлять я о тех вещах, что накопились, пока здесь была Георгина.
— Господин Фердинанд, могу ли я в ближайшее время посетить Хассе? — спросила я, тонко намекая, что пора закончить эту встречу и вернуться в храм.
Фердинанд сразу понял моё намерение и, поднявшись со стула, ответил:
— Я не возражаю.
* * *
Когда мы вернулись в храм и направились в комнату главного священника, Фердинанд спросил меня.
— Так почему ты хочешь отправиться в Хассе?
— Не так давно я получила письмо из Хассе с просьбой о встрече. Они надеются, что я смогу купить несколько сирот, поскольку им нужны средства для подготовки к зиме. Поскольку там не проводился весенний молебен, их урожай оказался заметно хуже, чем в прошлом году, а потому они хотят накопить денег до того, как начнётся полномасштабная подготовка к зиме.
Фердинанд кивнул.
— В таком случае мне нужно будет сопровождать тебя. Назначь встречу на послезавтра во второй половине дня.
— Хорошо. И ещё, могу я отправить служителей зимовать в Хассе?
— А это ещё зачем? — с сомнением спросил Фердинанд.
— По правде говоря… письмо, которое они мне прислали, было написано ужасно. Полагаю, что если бы они отправили подобное письмо другому дворянину, то их бы непременно наказали за грубость.
Я объяснила, что дело было не в плохом почерке и не в том, что они не использовали дворянские эвфемизмы. Как раз наоборот, они пытались писать красиво и витиевато: «О слуга богов, изволим мы предложить вам самые прекрасные цветы сезона, преподнести ткань и возжечь благовония, дабы явить вам веру нашу». Вот только смысл у этой фразы на самом деле следующий: «Мы подготовим девушек, выпивку и деньги, а вы, пожалуйста, выслушайте нашу просьбу». Это совершенно не то, что следует писать маленькой девочке.
— Весьма вероятно, — продолжила я, — что ввиду долгого пребывания Бёзеванса на посту главы храма, такие формулировки превратились в клише́, которые следует использовать при обращении к дворянам. Я сомневаюсь, что кто-нибудь в Хассе вообще понимает, что именно значат эти слова. Разве не будет лучше объяснить им? Не думаю, что среди жителей Хассе есть хоть кто-то, кто понимает истинный смысл таких эвфемизмов.
— Согласен. Такая наглая попытка подкупа, безусловно, шокирует любого, кому они впервые отправят подобное письмо с просьбой, — ответил Фердинанд, у которого, похоже, тоже разболелась голова, поскольку он принялся постукивать пальцем по виску.
— Именно. Вот поэтому я и хочу отправить в этом году двух или трех служителей в дом для зимовки Хассе. Не могли бы мы озвучить в качестве причины, что хотим, чтобы они присматривали там за людьми? Как если бы хотели убедиться, что жители действительно не думают об измене герцогу.
— Такое оправдание действительно можно использовать этой зимой.
— В этом случае я хотела бы использовать эту возможность, чтобы служители научили Рихта, который стал мэром, и всех, кто может писать письма, как правильно оформлять документы, и что в действительности значат дворянские эвфемизмы.
— Да, это неплохая идея. Сам я не хотел бы получать такие письма, — дал мне разрешение Фердинанд, покачав головой и вздохнув.
Я торжествующе сжала кулаки. Радуясь, я подумала, что должна немедленно написать ответ для Хассе.
* * *
Вернувшись в комнату главы храма, я написала два письма. Одно — Рихту, с указанием даты предстоящего визита. Второе — в монастырь Хассе, в котором велела подготовить комнаты для новых сирот.
— Моника, пожалуйста, свяжись с Вильмой. Мне нужно, чтобы она подготовила из запасов храма достаточно вещей первой необходимости, чтобы хватило на пять человек. Это нужно будет сделать к полудню послезавтра. Думаю, в монастыре Хассе тоже должен быть запас, но лучше подстраховаться. Возникнут проблемы, если там окажется недостаточно.
— Как пожелаете. Я немедленно отправлюсь в приют.
— Фран, поскольку Гила сейчас нет, мне нужно, чтобы кто-то связался с компанией «Планте́н». Как думаешь, Фриц справится?
Фран задумался на мгновение, а затем кивнул.
— Да, я не думаю, что у него возникнут проблемы.
— Тогда можем мы попросить компанию «Планте́н» прийти завтра днём? Я бы хотела передать им новую бумагу, которую получила из Илльгнера.
* * *
Теперь, когда Георгина уехала, мой распорядок дня больше ничто не ограничивало. Поэтому я принялась раздавать инструкции, чтобы разобраться со всеми теми делами, что накопились за время её пребывания в Эренфесте. И, вероятно, из-за того, что я почти не встречалась с ней, то вскоре практически забыла о её существовании.
Том 3 Глава 264 Эпилог
С каждым днём солнце садилось все раньше. Осень, когда приезжали сборщики налогов, и проводился праздник урожая, была самым загруженным временем для гибов, а потому им всем, ранее собравшимся в дворянском районе, чтобы поприветствовать Георгину, гостью из Аренсбаха, теперь требовалось поспешить обратно в свои земли.
Это относилось и к вико́нту Дальдольфу. Если бы его земли находились поблизости, ему было бы лучше вернуться в карете, взяв с собой багаж. Однако он очень спешил, а потому предпочёл отправиться на ездовом звере, так как это гораздо быстрее.
— Глория. Мне очень жаль, но поскольку я гиб, дома меня ожидает много работы, с которой могу справиться только я. Мне нужно вернуться. Не могла бы ты проследить за багажом и отправиться в Дальдольф на карете? Я вернусь первым на ездовом звере.
— Конечно. Счастливого пути, — с улыбкой ответила виконте́сса Глория.
Она и сама бы предпочла отправиться на ездовом звере, чтобы поскорее оказаться дома, но понимала, насколько важно проследить за багажом, чтобы тот вернулся целости и сохранности.
— Спасибо. Я просто не хочу надолго оставлять Иереми́ю дома одного. Я рассчитываю на тебя.
Глория опустила глаза, стоило ей лишь услышать имя «Иереми́я». Он был сыном предыдущей первой жены её мужа. Она планировала лишить Иеремию наследства и поставить на его место собственного сына, Шикико́зу, вот только этому оказалось не суждено сбыться. Шикико́зу казнили. Чтобы скрыть сдавливающую её грудь горечь и отчаяние, Глория улыбнулась, после чего ответила:
— Конечно. Положись на меня.
Глория проводила взглядом улетевших на ездовых зверях мужа и нескольких его помощников, после чего поручила всем слугам, как личным, так и закреплённым за зимним особняком, укладывать багаж.
* * *
Глория села в загруженную багажом карету и отправилась домой в Дальдольф. В дребезжащей карете делать было особо нечего, а потому она бесцельно смотрела в окно, отчего ей в голову лезли различные мысли о прошлом. Она ничего не могла с этим поделать. Мир был жесток к ней, и она ненавидела его от всего сердца.
«Я просто хочу отомстить за смерть Шикико́зы, — думала Глория, — но даже этого я сделать не в силах…»
